Ник Перумов - Хедин, враг мой. Том 2. «…Тот против нас!»
Они держались сами и держали его. А он – держал их.
Наблюдающий и Действующий замерли.
Наблюдающего это приятно удивило. Неожиданно, неожиданно. Кто бы мог подумать! Существующие модели, получается, неточны, причём очень сильно неточны.
Действующий нетерпеливо дёрнулся, словно успев застояться. На него давил поток пустоты, ему, пожалуй, приходилось труднее всех – потому что Действие без Мысли поистине обречено.
А на ближних подступах к Обетованному вскипала битва, расползалась истекающими кровью щупальцами попавших под удар колонн.
Подмастерья принимали бой.
А Сигрлинн у врат Асгарда Возрождённого его предлагала.
* * *Сигрлинн шла вдоль строя своих рыцарей. Всё готово, все готовы. Готовы Ночные Всадницы. Готова она сама – свирепая решимость сквозила в каждом жесте, в каждом движении.
Хедин-наблюдающий видел это и чувствовал.
Хедин-действующий отмечал изготовившиеся к броску войска. Видел, что штурм действительно пойдёт серьёзный. Сигрлинн не намеревалась отступать.
Асгард Возрождённый стоял – тёмный, словно вымерший. Скрылся куда-то даже исполинский волк Фенрир.
И, кроме домена Демогоргона, Асгард был, пожалуй, самым недоступным для взоров Хедина-наблюдающего местом.
Сигрлинн шла вдоль строя.
Вился на ветру белый стяг с золотисто-алым фениксом.
Рыцарей собралось не так уж и много, несколько тысяч, самое большее. Ночных Всадниц едва ли сотня.
И с этой армией штурмовать Асгард Возрождённый, с ожившим Иггдрасилем и четвёртым Источником?
Сигрлинн, похоже, не сомневалась.
Вот она замерла в самой середине строя.
Вот вскинула руку, изгибая немыслимо тонкий стан.
Вот рука её упала, и в следующий миг на месте, где только что стояла чародейка, взвихрился огненный смерч.
Линия рыцарей дрогнула и двинулась вперёд. Мерным, спокойным, даже каким-то неторопливым шагом.
Ни тебе осадных башен, ни штурмовых лестниц. Среди тяжеловооружённых рыцарей, до глаз закованных в броню, потерялись небольшие кучки арбалетчиков.
Что она делает?! Что она задумала?
Хедин-наблюдающий с интересом воззрился на происходящее. Хм, что ж такое измыслила его возлюбленная, похоже, нечто весьма занятное. Пожалуй, всё-таки стоит последить. Несмотря на вполне очевидные «но».
* * *Из-за поворота одной и той же просёлочной дороги вынырнули головы различных маршевых колонн быкоглавцев.
Дорога одна и та же. Те же повороты, те же лужи, та же колея.
Разнятся лишь те, кто встретит наступающих четвероруких воителей.
Орки Болг и Горм избрали старый добрый способ орочьих воинов; опасность полагалось встречать грудью, прибегающий к засадам, обходам, охватам, нападениям на лагеря считался утратившим честь и, следовательно, оказывался вне закона.
Горм одним прыжком оказался прямо на середине дороги, огромная секира с шипением рассекла воздух. Он был славен далеко не одной только ловкостью с оружием, но слегка опешившие сперва быкоглавцы этого не знали. Они видели лишь одинокого орка в тяжёлой броне, верно, окончательно лишившегося рассудка.
Маги-коротышки в коротких плащах выдвинулись вперёд, что-то запищали возбуждённо могучим быкоглавцам, тыча пальцами в орка-секироносца.
Горм зарычал, завыл по-звериному, так, что из-под шлема полетели клочья белой пены. По-прежнему крутя массивную секиру одной рукой, он шагал прямо на замершую толпу врагов.
И они приняли вызов.
Огромный, массивный быкоглавец с обрубленным наполовину правым рогом двинулся навстречу орку. В каждой из рук он сжимал по длинному мечу, какой ни за что не поднять обычному человеку.
Коротышка в коричневом плаще, неотличимый от прочих магов этого племени, почти что повис на правом нижнем локте исполина, но тот лишь отмахнулся. Коротышка взлетел вверх тормашками, перевернулся в воздухе и плюхнулся на спину. Плюхнулся и остался лежать неподвижно.
Орк ростом едва достигал груди четверорукого великана. Его секира, столь грозная и устрашающая, против этого быкоглавого гиганта казалась детской игрушкой.
И тем не менее Горм атаковал.
Его боевой клич оглушал. Казалось, вместе с ним глотку раздирает самое меньшее тысяч сто его собратьев.
Ноги орка пожирали сажени. Отделявшее его от быкоглавого великана расстояние он преодолел в два прыжка. Секира врезалась в устремившийся ей наперерез меч великана и рассекла его так же легко, словно клинок был тонким прутиком.
Горм рубанул вновь, на сей раз вкось, и его секира разрубила локоть быкоглавца. Правая верхняя рука тяжело шлёпнулась наземь, из культи хлынула кровь.
А Горм уже прыгнул, уцепившись за плечевой ремень быкоглавца. Лезвие секиры чиркнуло по горлу незадачливого бойца, и орк легко отскочил, с усмешкой наблюдая, как рухнуло сперва на колени, а потом и распростёрлось у его ног огромное тело.
Воин Познавшего Тьму потряс секирой и издал победный вопль.
За его спиной сидевший в яме варлок закатил глаза. И продолжил плести заклятие за заклятием.
Быкоглавцы слегка попятились. Гибель их вожака, последовавшая меньше чем за пару мгновений, их явно отрезвила.
Но мелкие маги в коричневых плащах так просто сдаваться не собирались. Не меньше дюжины их бросились вперёд, падая на одно колено и словно растягивая невидимые луки.
Горм лихо свистнул, закрутил секиру вокруг головы. Воздух вокруг него вдруг заполнился лопающимися зеленоватыми пузырями, очень напоминавшими безобидные мыльные, но именно что напоминавшими – он вдруг пошатнулся, скривившись от боли.
Орк зарычал и отшагнул, вновь упёрся. На броне его расплывались чёрные пятна, словно от сажи.
Варлок, по-прежнему стоя в закопчённой яме, заскрежетал было зубами, но мигом взял себя в руки – из глазниц черепов на его посохе валил густой зеленоватый дым.
Оправившись от растерянности, полезли вперёд и остальные быкоглавцы, вломились в сосняк по обе стороны дороги, окружая безумного орка с боков.
Горм ухмыльнулся под шлемом.
Поистине, Учитель слишком добр к ним, своим ученикам.
Быкоглавцы ринулись на него со всех сторон – вернее, это им показалось, что со всех сторон. Только что перед их глазами была спина проклятого орка – и вдруг всё смешивается, они сшибаются с теми, что должны были бы атаковать врага совсем с другой стороны. Яростная брань, скрежет столкнувшихся щитов, кто-то падает, кто-то наступает кому-то на голову, кому-то рога протыкают ступню.
Секира же в руках хединского подмастерья не мешкает, трудится вовсю, свистит и свистит, рубит направо и налево, вперёд и назад, рассекая железо и кожу, нагрудники и наплечники, черепа и кости.
В мгновение ока на дороге возникла груда покрытых кровью тел, застывших в нелепых, смертью запечатлённых позах.
А орк, несмотря на это, не собирался стоять на одном месте – вон он уже перепрыгнул через поверженного быкоглавца, вот он уже рядом, и направленные ему в грудь заклятия бессильно лопаются цветными мыльными пузырями, лишь пятная гарью его шипастые доспехи.
Коротышки-маги бросились врассыпную. Правда, успели не все. Трое или четверо отлетело грудой окровавленных тряпок; быкоглавцы попятились.
Их были тысячи, тысячи и тысячи, а против них – один-единственный орк с секирой.
И они ничего не могли с ним сделать.
Второй раз они атаковали уже куда осторожнее. В первые ряды выдвинулись стрелки, десятки стрелков. Четырёхрукость позволяла перезаряжать арбалеты очень быстро, на орка обрушилась лавина железных дротов, каждый из которых пробил бы всадника в полном вооружении вместе с конём.
Дроты ударяли в бешено крутящуюся секиру и исчезали в бледных вспышках пламени.
Орк не отступал ни на шаг. Стоял, вращал секиру над головой, и хохотал.
И, сколько бы стрел ни летело в него, все неизменно попадали в шипящую сталь.
Кто бы ни командовал быкоглавцами, он – или она – похоже, решил, что одинокий орк неизбежно устанет. Отряды вломилсь в чащу, прокладывая себе дорогу среди молодого сосняка, очевидно, намереваясь просто обойти странного бойца.
Краткое время спустя их вывело к тому же месту, прямо под стрелы их собственных арбалетчиков.
Вновь яростные крики, брань; какому-то слишком меткому стрелку снесли голову.
Куча мала вокруг орка – и вновь быкоглавцы откатываются, оставив дюжины две трупов.
Горм стоял и громко, напоказ, хохотал, показывая четвероруким воителям непристойные жесты.
Быкоглавцы попятились. Они пятились и пятились, пока не оказались в доброй сотне шагов от орка. Тот опустил секиру – и разом полдюжины стрел ударили прямо в него, со звоном отскочив от утыканной шипами кирасы.
Горм громко фыркнул, в очередной раз объявил, что матушки всех его сегодняшних противников не иначе как согрешили с различными домашними животными, коль породили на свет столь жалкое подобие настоящих воинов, повернулся к быкоглавцам спиной и, посвистывая, пошёл к их с Болгом яме.
