Галина Ли - Эндана
Следом к ней пришло осознание: сон – не совсем сон, все случилось наяву! За сотни верст отсюда. И даже страну, где убили жрицу, Леа может назвать, потому что каждая ступень расписана знакомыми символами.
О боги, так вот, значит, для чего им нужны рабы!
Необходимо как можно быстрее сообщить о видении отцу и Арзиле… вот только как, если гномы разбрелись по домам и ближайшим общинам, чтобы среди родственников встретить главный праздник года?
А в одиночку из Кенлира не выбраться: если в Бринли царит такой холод, то в горах еще хуже! Придется все-таки дождаться возвращения Р’Омуса.
Девушка вздохнула и тихо позвала:
– Арана! Ты спишь?
– Нет, господин, не получается. – Голос у девушки оставался испуганным.
– Тогда согрей воду, мне надо искупаться.
Леа услышала, как, одеваясь, зашуршала платьем служанка и побежала к выходу.
А потом, на мгновение замерев у самой двери, девушка тихо спросила:
– Господин, вы собираетесь уйти?
– С чего ты взяла, Арана? – Леа повернула к ней удивленное лицо и наткнулась на умоляющий взгляд.
– Возьмите меня с собой! Не оставляйте!
Спасенная ведьмочка походила на смертельно перепуганного зверька, Леа улыбнулась, спеша успокоить:
– Никуда я не денусь до весны. А там посмотрим. Если не передумаешь – заберу. Только дорога будет не из приятных. Не боишься?
– Здесь страшнее, – убежденно сказала Арана и исчезла за дверью.
* * *Каждый новый день таит в себе еще не случившиеся радости и, увы, неприятности, возникающие, казалось бы, из ниоткуда.
Тиар наслаждался завтраком, не ведая, что несет наступающий день. И даже когда слуга возвестил о том, что у его величества просит срочной аудиенции старшая фрейлина, прекрасная леди Финдхоем, король позволил ей войти, о чем тут же пожалел. Красавица ворвалась в королевские покои с такой мрачной решимостью, что сразу стало понятно: в лице бывшей любовницы к нему явилась именно вот такая нежданная неприятность.
Финдхоем присела в реверансе, умудрившись сделать его вызывающим, и сказала:
– Мой король, я пришла сообщить вам, что принцесса Алба заболела!
Сердитый тон фрейлины прозвучал как обвинение, словно это Тиар был виновен в недуге сестры.
– Что случилось, Финдхоем? Что-то серьезное? Еще вчера Алба выглядела вполне здоровой. – Тиар выжидающе посмотрел на придворную даму.
Принцесса росла на удивление здоровой девочкой, а ее болезни обычно оказывались всего лишь средством добиться своего. У него сестренка пока еще ничего не просила, значит, запрет мог наложить Масген. Вот только на что?
Финдхоем тем временем, поведя точеным плечиком, ответила:
– Недомогание не смертельно и не заразно, если вы это имели в виду, а насчет серьезности… Вам судить. Вот уже как пять дней принцессу каждое утро тошнит, у нее нет аппетита, она перестала переносить даже запах моих духов!
На этом месте красавица прервала гневную речь, потому что Тиар не смог удержаться от короткого смешка:
– Поверь, Финдхоем, не она одна!
Придворная дама тут же напряглась, перейдя на шипение:
– Тебе и правда смешно, Тиар?! Или ты пока не понимаешь, что это за болезнь?! О, да пусть будет всемилостив Трехликий и избавит нашего правителя от мужской слепоты!
– Не забывайся, Финдхоем! – повысил голос его величество.
Придворная дама снова торопливо присела, показывая покорность, что, впрочем, не помешало ей спросить самым сладким голосом:
– Мой король желает знать, что за болезнь у Албы?
– Желает! – снова вздохнул Тиар, понимая, что сейчас придется окончательно распрощаться с хорошим настроением.
– Беременность! – рявкнула фрейлина и замерла в притворном спокойствии, следя за реакцией короля цепким взглядом.
Тиар сидел, оглушенный новостью. Он не мог поверить, что маленькая упрямая сестренка беременна… Да такого просто не может быть! Она постоянно на виду!.. Да она еще в куклы играет, сам на днях видел! Как?!!
Видно, последнюю мысль его величество произнес вслух, потому что Финдхоем, пожав плечами, сказала:
– Я думала, вас больше заинтересует вопрос «кто?».
– Финдхоем, а ты уверена, что Алба действительно… – Тиар замялся, не решаясь произнести фразу до конца.
– Ждет ребенка? – договорила за него фрейлина. – Уверена! Впрочем, вам стоит самому поговорить с принцессой. Она разрыдалась, когда я… деликатно намекнула на сходность симптомов недуга с тем, что часто испытывают женщины, выполняя главное предназначение жизни. Я успокоила принцессу, как могла, оставила на попечение служанки и примчалась сюда. Необходимо разыскать этого негодяя раньше, чем положение несчастной девочки станет заметно! Вы ведь защитите ее?
– Семь шкур спущу с мерзавца! – пообещал Тиар, не замечая, как смялось в руке тонкое серебряное кружево кубка и вино расплескалось по скатерти.
– Только не убивайте его! Раз принцесса решилась на такой шаг, значит, он ей не безразличен! Уж поверьте, такая девушка просто так не прыгнет в постель. Она любит его. Это обычная юношеская горячка, и дело кончится свадьбой.
– А вот это не тебе решать! – поднялся из-за стола Тиар.
* * *Когда гневный король вырос на пороге апартаментов принцессы, фрейлины, с причитаниями вившиеся вокруг больной девушки, предпочли немедленно исчезнуть. Финдхоем тоже решила не оставаться, тем более что Тиар недвусмысленно указал ей на дверь. Некоторое время правитель молчал, разглядывая лежащую на кровати сестру. Принцесса Алба и впрямь выглядела неважно: под припухшими от слез глазами залегли черные тени, губы были искусаны, волосы – в беспорядке.
Девушка испуганно посмотрела на брата, и он, сдержав рвавшийся наружу гнев, постарался, чтобы голос прозвучал спокойно:
– Это правда, Алба, ты действительно ждешь ребенка?
Девушка, съежившись в комочек под взглядом правителя, кивнула, после чего разразилась слезами. Тиар растерянно сел рядом. Он до последнего мгновения надеялся, что это ошибка и принцесса просто слегка приболела.
– Алба, кто он?
Девушка замотала головой, отказываясь говорить.
– Почему?
Этот вопрос заставил принцессу поднять голову и сквозь рыдания проговорить:
– Он не хочет жениться… Он не любит меня…
– Не любит! – Разъяренный рев Тиара заставил принцессу замолкнуть, слезы сами высохли, и теперь о недавней истерике напоминала только напавшая на девушку икота. – А о чем он думал, когда…
Молодой человек снова вскочил на ноги и, как раненый зверь, заметался по комнате. Внезапно он остановился и спросил:
– Ты будешь счастлива, если гаденыш женится на тебе?
Принцесса перестала икать, села, посмотрела на брата с надеждой и прошептала:
– Да!
– Тогда назови его имя.
– И мне тоже интересно его услышать, – проскрипел старческий голос, и Тиар увидел знакомую серую хламиду избранного брата, шагнувшего навстречу правителю из-за тяжелых полотнищ прикроватного балдахина.
Глава 18
Разная работа бывает на свете, хорошая и не очень, кому как повезет.
Худой и сутулый мужчина лет двадцати пяти от роду, поерзав на жестком табурете, украдкой вздохнул. Работа ему не нравилась. Да и кому доставит удовольствие следить за исполнением наказаний?! Всего-то два месяца в этой должности, а уже по ночам кошмары снятся. Ладно, когда убийц или насильников пытают – заслужили, а когда… Да что тут говорить! Вот накопит денег на товар, откроет лавку и уйдет отсюда!
Он с завистью покосился на палача. Вот кого ничто не берет, даже обедает в пыточной. И спит наверняка спокойно.
Палач возился у стола с инструментами, выбирая подходящий. До этого он обошел закованного в цепи юношу, разглядывая его со знанием дела. Тот висел с задранными над головой руками на толстой цепи, вкрученной в потолок, касаясь пола только кончиками сапогов.
Наконец палач выбрал плеть о трех концах из тяжелой, плотной кожи. Первый удар разорвал тонкую ткань рубашки, и на коже вспухли кровавые полосы. Узник прикусил губу, чтобы сдержать рвущийся стон. Где-то после десятого удара мальчишка обвис на цепях – ноги отказывались его держать, но по-прежнему молчал, зло сверкая глазами. А потом и вовсе поднял голову, усмехнулся и посмотрел на мучителя.
Палач, озадаченно хмыкнув, подошел ближе, чтобы рассмотреть результат. На спине узника от одежды остались жалкие лохмотья, пропитанные кровью.
Мужчина, пожав плечами, проворчал себе под нос:
– Стойкий, значит… А если вот так?
И плеть просвистела с особой силой, захватив плечо, разорвав рукав. Сквозь прореху стал виден затейливый узор татуировки, перечеркнутый красной полосой рассеченной плоти.
Спокойный голос писаря произнес:
– Пятнадцать…
Снова свист плети, влажный чмок о мягкое тело, тот же бесстрастный голос:
