Марина Суржевская - Я тебя рисую
Если бы это был обычный стержень для рисования, думаю, у меня ничего бы не получилось. Замок Арвиэля был надежно защищен и от магии созидающих тоже. А над моей комнатой и вовсе установили сдерживающий барьер – видимо, опасаясь, что добрая Кармели все-таки притащит мне краски. Но в моих руках был не обычный грифель. Это был застывший огонь Первого Дракона. Я провела линию прямо на двери, поверх уже существующей, рисуя новую. Но эта призрачная дверь откроется туда, где сейчас Линтар. Я так ясно представляла себе его: желтые глаза, сильное тело, белые волосы… короткие, теперь короткие…
Вздохнула еще раз, схватила со стола лампу и потянула нарисованную дверную ручку.
* * *Мне казалось, что я готова к тому, что увижу, но оказалась, что сильно ошибалась. Вид арманца, подвешенного на цепях, растянутого так, что он не мог пошевелить даже пальцем, окровавленного и избитого, заставил меня задохнуться от ужаса и дикой боли, что скрутила нутро. Его голова была опущена, глаза закрыты. Я сделала бесшумный шаг, порадовавшись, что догадалась захватить лампу. Конечно, куда кроме подземелья мог заточить Арвиэль арманца? Туфли я так и не обула, и по холодным камням пришлось идти в тонких чулочках, но сейчас меня это мало волновало.
«Глупая, какая же я глупая, надо было взять хотя бы воды… или еды… – думала я, чтобы не расплакаться, – или каких-то лекарств… Он же умирает… кажется…»
Арманец чуть шевельнулся, не открывая глаз, повернул голову в мою сторону, жадно втягивая воздух.
– Кажется, у меня бред… – пробормотал он. Разбитые губы чуть изогнулись в усмешке. – Хорошо…
Я промолчала, опасаясь открывать рот. Иначе могу не сдержаться, и весь мой план обернется крахом. А я не могу этого допустить, никак…
Постояла, раздумывая. Единственное, что я могу, – рисовать. Только вот на чем? Стены влажные, в кусках плесени, неровные и из грубых камней. Пол – земляной, но такой твердый, что мой грифель сломается об него. Что же придумать?
– Ева…
Я вздрогнула и повернулась, встретившись с ним взглядом.
– Тише, – прошептала я. – Не знаю, как далеко стража.
Он несколько мгновений смотрел не мигая, а потом встрепенулся, потряс головой.
– Ева, что ты здесь делаешь?
– Танцую, что, не видно? – не удержалась я. – Отличное место для увеселения.
– А что, еще не натанцевалась сегодня? – усмехнулся он. – Или пришла полюбоваться? А где же твой жених, этот Первородный хлыщ, что так нежно тебя сегодня обнимал?
– Заткнись, арманец. Думать мешаешь, – огрызнулась я, обходя каменную темницу и не находя ничего пригодного для рисования. Пнула с досады пучок соломы. Линтар покосился на мои ступни.
– Почему ты опять босая?
– Туфли потеряла, – буркнула я. Он хмыкнул, прикрыл глаза.
– Туфли потеряла… – протянул он и посмотрел остро. – Зачем пришла?
– Вернуть то, что ты мне отдал, – не глядя на него, сказала я. Он вскинул бровь таким привычным движением, что мне снова захотелось расплакаться.
Создатель всего сущего, да почему же так трудно?
– Ты спас меня, когда Арвиэль замкнул на меня портал, я знаю. Верну долг, не хочу быть обязанной. Тем более, тебе.
– Вот как… – он смотрел в упор, я чувствовала этот взгляд, но не поворачивала голову. Проклятая темница, ничего тут нет! А я чего ожидала, глупая, мольберт с красками и натянутым холстом? – Ничего, что я не стану поздравлять тебя с помолвкой, Ева? Мне не понравился твой выбор жениха.
– Да что ты! – я обернулась гневно. – Почему, интересно? Арвиэль добивается меня пять лет, он заботливый…
– Он чуть не убил тебя.
– …терпеливый…
– Замороженный самодовольный хлыщ.
– …красивый…
– У тебя дурной вкус.
– …и он не убивал моего отца!
Линтар замолчал, но взгляд не отвел.
– Да, – медленно протянул он. – Достойный кандидат.
– Вот именно! – бросила я.
Я снова пнула солому и перевела взгляд на арманца. Рисовать мне было не на чем. Разве только… я обошла его по кругу, придирчиво рассматривая. Что ж, видимо, ничего другого не остается.
– Ева, что ты делаешь? – напрягся он, когда я провела рукой по его спине. Заставляла себя не думать, что размазываю по израненной коже кровь. Это холст, просто холст… он дернулся, когда я случайно царапнула его ногтем. – Прости, дикарка, я сейчас слегка не готов к играм, – насмешливо протянул он.
– Болван, – прошипела я. Слеза все-таки упала на его спину горячей каплей, и арманец попытался вывернуться, чтобы увидеть меня.
– Ева, ты что, плачешь? – с подозрением спросил он.
– С чего бы мне это делать, арманец? – сипло спросила я. – Хорошо тебя… разукрасили.
– У меня мгновенная регенерация… – глухо отозвался он. – Все заживет… Как на драконе…
Ну да, конечно. Особенно когда казнить будут…
– Что-то твоя регенерация уснула крепким сном, – пробурчала я и нарисовала на его спине первый завиток.
Все рисунки Линтара я знала наизусть и могла повторить. А могла нарисовать новый…
– Дикарка, ты решила добить меня? Мне щекотно! – чуть слышно прохрипел арманец.
Я беспокойно посмотрела на его опущенную голову. Даже без знаний по целительству было понятно, что Линтару плохо. Очень плохо. Надо торопиться.
Еще одна линия… Завиток. Росчерк. Короткие штрихи. Длинные спирали. Перекрестные линии, точки. Мазки пальцами, капли моих слез, скольжение грифелем. Реальность под ладонями, тело словно холст, и чувства – бесконечным переливом цвета. Черный грифель на коже, красная кровь на пальцах, желтый свет лампы, как маяк в бесконечности созидания и вечности воплощения. Моя боль – новой техникой живописи, его боль – квинтэссенцией огня… Тонкий эфир чувств разбавлен жидкостью наших тел, солеными каплями крови и слез. Последняя линия… и точка.
Я выдохнула и отодвинулась. Посмотрела на грифель – сточился наполовину. Обошла Линтара, приподняла его голову. Он дышал тяжело, мощное тело вздрагивало.
– Мне пора, – тихо сказала я. Он смотрел на меня не мигая, хоть и дышал тяжело, с хрипами.
– Ты меня не простишь? – выдавил он. Я замерла, всматриваясь в желтую глубину, словно в воду дорххама. На самом донышке уже зарождался новый огонь. И покачала головой.
– Не могу, Линтар.
– Тогда зачем… сделала это?
– Я ведь сказала – вернуть долг. Ты не позволил умереть мне. Я – тебе. На этом все, арманец.
– Все? Ты три раза спасала мне жизнь. Зачем, Ева?
– В Ранххаре я просто понимала, что без тебя мне не выжить.
– Я без тебя не уйду.
– А я не пойду с тобой. Я не прощу, Линтар, никогда, пойми это, – я смотрела в его глаза, в которых уже дрожало пламя. И раны на теле арманца стали медленно уменьшаться, затягиваться. – И выйду замуж за Арвиэля, потому что хочу быть с ним, потому что так хотел мой отец, так хочет мой брат. Я выйду за него и, глядя на мужа, не буду вспоминать тот день, когда ты разрушил все, что я любила…
– Ты врешь.
– Ты просто хочешь в это верить.
– Я не отдам тебя! Не отдам, Ева! – Пламя вспыхнуло на его висках, прочертило линии до шеи.
– Я больше не твоя рабыня, арманец! – Отошла на шаг. Силы возвращались к нему, и мне стало опасно находиться рядом. – Я принцесса Идегоррии, я дочь человека, которого ты убил. Это всегда будет так, Линтар. Скорее взлетят все каменные драконы Ранххара, чем мы будем вместе. И если ты снова попытаешься меня заставить или забрать силой, я возненавижу тебя еще больше. Просто уходи, Линтар. Прошу тебя, просто уходи. И не причиняй большего вреда, чем ты уже сделал. Не убивай невиновных, прошу тебя… – Отошла еще на шаг. Он дернулся в своих цепях, и они жалобно заскрипели. Пламя уже обрисовывало контур моего рисунка. Еще рывок, и одно из звеньев железной цепи лопнуло, не выдержав.
– Ева, останься. Прошу тебя, я прошу, Ева! Не уходи, я… Я знаю, что виноват. И буду вымаливать прощение каждый день… Ева! Ты моя пара, я… я тебя люблю.
Я прижалась спиной к стене, там, где была нарисована дверь. Его цепи жалобно звенели, лопаясь и разрываясь, черное пламя обвивало тело арманца. Красиво…
– Я просто хотела отомстить, Линтар, – нащупала призрачную ручку нарисованной двери. – Понимаешь? Я ведь знала, что означают сплетенные в дорххаме волосы. Я просто хотела отомстить тебе! Хотела сделать больно, так же, как ты сделал больно мне.
Он замер, рассматривая меня.
– Мне больно, Ева. Очень. Ты для этого сохраняла мою жизнь? Чтобы сказать, что все, что было между нами, – лишь месть?
– Да.
– Ты достойная дочь своего отца, – с тихой яростью произнес он.
– Надеюсь на это, арманец. Прощай, – толкнула дверь и вышла с другой стороны в тот момент, когда арманец разодрал цепи и рванул ко мне.
Глава 18
Я представила при переходе Арвиэля и ожидаемо вышла в его комнате. Сюрпризом оказалось то, что здесь же был и Люк. Первородный мерил шагами комнату, сейчас на нем были лишь брюки и темная рубашка, и такой Арвиэль, без тяжелых расшитых одеяний, был мне привычнее. Брат полулежал в кресле, закинув ноги в сапогах на подлокотник. И оба – помятые, взъерошенные, у Люка на скуле синяк, Арвиэль прижимает белый платок к носу.
