Карина Шаинян - Цветной Дозор
– Все, хватит, – отрубил Андрей, все же слегка сбавив тон. – Мы сейчас же едем в Ао Нанг, собираем вещи и возвращаемся на Пхукет. Я тебе что, собачонка, чтобы ты таскала меня за собой по всяким дырам?
– А когда ты меня таскаешь – все нормально, да? – парировала Тави.
– Я мужчина. Это мое дело – принимать решения.
Тави искренне рассмеялась – ничего не смогла с собой поделать. Андрея передернуло.
– А если мне не нравятся твои решения – заставишь согласиться силой? – спросила она.
– Надеюсь, до этого не дойдет, – покачал головой Андрей. – Настя, я не понимаю, что с тобой происходит. Откуда эта импульсивность, это упрямство? Я мужчина; кроме того – я старше, выше уровнем и опытней. Я потакал тебе во всем, но есть же предел.
– А при чем здесь твой уровень? Мы в отпуске.
Андрей горько усмехнулся.
– Напомнить тебе, как я провел свой последний отпуск? Отлично отдохнул, гоняясь за одной не в меру шустрой девчонкой, которая делала все, чтобы ее подозревали в убийствах… Мы – дозорные, Настя. Мы не имеем права об этом забывать. Тем более – здесь.
«А что – здесь?» – едва не выпалила Тави, но успела прикусить язык. На лице Андрея не было и следа курортной расслабленности. И не появлялось ни на секунду – с тех пор как они сели в самолет, вылетающий из Домодедова. Если бы голова не была так забита собственными проблемами – сразу бы заметила…
– И давно ты знаешь? – помедлив, спросила она.
– Что? А, дошло наконец? С самого начала, конечно. С тех пор как тебе пришло письмо. «Дом Красного Дракона», куда бы деться!
– Проверяем, значит, мою почту? – мгновенно взбесилась Тави. – Прекрасно… А камеры в ванной поставили?
– Ты своим поведением подтвердила, что это было бы абсолютно правильным! – взвился в ответ Андрей. – Как тебе можно доверять? Как?! Мы кладем все силы, чтобы оградить тебя, а ты посылаешь всех к черту и с энтузиазмом суешь голову в явную ловушку… Давай называть вещи своими именами: ты просто не заслуживаешь помощи Ночного Дозора!
– Давай называть, – согласилась Тави. – Ночной Дозор посадил меня под бессрочный домашний арест, как преступницу… нет, хуже: преступники хотя бы знают, за что они сидят и когда закончится срок.
– Ты несешь чушь.
– Ладно, оставим это, – отмахнулась Тави. – Ночной Дозор светел и прекрасен, я – эгоистичная свинья, не достойная быть Светлой, пусть так. Но с чего такой шум? Хорошо, пусть Дэнг подманил меня только для того, чтобы добить, раз на Каосан не вышло. Пусть я дура, мышь несчастная, до сыра охочая. Ну прихлопнет он меня. Что с того Дозору?
– Как – что?! – оторопел Андрей.
– Проблема-то решится, – пожала плечами Тави. – Силы класть больше не придется. Всем же выгоднее просто меня убить.
На мгновение показалось, что Андрей сейчас залепит пощечину, но внезапно гневная складка у губ разгладилась и на лице проступили сочувствие и испуг.
– Настя. Настенька… прости. Черт, мне надо было быть внимательнее к тебе… – Он потянулся – обнять, но Тави качнулась назад. В глазах Андрея мелькнула боль, и он отступил. Взлохматил волосы на затылке – знакомый жест, содранный у Семена. – Ты переутомилась, Настя. Теперь я понимаю. Вся эта круговерть, ты же столько стрессов пережила, а потом сразу учеба, работа… Это наша ошибка, наша вина. Семен был прав, прости, что я ему возражал, наоборот, надо было вытащить тебя отдохнуть намного раньше. Прости… Это переутомление. Это нервный срыв, Настенька, но все будет хорошо…
Будто теплая ласковая рука скользнула по взвинченному, напряженному разуму: все пройдет, все будет хорошо, расслабься… позволь своему мужчине защитить себя. Ему лучше знать.
Еще неделю назад она, наверное, поверила бы.
Тави отступила на шаг. Перед внутренним взором зажглась радужная сфера ментальной защиты, простой, но надежной. Не зря Тави отрабатывала ее особенно упорно: в физическое нападение она не особо верила, а вот мозг защитить хотелось все время. Довольно безнадежная попытка, но не сдаваться же сразу… Если Андрей решит ломиться силой – не удержать, четвертый с натяжкой уровень против уверенного второго, у нее нет шансов. Но незримая ласковая ладонь бессильно упала. Андрей выглядел так, будто вот-вот заплачет.
– Ты не доверяешь мне?
Тави прикусила губу. Такое жалкое, будто смятое, усталое лицо – и виновата в этом она. Зачем они друг друга мучают? Почему постоянно ссорятся? Ей захотелось расплакаться, уткнувшись Андрею в грудь – или, наоборот, обхватить эту голову со смешным завитком на затылке, заглянуть в вечно серьезные глаза. Поцеловать, заставить разомкнуться напряженно сжатые губы. Тоже сказать, что все будет хорошо.
– Понимаешь, – выговорила она, мучительно подбирая слова. – Мне сейчас приходится выбирать… тебе верить – или себе. И… прости. – Горло перехватило, и она замолчала.
– Ничего, – прошептал Андрей. – Это неверный выбор, но ничего, я понимаю, тебе трудно сейчас доверять мне. Давай и правда снимем номер, не стоит сейчас садиться за руль ни мне, ни тем более тебе. Выспимся, а завтра я отвезу тебя обратно. Погода наладится. В тебе сейчас кипят эмоции, но это пройдет. Будем ездить на Рэйли, а? Купаться… или хочешь – скалолазанием займемся? За неделю чему-нибудь научимся, удивим Семена, пусть не хвастается… А? А эти твои мысли – они пройдут, это все нервы, ты приболела, но мы все исправим…
Он говорил что-то еще – какую-то нежную, расслабляющую чепуху, какую говорят буйным душевнобольным или перепуганным, загнанным в угол зверькам, чепуху, в которую очень хотелось поверить. Тави же сама недавно кричала себе и другим, что сходит с ума, – и вот наконец получила сочувствие и обещание поддержки. Довериться. Перестать сопротивляться. Принять помощь: ведь Андрей действительно намного опытнее, может, он сумеет понять, в чем дело… а если сочтет, что ей не надо знать, то, наверное, так оно и есть. Тави прикрыла глаза, готовая сдаться. Но в успокаивающих словах Андрея сквозило нечто раздражающе знакомое. Ускользающее воспоминание злило и царапало, как камешек в сандалии: если бы не оно, Тави смогла бы наконец успокоиться и поддаться усталости. Чувство дежа-вю будоражило, мешало, не позволяло себя отбросить. Это просто твои капризы… просто эмоции… просто нервный срыв… Да, все это Тави слышала от Андрея, от Семена, но и до них – тоже. Давным-давно… Слишком эмоциональная…
Тави вдруг сухо рассмеялась. Да как она могла дважды попасться на эту удочку?!
– Слышал про мою тетю Елену? – весело спросила она. – Которую я в детстве ножом ткнула?
– Ну, – недоуменно свел брови Андрей. Резкая перемена темы и тона сбила его с толку.
– Однажды она наводила у нас дома порядок – она считала, что мама это плохо делает, – и вынесла на помойку все мои рисунки. Чтоб места не занимали. Я уже тогда любила рисовать, и картинок было много…
– И?..
– И я назвала ее сукой – мне как раз тогда в детском саду это слово сказали, – а потом весь вечер рыдала.
– Печальная история, конечно, но я не понимаю, к чему…
– А к тому, что она сказала, что я не просто дурно воспитана, а вообще не контролирую себя. Что нормальный ребенок не стал бы распускать сопли над своими каракулями. Что я слишком эмоциональна, и неплохо бы меня проверить на… – Тави скорчила гримасу и постучала пальцем по лбу.
– И что, проверили? – внезапно заинтересовался Андрей.
– Не тогда, – небрежно ответила Тави. – Чуть позже, когда я попыталась ее вскрыть. И знаешь что? Оказалось, что со мной все в порядке, и плакать, когда с тобой так поступают, вовсе не признак неадекватности и психического расстройства. Так что… засунь-ка ты свой просто-нервный-срыв себе в задницу. Вместе с просто-капризами и просто-эмоциями.
– То есть я для тебя – воплощение злой тетки? – печально спросил Андрей. – Я не пытаюсь защитить тебя, а отбираю любимую игрушку? Самой не стыдно от такой инфантильности? Что ж… Больно слышать, но я не обижаюсь, ты сейчас не вполне осознаешь, что говоришь.
Тави неприятно усмехнулась и закатила глаза. Он – Светлый, он не нарочно, машинально напомнила себе она. И впервые усомнилась в этой привычной мысли.
* * *Сил вести мопед уже не было, и, оставив машину под присмотром доброй поварихи, они двинулись к гостинице пешком. Шли медленно, взбивая сандалиями рыжеватую пыль грунтовки, через поляну, где тоскливо поскрипывали, несмотря на безветрие, ржавые суставы карусели. За выгоревшим шатром, конусом прикрывавшим невиданных верховых зверей, виднелся крытый грузовичок с разрисованным все теми же лошадками и слонами тентом – видимо, аттракцион был передвижной.
– У меня такое чувство, будто ты покидаешь меня, – горько проговорил Андрей. – Я не понимаю почему. За что? Я так заботился о тебе.
Тави прикусила губу. Как было бы просто ответить: «Что за глупости. Я люблю тебя. Я с тобой». Но соврать она не могла.
