Кристофер Сташеф - Чародей и сын
— Хорошо, отец. Прощай.
— Но и славных местечек тоже хватает, — добавил Род и старательно улыбнулся. — Бывают времена, когда есть искушение об этом забыть — так ты не забывай, ладно?
— Ладно, — с улыбкой ответил Магнус.
К нему подошла Гвен, обняла его и тихо проговорила:
— Счастливого тебе пути, сыночек! Бог тебе в помощь! Возвращайся ко мне целым и невредимым, и да не будет твое сердце ранено.
— Вернусь таким же целехоньким, каким улетаю, — пообещал Магнус, поцеловал мать в щеку и отступил на несколько шагов.
Векс поторопил его:
— Горизонт для взлета свободен. Корабль приступает к взлету.
Все рассмеялись. Магнус вошел в люк, помахал рукой. Люк закрылся.
Род и Гвен еще долго махали руками — даже тогда, когда корабль-астероид набрал высоту и скорость и превратился в крошечную точку, а потом и вовсе исчез.
Только тогда Гвен отвернулась и, уткнувшись в плечо Рода, горько заплакала. Он крепко обнял ее. У него и у самого на глаза набежали слезы.
Когда супруги вернулись в замок, к ним подошли Туан и Катарина. Король молча обнял своего вассала, а Катарина заключила в объятия Гвен. Такое произошло впервые в их жизни.
Магнус прошел в отсек управления, уселся в кресло пилота, откинулся на спинку и порадовался тому, что ощущение взлетной перегрузки позволило ему забыть обо всем, кроме собственного тела. Но вдруг он ощутил странную боль и пустоту.
Но только он начал погружаться в меланхолию, как в его сознании прозвучал голос:
— Магнус!
Магнус замер и насторожился. Через пару мгновений он ответил:
— Да, Грегори. Так ты и теперь, когда я покинул планету, можешь мысленно беседовать со мной?
— Могу. И теперь мы узнаем, велико ли то расстояние, на котором мы будем слышать друг друга, верно?
— Верно. — Магнус улыбнулся. — Спасибо тебе, братишка.
— И тебе, Магнус. Вот только…
— Что, Грегори?
— Почему тебе понадобилось улетать?
Магнус тяжело вздохнул и попробовал придумать ответ:
— Потому что я не смогу стать самим собой, покуда живу в тени отца, Грегори. Понимаешь?
— Нет.
— Надеюсь, тебе никогда не придется этого понять. Но я скажу тебе только об одном. Я не верю, что это правильно — навязывать людям ту форму власти, которая больше нравится тебе самому.
— Ясно, — протянул Грегори. — А если бы ты остался в Грамерае, рано или поздно тебе пришлось бы сражаться из-за этого с папой.
— Ты все правильно понял. Поэтому я и должен был улететь.
— Да. Но, Магнус.
— Что?
— Это — не единственная причина?
Магнус немного помолчал и мысленно ответил:
— Ты прозорлив, как всегда, братишка. Нет, не единственная.
— Значит, есть и другие.
— По крайней мере еще одна. Но все сводится к главному.
— А мне придется когда-нибудь последовать за тобой?
— Не знаю. Но думаю, не придется. Ты — самый младший, и мир разума для тебя всегда был более реальным, чем мир чувств. Думаю, тебе хватит простора для странствий, даже если ты никогда не покинешь нашего маленького острова.
— Хорошо бы. — Грегори вздохнул. — Что ж, да пребудет с тобой удача, братец. Если понадоблюсь — зови.
— Позову, — ответил Магнус. — Я так тебе благодарен.
Мысленный голос Грегори умолк, и Магнус снова остался один, но ощущение пустоты почти отступило.
— Там, куда ты направляешься, тебе очень даже понадобится надежная защита для твоего бедного сердечка, — проговорил кто-то совсем рядом.
Магнус вздрогнул, повернул голову и увидел, что в кресле второго пилота восседает старьевщик.
— Ты? Ты и здесь можешь преследовать меня?
— Везде, — торжественно кивнул старьевщик. — Потому что я — внутри тебя, как внутри любого другого человека. Ты же видишь только мое внешнее проявление. Ну, возьмешь ты защиту для сердца, в конце концов?
Несколько минут Магнус молчал и смотрел на старьевщика, обдумывая, насколько этому типу можно верить. Конечно, это мог быть просто-напросто лживый демон — но скорее всего галлюцинация. Магнус гадал, что же произошло с его разумом, почему видения начали являться ему намного раньше, чем это случилось с его отцом.
— На четверть ты — истинный грамераец, — напомнил ему старьевщик, — и потому носишь в себе то, что у вас принято называть «ведьминым мхом».
Магнус нахмурился.
— Значит, когда мы окажемся довольно далеко от Грамерая, ты перестанешь мне являться?
— Быть может, и так. Но если это так, то ты должен или взять у меня защиту, или уж отказаться навсегда. Ну, берешь?
Магнус молчал и пристально разглядывал старьевщика. Наконец у него мелькнула мысль о том, что все те перемены в его разуме и теле, которые произвела Дева Озера, пожалуй, должны были уберечь его от любых вредных воздействий «подарочка» старьевщика.
— Берешь или нет? — не унимался старьевщик. — Хочешь, чтобы твое сердце стало неуязвимым?
— Да, — ответил Магнус наконец. — Хочу.
Старьевщик довольно ухмыльнулся, хлопнул в ладоши, развел их в стороны, и над его пальцами поднялась в воздух почти прозрачная золотая шкатулочка, в крышке которой виднелась большая замочная скважина.
Магнус не отрывал зачарованного взгляда от шкатулки, а она подплыла к нему и вдруг, набрав скорость, нацелилась на его грудь. Он вскрикнул, отшатнулся, но шкатулка упорно преследовала его. Теперь были видны только ее очертания. В конце концов она коснулась груди Магнуса, словно бы проникла в нее и исчезла. Магнус взвыл, обхватил себя руками, ожидая острой боли — но боли не было, было только едва различимое ощущение… Как будто что-то у него в груди немножко сместилось, а потом…
— Ничего, — прошептал он, устремив на старьевщика затравленный взгляд. — Я чувствую себя точно так же, как раньше.
— С этих пор осознаешь разницу.
Магнус вдруг понял, что, возможно, совершил нечто непоправимое.
— А если я пожелаю избавиться от этого? Ты заключил мое сердце в золотую шкатулку. Как мне открыть ее?
— Ключ — внутри тебя, — заверил его старьевщик.
— Где?
Старьевщик ухмыльнулся.
— Ну, знаешь… Это уж ты сам поищи. Этого и я не ведаю.
— Лжец! — прокричал Магнус.
Старьевщик мгновенно исчез. Какое-то время еще звучало эхо его противного хохота.
Домик был выстроен из саманных кирпичей и обмазан глиной, как все прочие вокруг него. Анархисты не желали привлекать к себе внимание. Но под слоем саманных кирпичей лежал слой бронированной стали, а в самой большой из этих «лачуг» за рабочим столом под самой современной лампой сидел пожилой мужчина.
— Агент Финистер с докладом, — прозвучал голос в воздухе.
Мужчина немного удивился, но тут же довольно улыбнулся.
— Впустите ее.
Открылась внутренняя дверь, и в комнату вошла стройная женщина. Глаза ее странно блестели, а двигалась она почти с эльфийским изяществом.
— Садись, садись! — Мужчина поднялся, принес пыльную бутылку, налил себе и гостье. — Выпей вина!
Он протянул ей кубок.
— Благодарю, босс. — Женщина уселась на грубо сколоченный деревянный стул возле письменного стола и с невинной улыбкой взяла у мужчины кубок.
— Ну? Какие новости? — Мужчина торопливо обошел стол и уселся напротив женщины. — Мне известно, что молодой чародеишка покинул планету — а это хорошо, просто-таки очень хорошо! Но ты ведь его просто так не отпустила? Наверняка нагрузила чем-нибудь?
— Думаю, да, — ответила Финистер. — Конечно, полной уверенности нет, но если психологи правы, то я одарила его полным отвращением к сексу в любой его форме, и притом — пожизненно.
— Запрещающая психотерапия. Ясно. — Мужчина энергично кивнул несколько раз подряд. — Да. И все-таки наверняка сказать нельзя, правда? Как бы то ни было, ты отлично поработала, агент Финистер! Если нам удастся подкосить второе поколение чародеев, то мы хотя бы предупредим нарождение третьего. Отлично, отлично! Особенно удачно, что удалось так обработать старшенького — у него самая могущественная комбинация псионных генов. Таких людей еще на свет не рождалось. И если он начнет плодиться…
— Не начнет, — с хитрой-прехитрой ухмылкой возразила Финистер.
— Поразительно! И как же это тебе удалось?
— А я позаимствовала идею у одной старой ведьмы, которая ему встретилась на пути. Эта карга живет в полуразрушенной башне и специализируется на том, что совращает юнцов, а потом кормится их жизненными силами. Между ними до настоящего секса так и не дошло, но все же опыт молодым человеком был приобретен крайне неприятный. Вот я и решила закрепить пройденный материал. Я, конечно, старательно маскировалась. Сначала я явилась ему в обличье жены дворянина…
