Галина Ли - Эндана
Как это жеребец Марка ее не скинул? С перепугу, наверное. Зато Траес, как только очутились в лесу, заявил, что теперь запах Леона наконец-то соответствует его характеру.
Девочка ухмыльнулась: что бы ни говорил ей этот колючий парень, а ведь первым бросился на помощь, рискуя собственной жизнью ради чужака. Загорные люди оказались вовсе не такими отвратительным, как ей рассказывал гном.
Девушка вздохнула – что не поделили два таких славных народа? Этот вопрос она задавала себе с первых дней знакомства с Тиаром и его подданными. И еще ей все чаще хотелось рассказать правителю северян все о себе. Признаться в обмане! Но каждый раз Леа останавливала мысль – Путь воина на то и существует, чтобы идти по нему, борясь с собой!
Веселый мужской гогот, раздавшийся вдалеке, придал решительности купальщице: она окунулась с головой, вынырнула и принялась яростно намыливать тело, торопливо стирая с кожи въедливый запах и грязь. Леа боялась, что кто-нибудь ее обнаружит. Вот будет сюрприз. Девочка снова ухмыльнулась, только уже невесело.
Избавиться от гнилостного амбре оказалось непросто, на это ушло не меньше получаса, и принцесса вконец посинела от холода. Так что из реки она вылетела, приплясывая и стуча зубами.
В лагерь Леа вернулась вовремя. Марк как раз собирался идти на поиски, и Траес вместе с ним. Но это не помешало воину разглагольствовать на всю округу о том, что, если Леон потеряется, ничего страшного не произойдет. Ведь его теперь так легко найти по запаху. И вообще беспокоиться не стоит: ни один здравомыслящий зверь на мальчишку не кинется, а если и кинется, то сразу выплюнет. Хорошо еще, если бедное животное после этого не сдохнет.
Леа, бесшумно скользнув насмешнику за спину, легко хлопнула его по плечу и с печальным видом сообщила:
– Там в реке лежит труп какого-то зверя. Он умер на моих глазах – утопился. А перед смертью сказал, что у него нет сил слушать одного парня, который с утра не дает покоя языку!
* * *Город ждал возвращения правителя. Мало кто надеялся увидеть его живым – безумная затея овладела его величеством. Разве можно бороться с самим Гиблым озером? Ведь оно создано богами в наказание за то, что люди не соблюдают законы, ими ниспосланные. Даже Верховный жрец, избранный брат Масген, только скорбно вздыхал, провожая в путь упрямого короля.
Но вон ведь как все обернулось: и глотку ненасытной прорве заткнули, и почти все живы остались. Да еще, говорят, король везет из похода юного воина из народа, что живет по ту сторону гор. Кто видел этого юношу, уверяют – красивее придумать сложно: волосы чистое золото, а глаза как лазурь. Да разве такие бывают?
Одни говорят – мальчишка послан богами в помощь, охранять короля от зла и уже не раз спасал ему жизнь. Другие шепчут – это сам демон смерти в людском обличье, околдовавший короля, и красота его гибельная. Может, они и правы. Может, действительно неведомый народ из демонов, раз с нелюдями дружбу водит да колдунов привечает.
Вчера прискакал гонец с вестью, что отряд скоро прибудет в город. Мальчишки со стен второй день не слезают, ждут. А как же, всем охота посмотреть и на короля, и на красивого чужеземца, кем бы он там ни был.
Во дворце тоже ждали возвращения правителя, хотя и с разными чувствами. Придворные дамы – с радостью: наконец-то вернутся мужья и лучшие кавалеры. Масген – с нетерпеливым опасением: не слишком ли его величество поддался влиянию чужеземца. Младшая сестра короля – со странным томлением: таинственный юноша, еще не знакомый, уже тревожил ее сны. Спаситель единственного брата, загадочный герой, да к тому же, по слухам, красавец, каких свет не видывал. Принцесса заранее готова была его полюбить.
* * *Мощный жеребец Тиара недовольно заржал, когда твердая рука хозяина дала приказ остановиться. Конь чувствовал скорое завершение утомительного похода и был против любой задержки. Тиар похлопал животное по шее, но с места не двинулся. Он смотрел на проезжающих мимо воинов в ожидании последнего всадника. Замыкал строй Леон. Причина беспокойства целого народа тряслась в хвосте отряда и, кажется, пребывала в страшном раздражении, не ведая, сколько дум вызывает. За спиной энданца, крепко вцепившись в его пояс, сидела грязная оборванка в платье с обгорелым подолом. Звали ее Арана. Последняя «находка» Леона тоже наотрез отказывалась ехать с кем-то другим.
Ветер кидал вперед длинные локоны девушки, то и дело закрывая ей лицо. Она уже не пыталась с ним бороться, а только щурилась и плотнее прижималась к «покровителю».
Тиар понимал чувства всадницы: если бы не Леон, девушка не пережила бы вчерашний день. Мальчишка фактически вытащил ее из костра. Сельский жрец назвал несчастную колдуньей. Обвинение очень серьезное, и Тиар до сих пор не уверен, что стал бы ей помогать.
Огонь уже подбирался к платью девчонки, когда воины въехали на главную площадь большой деревни. Тиар хорошо помнил, как все произошло. Жалобный крик «колдуньи» до сих пор стоял в его ушах. Сцена, которую застали воины на площади, была знакома и понятна с первого взгляда.
Обезумевшая от ужаса женщина у столба, кучка селян, мрачно застывших в стороне, и жрец с факелом, призывающий колдунью признаться в поклонении силам тьмы и предстать пред Трехликим, пройдя через очищающее пламя.
Пока воины нерешительно переглядывались между собой, Леон, не раздумывая, сиганул в огонь прямо с коня, разрезал веревку и вытащил девушку из пламени.
Как порыв ветра, по толпе понесся вздох ужаса и облегчения. Жрец, от растерянности на некоторое время позабывший все слова, пришел в себя и пошел на энданца, с силой выплевывая стихи молитвы, причудливо переплетая их с незнакомыми словами. Спасенная девушка снова закричала, как от сильной боли. А Леон, заслонив колдунью, двинулся к жрецу, на ходу вытаскивая меч из ножен.
Тиар и его воины оцепенели – их парализовало, лишив возможности двигаться, ощущение надвигающегося ужаса. Словно слова молитвы превратились в оковы и каменными хомутами легли на плечи людей, приковав их к невидимым столбам. Вот только на чужеземца эти молитвы не действовали: чем больше ярился жрец, тем шире становилась улыбка юноши. Жрец открыл рот от изумления, казалось, он не верит своим глазам. А затем все кончилось. Служитель Трехликого осел на землю серым мешком, из его рассеченной шеи хлынула темная кровь, и все ожили.
Кто-то растерянно произнес:
– Что ты наделал, Леон?! Это же избранный!
– Да? – холодно поинтересовался юноша. – Тогда какого демона он колдовал? И… вы уверены, что это избранный?
Растерянность, которая прозвучала тогда в голосе паренька, заставила Тиара повернуть голову к трупу. Но трупа уже не было: что-то серое клубилось на том месте, где упал жрец. И вдруг из этой серой мглы метнулась к людям черная тень. На этот раз Леон оказался не единственным воином, успевшим обнажить меч. Пронзенное тело рухнуло и замерло уже навсегда. Оно мало чем напоминало того человека, который обвинил девушку в колдовстве. Сузилось, заострившись, лицо, провалились и обесцветились глаза, удлинились зубы, плоть словно усохла, обтянув костяк. Вроде бы обычный мужчина, разве что худой очень, но после взгляда на него рука сама тянулась к оберегу.
В молчаливом изумлении взирали люди на труп. Как ни странно, но на этот раз первыми опомнились крестьяне. Они обрушили свою ярость на того, кто внушал им прежде такой страх. Селян не остановило даже присутствие короля: слишком долго они боялись, слишком многих отдали на растерзание чудовищу.
Леон, отвернувшись от трупа с видимым отвращением, спросил:
– Что это было?
– Это ее воин, воин смерти, пожиратель душ, – тихо ответил кто-то.
И тогда юноша, посмотрев на короля, сказал одно-единственное слово:
– Как?!!
Полный ярости взгляд до сих пор язвил Тиара в самое сердце. В этом коротком вопросе слились все остальные.
Как Тиар допустил такое? Почему под крылом короны привольно существовало то, что он клялся уничтожить? И не просто существовало… Оно благоденствовало, обрекая людей на смерть!
Тиар готов был кричать от боли, вспоминая черные обгорелые остовы в деревнях и обезлюдевшие городки. Везде ли враг нападал извне? А может, вовсе не было нападений?! Скольких уничтожили те, кто носил почитаемые маски избранных?
Но горше всего было осознавать, что он сам причастен к этому! Из-за слепого доверия к людям, облаченным в серые хламиды! Но разве мог Тиар не доверять? Ведь с тех пор, как они с сестрой потеряли родителей, именно Масген охранял и воспитывал их с Албой как собственных детей!
Вечером они с Леоном первый раз поругались. Мучимый чувством вины Тиар не сдержался, когда названый брат мрачно пошутил, что еще с десяток таких слуг божьих, и зубастым монстрам просто нечего будет делать в пустой стране. Он плохо помнит, что кричал юноше и что тот отвечал ему, потому что гнев застилал разум обоим.
