Виталий Обедин - Слотеры. Бог плоти
В последней фразе мое чуткое ухо уловило не столько возмущение, сколько вопросительную нотку, из чего недвусмысленно следовало – будет ли клан «об этом знать», зависело исключительно от того, будет ли знать все, что ей интересно, Анита.
– Только младшенького здесь не хватает, – пробормотал я под нос, признавая свое поражение в споре с принцессой мертвых.
Такой козырь, как Джайракс, не перебьешь.
Кому-то могло бы показаться лестным осознание того, что твой единокровный младший брат – самое страшное и самое могущественное существо, какое только знал Блистательный и Проклятый со времен Рычащего короля. Не спорю, что-то в этом определенно есть. Но картина предстает совсем в другом свете, стоит добавить в нее маленький штрих – братья давно и со вкусом ненавидят друг друга.
Наполовину демон, наполовину Слотер, вобравший в себя всю силу и мощь клана, Джайракс Двоедушный стоял на страже интересов семейства, одним своим именем наводя трепет на весь город, но это не мешало ему строить козни своему старшему брату. Некоторые теологи считают младшенького воплощенным Злом, и не думаю, что они так уж сильно ошибаются. Чтобы прийти в этот мир, Джайракс при рождении выпил жизнь нашей матери, превратив ее в бестелесную тень, уйти в небытие которой не позволяет только могущество Эторна Слотера. Я любил маму, и уже одно это – достаточный повод ненавидеть брата. Он отвечал мне полной взаимностью, а извращенная натура демона-хранителя стократно преумножала ненависть.
Чтобы не поубивать друг друга, нам даже пришлось заключить дьявольское пари – одно из самых странных за всю историю Слотеров, но в то же время прекрасно иллюстрирующее всю тонкость семейных отношений Выродков. То самое «дурацкое пари», о котором упоминал доктор Шу.
На жизнь и душу.
Чудовищные ставки? Ну так и бились об заклад чудовища.
– О, поверьте, мальчики, Джайракс надолго не задержится, стоит ему узнать, что Кэр-Кадазангу угрожает опасность со стороны тупоумных старших братьев и их отпрыска! Он явится сей же миг, овеянный грозой и смертью. – Анита даже хлопнула в ладоши, словно предвкушая встречу братьев-Слотеров. – У вас есть выбор, засранцы! Или вы рассказываете мне обо всем, что здесь, черт возьми, происходит, или меньше чем через час об этом будет знать все семейство. А тогда, мнится мне, кому-то придется дорого заплатить за свои грешки. Я буду смеяться, когда Джайракс подпалит ваши задницы.
– Дорогая, ты говоришь, как великосветская леди, – буркнул Джад и невольно замялся, поглядывая на меня в поисках поддержки.
Это Джад-то! Который еще ни разу не лез в карман за словом!
И впрямь выбора не оставалось.
– Хорошо! – Я взял ее за руку, холодную, точно кусок льда.
Джад говорил: даже будучи с Анитой наедине, он так и не смог до конца понять – жива она или же давно уподобилась собственным умертвиям, превратив себя в прекрасно анимированный труп. Неудивительно. У меня тоже на сей счет имеются кое-какие сомнения, хотя профессиональное чутье пока сконфуженно помалкивает…
– Идем!
– Куда? – настороженно спросила Анита.
– К Кэру. Ты услышишь все непосредственно от него.
– Но Сет… – протестующе начал Морт.
– Хочешь, чтобы об этом узнала сладкая парочка – Эторн и Джайракс, сынок?
Морт не хотел.
Морт захлопнул пасть.
Даже не вскинулся, как обычно, на «сынка». Такая реакция подкинула мне лишнюю порцию беспокойства. Если даже упрямец Морт осознает, как сильно вляпался, значит, дело хуже плохого. Похоже, мертвецы, приталкивающие клиентов к моим дверям, в этот раз перестарались.
– Мне просто воображения недостает, чтобы представить, как эти двое могли нанести вред Кэр-Кадазангу, – по дороге шипела Анита, испепеляя взглядом набычившегося Джада. – Они же пописать не могут, не забрызгав ботинок!
– Мне тоже, – честно признался я.
Морт и Джад стали еще мрачнее.
Вновь появился Грифон и, чинно ступая, повел нас в святая святых цитадели Слотеров – в комнату, где хранилось Сердце Кэра. Несмотря на все чудачества замка, туда доступ пока перекрыт не был.
Старый дворецкий, за годы безупречной службы сроднившийся с Кадазангом, тоже чувствовал, что происходит что-то необычное. Куцые крылья птицельва нервно подрагивали, а редкие перья встревоженно топорщились.
Шагая вслед за ним, я чувствовал, как мерзко заныло в брюхе.
Как в предчувствии пули.
Глава V
Камень-сердце
Есть вещи, от которых даже Выродок может впасть в чувство, близкое к благоговению.
И Камень-Сердце – одна из них.
Нерукотворное чудо.
Воплощенная сущность родового замка.
Средоточие мощи Слотеров, центральный узел нашей силы и нашего могущества.
За столетия существования клана происходило много всякого: мы били врагов и враги, случалось, били нас. Доставалось как живым недругам, так и неодушевленным противникам, которых первые призывали в союзники. Цитадели семьи взрывали, поджигали, разрушали до основания, разбирали по кирпичику и переносили на новое место, но всегда Слотерам удавалось сохранить главное – Сердце Кэр-Кадазанга. Ту пуповину, что связывает нас, ныне живущих nor-quasahi, с духами предков, с отголосками их ярости и силы, поныне присутствующими в нашем мире.
Душам Выродков нет места ни в аду (если только никто не утащит силком), ни в Вырии Небесном (туда путь заведомо заказан), а посему даже мертвые Слотеры остаются на службе у своего клана, недоступные для обычных оккультных практик, но не ушедшие в никуда. Другим семьям повезло много меньше – все прочие Камни или их подобия были уничтожены во время Войны кланов.
Морганам, Треверсам и Малиганам приходилось обходиться только своими силами.
Кэр остался единственным наследием седой эпохи, когда дети Лилит утверждали свою власть над подлунным миром. Древность неизмеримо умножила его силу, потому и считалось, что никто и ничто не могло навредить Сердцу Слотеров.
Но так было до сего дня.
Стоя посреди святая святых Кэр-Кадазанга, я потрясенно смотрел на толстые прожилки живой плоти, избороздившие ноздреватую поверхность Камня. Похожие на вены, они медленно и размеренно пульсировали – то сокращались, то раздувались, изобличая присутствие жизни, проникшей в то, что никогда не жило по-настоящему. Прожилки опутывали Сердце мерзкой трепещущей сетью, вгрызались в него, словно паразитирующий лишайник в дерево, и, казалось, разрастались с каждым мгновением все сильнее.
Приглядевшись, я понял, что так действительно только казалось – из-за непрерывной пульсации. Но легче от этого не стало.
– Оно… бьется.
Я нервно провел тыльной стороной ладони по губам, словно пытаясь стереть с них вырвавшуюся скверну.
А ведь сущая правда.
Сердце Кэр-Кадазанга ожило и начало биться.
Отвратительное зрелище.
– Да что же это?! Кровь и пепел! Да как же… как вы могли такое вообще сделать? – пораженно прошептала Анита, глядя расширившимися глазами. – Вы… вы заразили его! Какая мерзость!
Снежно-черная принцесса мертвых отпустила мою руку, упала на колени и осторожно провела рукой над въедающейся в Камень плотью, не решаясь, однако, к ней прикоснуться.
«Не смей трогать! – прогудел в голове тяжелый низкий голос. – Это опасно!»
Виски разломило от нестерпимой боли.
Я болезненно сморщился, Джад тоже. Морт, прежде говоривший с Кэром лишь единожды, во время Испытания-на-крови, машинально затряс головой, пытаясь избавиться от могучего баса, громовыми раскатами загремевшего внутри черепа.
Только Анита никак не выказала своих эмоций, но руку отдернула. Подозреваю, одержимая тетушка просто убила часть своих нервных окончаний, дабы меньше отвлекаться на недостатки и слабости плоти.
Говорить с Кэром всегда было сущей мукой.
Не обладая возможностью производить реальные звуки, он вторгался прямо в мозг – грубо, неуклюже и напористо, наполняя его гудением и грохотом. Суньте голову в церковный колокол и попросите приятеля от души выстучать молотом по нему какую-нибудь мелодию – ощущения будут примерно те же.
А чего еще ждать от одухотворенного булыжника?
– Ты звал меня, Кэр? – сражаясь с головной болью, спросил я. – Я перед тобой. И хочу знать, что здесь, черт подери, происходит!
«Мне нужна твоя помощь, Сет, – зарокотал Кэр. – Сет, мальчик мой, боюсь, со мной происходят необратимые изменения. Мне кажется, я становлюсь смертным. Превращаюсь в живое существо».
– Чем это может тебе угрожать? – спросила Анита, оставаясь стоять на коленях перед Камнем и не обращая внимания на перекошенные физиономии вокруг себя.
«То, что может жить, должно и дряхлеть… и болеть… и умирать. Думаю, я скоро почувствую муки голода, но как кормиться тому, что не имеет рта?»
Честно говоря, я видел немало тварей, которые кормились безо всякого рта, находя десятки разнообразных способов, – высасывая живые соки через присоски или вытягивая жизненную силу вместе с дыханием, – но говорить об этом сейчас не представлялось разумным.
