Татьяна Андрианова - Хренодерский переполох
Даже Луна и Пантера смотрели на боевого мага с осуждением в зверином взоре.
«И эти туда же», – с тоской подумал Флоднег, а вслух сказал:
– Нужно, чтобы ты поговорил с одной местной девицей, вошел к ней в доверие, прощупал на предмет магии, разузнал кое-что из ее способов укрощения оборотней…
– Почему я? Мог бы и сам пообщаться с дамой, – иронично изогнул красиво очерченную бровь Т. – Или так одичал в своих походах, что отвык от разговоров с женщинами? Боишься сморозить что-нибудь не то?
Флоднег начал злиться. Но ссориться с полуэльфом было как-то не с руки. Другого плана у него пока не было и будет ли – не известно. Тут еще сбежавшего вампира надо найти. Хотя… выжить в краю этих диких селян для вампира практически нереально.
– Внешность у тебя подходящая, девицам доверие внушающая. – «Что открывает не только двери женских сердец, но и откидывает одеяло на их постелях», – этого он, по понятным причинам, не произнес вслух. – А я похож на бандита с большой дороги, меня она даже на порог не пустит.
«А Лютый меня вообще ненавидит и перегрызет глотку при первой же возможности».
– Темнишь ты что-то. – Улыбка полуэльфа стала напоминать оскал учуявшего добычу зверя. Он явно заинтересовался, но пока не открывал телепорт обратно, что не могло не радовать Флоднега. – А этот зубастый конвой к чему?
– Понимаешь, девица умудрилась каким-то образом укротить человека-волка. Он ходит за ней как привязанный, и я хочу знать, как ей это удалось.
Судя по выражению лица Т, варианты способов приручения самцов вервольфов человеческими женщинами у него были, неспроста в народе ходили сказания об оборотнях, рожденных от кровосмесительной связи волка и женщины.
– Хочешь сказать, вервольф сейчас с девицей? – на всякий случай уточнил он. – А вервольфицы нужны для отвлечения зверя?
– Конечно. Ты только посмотри на этих волчиц – краса и гордость стаи. Любой вервольф, если у него есть нос и глаза, не пройдет мимо.
С этим нельзя было не согласиться. Луна и Пантера были прекрасны, как день и ночь. Луна – белая волчица с голубыми глазами, с густой, блестящей шерстью. Пантера же черная, словно безлунная ночь, с пронзительными изумрудами глаз. Обе послужили причиной не одной драки в собственной стае.
В это время Светлолика, подойдя к своему дому, с удивлением обнаружила хренодерчан за странным, на ее взгляд, занятием. Ее родную избушку обложили сухим хворостом, сеном, и вооруженный горящим факелом Панас уже практически запалил сухую траву. Изба же рычала, выла, скалилась деревянными штырями и скулила попеременно. Тут голова узрел ведьму с эскортом и застыл монументом.
Дело в том, что мужское население Хренодерок, бодро покинувшее свое село для усекновения нежити, неосторожно посетившей поминки почившей накануне ведьмы, некоторое время бестолково мыкалось по лесу. Затем, как-то незаметно, они вышли к месту проживания покойницы и начали молотить в дверь, чтобы удостовериться, есть ли внутри Светлолика. Может быть, ведьма уже вернулась в свою могилу, и следует вернуться на кладбище, дабы вогнать-таки кол в грудь неуемной даже в посмертии девицы. Разумеется, находившийся внутри кот, разомлевший ото сна и парного козьего молока, грубо объяснил, что сама хозяйка находится в отсутствии, и когда вернется – он не знает. А на вопрос: «Кто ты сам?» – ответил:
– Кто-кто… Кот в пальто! Щас как выскочу, как выпрыгну, полетят клочки по закоулочкам! Ходят тут всякие… ни днем ни ночью покою нету.
Сельчане испуганно замерли. В суете Панас благополучно позабыл про подаренного говорящего кота и первым сделал пугающее до нервной дрожи в коленях предположение, что в пустующей избе не иначе как нечисть какая завелась. Всем известно, что ведьмы несколько сродни с нечистой силой, вот и Светлолике наверняка в колдовстве помогал кто-то из мелких бесов или демонов. Теперь же, когда ведьмы ихней нет в живых – отправилась она в Бездну, отмучилась, голубка родимая, – ейный помощник сам покою не найдет и всех хренодерчан наверняка под корень изведет. Дорофей Тимофеевич по природе был умным котом, но все же котом, а не дипломатом, потому ему и в голову не могло прийти, чем может обернуться для него грубый ответ сельчанам. Большинство выходок, включая воровство чужой сметаны, благополучно сходило коту с лап. Величину опасности Дорофей осознал, только когда сквозь ватный слой дремоты донеслось до него непререкаемое: «Сжечь!»
Собственно, идея подпалить избу ведьмы, уничтожив заодно с деревянным строением всю опасность, засевшую внутри, принадлежала вездесущему деду Налиму, который и тут не упустил возможности вставить веское словцо. Идея нашла благодатную почву в мятущихся душах собравшихся, и тут же быстроногие гонцы метнулись к ближайшему покосу за остатками подопревшего сена, чтобы костер разгорелся веселее. Ни надрывное блеяние козы, ни истошные вопли кота не могли утихомирить разошедшуюся не на шутку толпу.
Право поднести горящий факел к стенам избы предоставили Панасу, как голове Хренодерок. Окошко прикрыли ставнями, бойко заколотили и окропили святой водою из кружек, дабы нечисть, в избе обосновавшаяся, не смогла наружу выскочить, пока ее сжигать будут. Мужики же, в чьих кружках еще плескались остатки святой воды, встали рядком, чтобы окатить нежить, ежели она все-таки прорвется наружу. Почуяв, что дело пахнет керосином, изба заверещала благим матом, затрещала бревнами. Откуда-то из-под пола вылезли у нее две крепкие куриные лапы с внушительными когтями и воздели деревянное строение на ноги. Но тут же разъехались в стороны, и изба рухнула обратно на землю, чуть не развалившись по бревнышку. Именно в этот решающий момент на поляне, словно ангел возмездия, возникла Светлолика в сопровождении Лютого, заставив собравшихся впасть в некий ступор. Отчетливо было слышно, как нервно икает потрясенная своим спасением изба. Рычать и скалиться на всех острыми кольями из дверного проема у нее уже не было сил.
– Это как же, люди добрые, понимать вас прикажете? – мило поинтересовалась ведьма, выразительно поигрывая увесистой палкой.
Оборотень многозначительно поточил ятаганы когтей о землю, пару раз зевнул, предъявив млеющей от страха публике великолепный набор острых белых зубов, и уселся у ног девушки молчаливым сторожем, вывалив розовый язык.
Селяне побледнели и дружно попятились назад к избе. Обозленная изба вызверилась на них острыми кольями из дверного проема и зарычала для особой наглядности своих намерений. Народ намек понял и шустро вытолкнул из своих рядов сначала Панаса, затем деда Наума, как зачинщиков бесчинства, здраво рассудив, что, раз они все начинали, пусть и переговорами занимаются, а в случае чего (например, ежели ведьма все-таки переродилась в нежить), жертвоприношения еще никому не вредили. Откуп – он откуп и есть, и даже с чудищами и драконами помогает.
Панас судорожно вцепился в древко факела, как утопающий в последнюю соломинку, выпучил глаза и шлепал что-то нечленораздельное пересохшими, будто чужими губами. Налим с тоской смекнул, что от головы ждать чего-то внятного можно до следующей посевной, и то навряд ли разродится доблестный муж чем-нибудь достойным. Потому решил речь держать сам. Он истово перекрестился кружкой со святой водой, сделал изрядный глоток сначала из своей, затем хлебнул из посудины головы, сотворил краткую молитву Всевышнему и шагнул вперед, готовый к встрече с Создателем. Как ни крути, а свое он уже пожил. Хотя… мог бы еще и погостить на этой грешной земле маленько. Но видно пришел его срок.
– Здравствуй, девка зловредная! – торжественно начал было он, но понял, что сказал что-то не то, и смутился. – В смысле… ведьма родимая. Молви, ведьма, ты не демон? Не умертвие какое? Живой ли ты организм или подлое порождение Бездны?
Светлолика усмехнулась.
– И вам не хворать! – весело откликнулась она. – Живая я, чего и вам желаю. А насчет подлости я бы тут поспорила. Да ни одно создание Бездны не додумается живьем кого-то в могилу закопать!
Жители смутились. Промашка вышла, с какой стороны ни глянь. Но кто ж их, ведьм, разберет? Все у них не как у людей выходит. Даже помереть спокойно не могут, как обычные люди, всегда у них какой-то спектакль, как у скоморохов на ярмарке, получается. Ведь лежала себе на земельке, бледная, не дышала. И холодная, как вода в проруби. В подобных обстоятельствах обычную девицу спокойно зачисляли в покойницы, дружно оплакивали, хоронили на местном кладбище и справляли поминки. До этого случая мертвые и не думали вставать, вели себя смирно и живых не беспокоили. А у ведьмы что поминки сплошным непотребством вышли, что сама покойная ожила и претензии предъявляет. А ведь какой гроб справили, отборнейших досок не пожалели! И платье свадебное бабка Дорофея презентовала почти не ношенное – всего-то два раза в нем замуж сходить успела. Как знать, может, ходящей в молодых супругах бабке еще улыбнется судьба, и она еще разок замуж успеет сбегать, прежде чем воссоединится со своим первым благоверным на небесах.
