Кирилл Юрченко - Люди в сером
Георгий запоздал, и участкового дома не оказалось. Его соседка как раз подходила к своим воротам, неся в руках авоську с пустыми стеклянными банками (хорошо хоть не ведрами!), когда увидела, как Георгий стучится в окна участкового. По виду тетка была из тех деревенских баб, которые все знают и все слышат. Для любого следователя – просто находка.
– А Сан Саныч поехал на дачи! – сказала она. – Говорят, там самогонщик завелся. Но он скоро приедет. Хотите кваску? У меня свой, домашний. Не то что городской.
– Можно, пожалуй, – согласился Георгий.
Баба, видимо, запоздало подумала, что сразу пригласить в дом незнакомца было несколько неосторожно с ее стороны:
– А вы к нему по какому вопросу? И кто будете?
Он представился. Полез за удостоверением, но баба замахала руками – мол, и его слова достаточно.
– То-то я смотрю, к нашему Сан Санычу какой-то важный мужчина стучится. А тут вон оно как. А меня Настасьей Егоровной звать. Тетя Тася. Меня здесь все знают. Я молоко летом дачникам торгую. Только скоро уже начнут разъезжаться, еще неделька-другая – и все клиенты в город повозвращаются!
– А ваш участковый давно здесь работает? – прервал ее Георгий.
– Да нет, он молодой совсем. С армии недавно. Это мы его для смеха Сан Санычем зовем. А так – Санька он и есть. У него мотоцикл. Тарахтит жуть как, сразу услышите! – говорила она, ведя его к себе во двор. – Я ему все говорю, наладь свою тарахтелку, никакого спокойствия с тобой нет! У меня когда-нибудь куры нестись перестанут…
За калиткой Георгия встретила, очевидно, самая добродушная собака на свете – крохотная дворняжка, она и до того не лаяла, а потявкивала, слыша голос хозяйки. Увидев же незнакомца, ничуть не переменилась – завиляла хвостом так, будто давно знала Георгия. Из ее будки выскочил щенок и стал ластиться. Георгий не удержался и склонился погладить. Угадав его намерения, щенок завалился на спину, охотно подставив живот, а его мамка не проявляла ни малейшего желания кинуться на защиту потомства.
– Проходите! – уже из сеней позвала Георгия тетка.
Она ввела его в кухню, которая одновременно служила гостиной. Цветной телевизор стоял на столике в углу. Прикрытый, как и положено, салфеточкой. Сверху – радиоприемник VEF последней модели. И даже югославская электрическая плита, за которыми охотились городские хозяйки, стояла по соседству с русской печью. Обеденный стол, заставленный перевернутыми кверху дном банками с соленьями, явно был старым, саморубленым и когда-то рассчитанным на огромную семью. В целом видно было, что хозяйство небедное. Но сгорбленная спина хозяйки, ее грубые почти мужицкие руки говорили о том, что все, что здесь есть, досталось тяжелым трудом. И ни одного намека на то, что в доме живет кто-то из молодых. Только с виду мужскую одежду на вешалках да кирзовые сапоги большого размера Георгий увидел в углу, когда вошел. Видимо, мужнины.
В доме царила странная смесь запахов свежеиспеченного хлеба и потягивавшего через открытую форточку навоза – от сарайчика, где обитала животина. В Карельске было полно частных домов, но жители их практически не держали домашний скот, в домах, как правило, было паровое отопление – местные власти об этом давно позаботились, и обитатели «деревяшек», по сути, ничем не отличались от тех, кто жил в многоэтажках. Так же по утрам спешат на работу, засиживаются вечерами у телевизора.
Здесь же все было иначе. Георгий как будто попал в иную реальность. Если убрать черты современности – плиту, радиоприемник, – то все будет как встарь. Он вспомнил, как говорил Лазаренко о будущем, – для любого горожанина время станет бежать еще быстрее. А здесь, скорее всего, ничего не изменится – все также будут печь хлеб, ухаживать за скотом, готовить соленья-варенья. Или, может быть, все запустеет, захиреет, и пропасть между городом и деревней станет еще глубже.
Хозяйка зашла за печь, погромыхала посудой и вынесла кружку, полную игристого напитка. Георгий сделал глоток. Квас оказался и впрямь хорош – в меру пузыристый, не сладкий, но и не кислый.
– Ну как? – улыбнулась тетка.
– Отлично!
– Я же говорила. Да вы садитесь, – спохватилась она.
Выдвинула из-под стола табурет. Снова вернулась к печи и принесла ему кусок хлеба.
– Может, покушать хотите? Я быстро помидорки порежу. Яишенку могу пожарить.
– Нет, спасибо, – поблагодарил Георгий. – Анастасия Егоровна, раз вы здесь всех знаете, то, может, разговаривали с кем-нибудь… Не появлялись ли здесь или на дачах какие-нибудь незнакомцы, которые могли бы показаться кому-нибудь странными? Или явными чужаками?
Женщина посмотрела на него с сомнением, будто что-то хотела сказать, но сдержалась.
– Это вам к Саньке лучше. Он все про всех знает. Я слышала только, что нашли недавно убитого возле станции… Жуть-то какая!
Она перекрестилась.
– Так ведь и не нашли кто убил. Господи, и не страшно людям грех такой на себя брать… – Она вздохнула.
Снова предложила отобедать, но на этот раз Георгию отказаться не удалось – она не стала уговаривать, а начала собирать на стол. По правде, он сегодня не завтракал, и немного подкрепиться не помешало бы.
Он пытался разговорить хозяйку, все спрашивал насчет хозяйства да как коровы доятся, но тетка осторожничала, отвечала немногословно.
Вскоре после окончания трапезы приехал участковый. Как тетка и предупреждала, сначала послышался громкий треск. Первым делом Георгий подумал, что кто-то во дворе ломает доски, но уж больно непрерывный был звук. По мере приближения он дошел до такого грохота, что задребезжали стекла. Если это был мотоцикл, то явно без глушителя.
– Санька приехал! – как будто с облегчением объявила хозяйка. – Вот бы вы ему сказали, чтобы не гремел так!
Они вышли на улицу.
Сержант Сан Саныч оказался совсем молодым человеком, форма на нем была новенькая и немного великоватая по размеру. Он как раз вкатывал мотоцикл в калитку, когда Анастасия Егоровна, схватив его за рукав, начала совестить.
– Тетя Тася, да сделаю я! – виновато улыбаясь, оправдывался он. – Еще сегодня собирался, но времени нет.
Он заметил Георгия.
– А это к тебе. Из города, – доложила соседка. – Ну ладно, я пойду. Только помни, что насчет мотоцикла – обещал!..
– Хорошо-хорошо, – проводил ее взглядом участковый и, когда тетка скрылась в калитке, вспомнил о Волкове. Повернулся: – Александр, – сержант поправил фуражку.
– Георгий, – Волков протянул ему удостоверение.
Паренек нахмурился, протер потной ладонью запыленные лоб и щеки – на них остались грязные разводы, отчего лицо участкового стало смешным, совсем несерьезным. Сержант мялся, ожидая, что гость сам начнет разговор. Поэтому Георгий не стал подходить издалека и задал в точности тот же вопрос, что и соседке.
– Незнакомцы, говорите? – задумался сержант. – Что-то необычное?..
Он покачал головой:
– Странно, что вы спрашиваете… Нет, ничего такого. А что, серьезное что-то? Может, я чего недоглядел?
– Да нет, – ответил Георгий. – Просто есть кое-какие непонятки.
«Видно, зря приехал», – подумал он.
– Вы теперь в город? – поинтересовался сержант, когда Георгий собрался уходить.
– Нет, еще на дачи загляну.
– А я вам нужен буду? – Это было сказано с надеждой, видимо, сержанту не хотелось никуда идти.
Лучше одному, чем с таким. И, словно подтверждая свою несостоятельность, сержант пожаловался:
– Вам хорошо. Вы профессионал. И, наверное, работу свою любите. А я после армии кинулся туда-сюда, никуда поступить не успел. Пошел в милицию. Старый участковый в город перевелся, пока я на его месте. Предлагают – оставайся навсегда. А я еще не решил. Наверное, на будущий год снова поступать буду…
Сержант вздохнул.
– Ну раз я не нужен, займусь мотоциклом, пожалуй. А то правда тетка Тася еще напишет начальству жалобу.
Он козырнул и скрылся в калитке.
Георгий решил, что тетка и этот недоделанный участковый что-то недоговаривают. Но не щипцами же вытягивать. Решил – надо найти каких-нибудь стариков, с утра до вечера сидящих на скамеечках и лузгающих семечки, – с ними пообщаться. Он направился вдоль по улице, как вдруг его окликнула Анастасия Егоровна. Тетка стояла возле соседского дома в густой тени дерева, потому он ее и не заметил.
– Товарищ Волков, ну как, узнали что-нибудь?
Георгий мотнул головой.
– Я так и знала, – она разочарованно взмахнула рукой, – Сан Саныч наш – человек непутевый, только мнит из себя серьезного. Вот вы давеча спрашивали про что-нибудь странное. Я говорить не стала, боялась, засмеете…
Она подозвала его поближе, чтобы не кричать громко.
– У нас тут есть бабенка одна, Захаровна. Полудурочная немножко, но добрая очень. Позавчера она приходила к Саньке, а он ее выгнал взашей. Ну она и правда немножко с приветом… От него обиженная ко мне пришла. Говорила, смерть в лесу видела. С коровой ходила на дальний луг и чего-то там увидела такое, что напугало ее. А коровы у некоторых соседей и правда доиться хуже стали. Люди бают, леший завелся…
