Ник Перумов - Пепел Асгарда
– Да будет по слову твоему, – поклонилась валькирия.
Старый Хрофт усмехнулся.
– Не стоит, Райна. Нам ещё предстоит уговорить Ястира, то есть Яргохора.
– А кто ж станет водить караваны мёртвых вместо него?
– Боюсь, этим придётся озаботиться Хедину и Ракоту, – пожал плечами Старый Хрофт.
Райна зябко повела плечами, словно от холода.
– Новые Боги едва ли придут в восторг от этого, отец.
– Назад уже не повернуть, – О́дин покачал головой. – Источник бурлит, сила пришла в движение. Не время мешкать. Это то, ради чего мы жили все прошедшие тысячелетия, Райна.
Валькирия кивнула, хотя и безо всякой уверенности.
Белый тигр пристроился рядом с ней и лизнул шершавым языком судорожно стиснутые на рукояти меча пальцы. Старый Хрофт бросил на подарок Соллей понимающий взгляд и усмехнулся в седые усы.
– Славная всё-таки зверюга.
Тигр гордо рыкнул, показывая устрашающие клыки.
– Да, и зубки у тебя тоже загляденье.
Райна готова была поклясться, что Барра расплылся в самодовольной ухмылке.
– Теперь пора возвращаться, дочь. Обратно в Хьёрвард. Я знаю, что сказать Ястиру.
На прощание Старый Хрофт последний раз склонился к бурлящей каменной чаше. Как ни в чём не бывало, плясали песчинки на дне, вздувались и лопались радужные пузырьки, и воздух, истинный воздух Асгарда, кружил голову.
Отец Дружин коснулся влажных валунов, провёл по ним ладонью, словно лаская.
– Прощай, Мимир. Я не нашёл тебя, ты слишком хитёр и изворотлив даже для того нового, что я придумывал все последние годы. От всего сердца… хочу верить – ты знаешь, что делаешь. Ты всегда хранил Упорядоченное, хранил по-своему, не подчиняясь никому и никого не слушая. Храни ж и дальше, вековечный ётун.
Мокрые пальцы Отца Дружин быстро вычертили на краю чаши руну R Райдо.
Пожелание счастливого пути.
Над Источником Мимира пронёсся словно лёгкий вздох. Туманные капельки дрогнули, быстро сгущаясь в призрачную фигуру, но не угрожающую, отнюдь.
Широкоплечий старый великан застыл, скрестив на груди безоружные руки.
– Я знал, что ты непременно явишься сюда, Ас Воронов, – бестелесный голос звучал глухо, но взор туманного двойника Мимира оставался твёрд. – Знал, что ты придёшь к Источнику – рано или поздно. Когда мир начнёт меняться, и ты почувствуешь это. И да, куда ж ещё отправляться Древнему Богу, как не к одному из трёх истоков магии Упорядоченного, благодаря которой он и существует?
И да, бог О́дин, когда ты получишь это послание, меня здесь уже не окажется. Мир меняется, как я сказал, и подобным мне предстоит далёкий путь – чтобы хранимое нами осталось бы, как оно и есть.
Источник не останется на произвол судьбы и без присмотра. Надеюсь, у тебя хватит мудрости отличить тех, кто станет его защищать, от посягающих зазря. Я догадываюсь, что ты станешь искать здесь ответа на один-единственный вопрос, который только у тебя и остался – как стать самим собой? Потому что – не обманывай себя! – это всё ещё не ты. Я надеюсь, великий бог, ты узнал то, что желал.
Прощай, великий О́дин, мне предстоит дорога вверх по великому Древу, отражению Древа истинного и не доступного никому, ни смертным, ни бессмертным. Мы встретимся, когда зримое и незримое, плотское и бестелесное станут одним. И тогда, хочу верить, мы поднимем с тобой рога старого доброго мёда, а над нашими головами станут шуметь ветры Асгарда.
Интерлюдия 6
Отряд подмастерьев Познавшего Тьму двигался стремительно. Целые пласты Межреальности оставались позади, миры, их скопления, пропасти и бездны – Новый Бог Хедин ни на что не обращал внимания и нигде не задерживался.
Куда они направляются на сей раз, не знал никто в отряде, даже обычно близкие к Познавшему подмастерья. Несколько их – включая вампира Ан-Авагара – отправились к Хьёрварду, со строгим приказом добраться до равнин Иды, стоявших пустыми ещё со времён пришествия Молодых Богов, и разузнать, что там творится.
– Значит, Старый Хрофт отправился к Источнику Мимира… – задумчиво проронила Сигрлинн, глядя на перепляс огоньков в глубине большого розоватого кристалла. – Но Мимира там нет, мы знаем.
– Хрофт не знает, – заметил Познавший Тьму. Щёки у него слегка ввалились, он вообще выглядел похудевшим и усталым.
– Само собой, но зачем ему Источник? Что он задумал, Хедин?
– Быть может, как раз и хочет что-то разузнать? В затруднении он как раз и отправлялся к вечному ётуну за советом.
– Знаешь, – Сигрлинн положила руку Хедину на плечо, – почему-то это пугает меня больше, чем все Спасители, Дальние и Неназываемые, вместе взятые. Они – просто враги, без затей. А вот Старый Хрофт…
– Си, наши враги как раз очень даже «с затеями».
– Понимаю. – Она прикусила губу. – «Изменить может каждый», я запомнила.
– Верно, – откликнулся Познавший Тьму. – Но не забывай, что изменить могу и я тоже.
– Ты? – волшебница не смогла скрыть изумления.
– Конечно. Мы все – слуги Упорядоченного. Оно ведь, не забывай, «выбрало нас», как сказал Орлангур. И, если обстоятельства станут другими… если стану другим я… ведь это тоже получится «измена».
– Айвли ведь хотела, чтобы ты вновь заглянул к ней, – вдруг сказала Сигрлинн, глядя в слегка колышущуюся стену шатра, синего с серебристым шитьём. – Альвийка-оружейница. Очень хотела и надеялась. Хотела увидеть тебя хоть мельком…
– Я знаю. – Голос Познавшего Тьму не смягчился. – Айвли слишком долго играла в «истинную альвийку», гибкую, молчаливую, которая больше слушает, чем говорит. Что ж, неудивительно. Гордость её жестоко задета…
– Ага, хотела. Но не только. Не говорила ли я тебе, что эти твои альвики там чего-то задумали? Отнюдь не одна только бедная, покинутая альвочка? – Глаза Сигрлинн метнули молнии. – Она сработала, судя по всему, и впрямь редкостный меч для О́дина. О чём немедля предупредила тебя. И, разумеется, не только лишь для того, чтобы сыскать повод для встречи! Это-то, надеюсь, ты понимаешь?!
– Понимаю, – кивнул Познавший Тьму. – Но иные ловушки…
– Да-да, невозможно обойти и невозможно обезвредить, не сунув в них голову! – вспылила Сигрлинн. – Ты понимаешь, Хедин, что эти альвы обнаглели едва ли не совершенно?!
– Так уж и обнаглели…
– Обнаглели, – брови Сигрлинн сдвинулись. – А ты, друг мой, слишком мягок. И с ними, и… и вообще!
– Почему ты так решила?
– Если я что и поняла, сидя в плену Западной Тьмы, разъятая, сделанная её частью – нельзя всё время виться нитью, надеясь сшить разрываемое. Порой надо и… дать сгореть тому, что должно сгореть.
– Сжечь всегда успеем.
– Нет! – топнула ногой чародейка. – Нет! Потому что тогда и ты сам сгоришь. Ясно тебе, нет? Альвы задумали предательство, задумали расставить какую-то западню, где ты… ну, не знаю, может, и приманка! Я бы уже отправилась туда с… – она махнула рукой, – и вытрясла бы из них все подробности. Они принимают твою мягкость за слабость, Познавший. Они ничего не забыли и не простили. Ни эта твоя… альва, ни её сородичи. История Игнациуса тебя ничему не научила? Ну, так я научу!
– Чего ты хочешь, Си? И почему так злишься? Неужели из-за?..
– Никогда! – С пальцев чародейки стекла паутина голубых молний, грянула ей под ноги, лопнула с оглушающим треском, взметнувшиеся языки пламени скрыли Сигрлинн с головой. – Гневаться из-за какой-то там альвки, что когда-то согрела тебе постель?! Нет, мой Познавший, я не просто гневаюсь – я в ярости, потому что ты, как всегда, думаешь о ком угодно или о чём угодно, но не…
– Но не о тебе?
– Но не о себе, глупец! – рявкнула волшебница и, размахнувшись, метнула в Познавшего Тьму внушительный огнешар.
Хедин едва успел уклониться, скрестил руки в странном жесте, и клубок пламени, взвыв, словно по стеклу провели железом, взмыл прямо вверх, прожёг кровлю шатра и исчез.
Познавший Тьму уронил руки и улыбнулся, покачав головой.
– Давненько не видал мою Си в таком гневе.
– Ещё увидишь, и не раз! – грозно посулила чародейка, запуская очередной огнешар, да так, что Хедину пришлось подпрыгнуть, уклоняясь.
– Аэтерос! – завопил кто-то от входа, но Сигрлинн, даже не поворачиваясь, сделала что-то, слегка повела бровью – там раздались смачные шлепки и дружное «караул!».
– Си, – Хедин с шутливым ужасом вскинул руки, – уймись, пожалуйста. И не надо колотить моих подмастерьев.
Третий огнешар стёк у чародейки меж ладоней вниз, зашипел, угасая.
– Подмастерьев колотить не буду, – буркнула она, сдула упавшую прядь. – Но всё равно, Хедин! Нельзя так, нельзя, понимаешь?! Всё висит на тебе, а ты не подпускаешь к себе никого, ни за что, никогда! Бережёшь меня, пылинки с меня теперь готов сдувать – а надо послать в самое пекло! Ты теперь как тот замковый камень в арках – выдерни его, и всё повалится.
– Никому верить нельзя, – напомнил он, усмехнувшись. – Изменить может каждый.
