Владимир Васильев - Право на пиво
— Чтобы напиться… — неверно обронил кто-то.
— Напиваются водкой, — парировал Александр. — А пиво пьют из-за вкуса и чтобы расслабиться в компании. Чтобы приятно провести время и занять руки. Проект «Дважды в одну реку» позволяет осуществить это без пагубных последствий для организма и без головной боли под утро. Вы можете купить банку такого пива, пить его на протяжении двух часов и физически не выпить более пол-литра. Это просто замечательно в дружеской компании! К тому же решается вопрос объема: организаторам пивных вечеринок больше не придется таскать с собой полуторалитровые «торпеды». Вы пьете пиво, которое не заканчивается, от которого не пьянеешь, и которое не отягощает вас лишними килограммами клади. Элемент изящества. Этим мы убиваем всех зайцев.
Александр отдышался, надеясь на гробовое молчание или взрывные рукоплескания. Но, похоже, такое бывает только в голливудских фильмах.
— Но ведь на рынке уже есть безалкогольное пиво. Мы сами такое выпускаем…
— Оставьте его вашим водителям! — воскликнул Александр. — Пиво должно быть алкогольным. Но ведь никто не говорит, что алкоголь обязан оставаться в крови! Пусть нежно коснется рецепторов, отложится естественным осадком нефильтрованного эля в памяти, подразнит ноздри, расширит зрачки… И обратно в банку.
— А почему вы тогда отплевывались?
— Э! Оно выдыхается, — признал Александр.
— И? — спросил директор по продажам.
— Что и? Любое нормальное пиво выдыхается! Чем больше циклов оно сделает, тем быстрее выдохнется.
— И какой потолок у этой рециркуляции? — уточнил генеральный директор.
— Двести раз.
Тут в зале зашевелились. «Правду говорят, — подумал менеджер, — что наш народ надо только цифрами погонять. Эффект пятилетки, что ли?»
— Это подрыв экономики! — буркнул кто-то очень по-хозяйски.
— Само собой, подрыв. Мы обгоним всех конкурентов. Сделаем, как ребятишек. Все их «лучшие традиции пивоварения с тра-та-та года» потонут в массе нашего товара.
— Не боитесь промышленного шпионажа?
— Уже приняты меры. Мы получили патент на проект «Дважды в одну реку». А продавать нам его пока никому не надо.
— А сами мы-то как? — спросил директор по продажам. — Теперь вместо сотни бутылок у нас купят всего одну…
— Оно выдыхается! — повторил Александр, и из его уст это прозвучало как знаменитое галилеевское «Она вертится!» — Мы сделаем несколько сортов. «Двойное», «Тройное», «Четверное»… Незамысловатые названия, но как в точку!
— А если развить технологию?..
— На современном этапе науки это представляется трудноосуществимым. И средств на ресерчинг нет… Машина времени проекта «Дважды в одну реку» может переносить только жидкости и только на незначительное расстояние.
Александр смотрел в зал, ждал следующего вопроса, но все молчали и как-то мило наклеенно улыбались.
«Победа», — понял он и тоже улыбнулся.
Потом раздал опытные образцы и окунулся в дружескую атмосферу любителей пива. И в пиво, само собой.
Александр пересек порог представительского бара в одиночестве. Оглянулся и не увидел за своей спиной никого, за исключением собственного отражения в зеркальном стекле металлопластиковой двери. У отражения в руке не было опытного образца. «Стоп… Опытного образца чего?» Память умалчивала. Но почему-то казалось, что опытный образец может свободно поместиться в руке, он, собственно, создан для того, чтобы занимать это почетное место…
И еще — зачем он обернулся? Кого-то ждал? Ведь он пришел в бар «Оболони» не в одиночку, а с кем-то… И чувствовал он себя так вальяжно, словно эти кто-то были не просто друзьями-сотрудниками, а, как это глупо ни звучит, советом директоров… Бред.
Он отвернулся от двери и прошагал к стойке.
— Привет, Шукшин, — поздоровался бармен. — Что-то на тебе лица нет. Нашего налить?
— Подожди… — откликнулся Александр, чувствуя себя дезориентированным.
— Как скажешь, — пожал плечами бармен и вернулся к натиранию бокалов.
Александр почувствовал легкое головокружение и, чтобы не упасть, ухватился за край стойки.
— Погода, — посочувствовал сиреневый пиджак, с которым Александр раньше определенно сталкивался в заводской столовой.
«Погода», — мысленно повторил менеджер. Горько так. И только сейчас понял, что неопределенный знакомый говорил не об общем душевном состоянии окружающих, а о метеорологическом прогнозе, транслируемом по ящику, что висел над барной стойкой. Впрочем, ящиком телевизор можно было назвать с большой натяжкой, он скорее походил на экранированный поддон, новенький и широкоэкранный.
Дикторша в приталенном костюме читала:
— Полное лунное затмение сегодня, шестнадцатого февраля, можно будет наблюдать в промежутке между девятью и десятью часами вечера…
— Затмение посмотрим, — обрадовался пиджак. — Благо, пиво еще не скоро подойдет к концу…
Александр напрягся.
Профессиональным взглядом он выхватил марку пива, поглощаемого коллегой. Даже толстенькие пальцы последнего, закрывшие часть картинки, не помешали ему прочитать имя злостного конкурента.
«Хайникен НеверЭнд».
По телу пробежал холодок. Не только из-за неприкрытого предательства тут, в представительском баре. Было в этом «НеверЭнд» что-то загадочное…
Оттолкнувшись от стойки, Александр неторопливо прошел к красочным, заклеенным рекламными этикетками, холодильникам.
Надписи на этикетках гласили:
«„Хайникен Невер Энд“. Удовольствие любимым напитком не заканчивается никогда!» «„Будвайзер 24“. Ровно 24 часа свежего пива из одной банки!» «„Бэкс. 20000 лье“. Вечность зовет! И ключ к ней в твоих руках!»
Тут же располагались стенды пива «Оболонь бездонное», с привычным слоганом:
«Все хорошее не заканчивается. Все хорошее только начинается».
Словом, никаких тебе «лучших традиций реверсного пивоварения с тра-та-та года»… Самый нейтральный слоган, без претензий. А ведь…
«Хм. Чего это я так взвился? Зачем чуть ногой стеклянную дверцу не саданул? Что за бред? Как получилось, что реверсное пивоварение „Будвайзер“ придумал еще четыре года назад?..
Как получилось, что не мы первые. Не „Оболонь“?.. Не я, Александр Шукшин, менеджер исследовательского отдела, который четвертого марта, в пятом часу докладывал о гениальном изобретении директорам „Оболони“. Не подросший мальчик, посасывавший в детстве сгущенку и мечтающий о карьере директора молокозавода».
Возвратившись к стойке, Александр бросил бармену Коле — имя как-то само пришло на ум:
— Светлого кегового плесни.
— Решился-таки, — улыбнулся бармен и, взяв свеженатертый бокал с радиаторным кольцом, наполнил его из серебристого краника. — Сколько литров ставить?
— Четырнадцать, — буркнул наугад Александр.
Бармен пожал плечами и отстучал сумму на дистанционном калькуляторе, отчего радиаторное кольцо на секунду зажглось искорками.
— Два восемьдесят пять.
Александр расплатился.
Потягивая неубывающую горьковатую жидкость, еще хранящую привкус мокрой древесины, менеджер думал. «Зачем я пришел сегодня в бар? Не выпить же? Может, кто-то назначил встречу?..»
— Извините, пожалуйста. Случаем вы не… э-э-э… Шукшин Александр?
— Да, это я, — сказал Александр, оборачиваясь.
Немаленьких размеров молодого человека, запуганного и сжавшегося, словно он десять кварталов пробежал от наступающих на пятки сотрудников военкомата, Александр определенно где-то встречал. И даже эта манера грохнуться всем недюжинным весом на табурет — казалась знакомой.
— Я вас где-то видел, — не постеснялся сообщить он.
— Да, я вам вчера звонил… Предупреждал.
— Видел, а не слышал! — Гость Александру не нравился. Хотя про звонок он помнил хорошо — не открутиться. — Говорите, что вам от меня надо.
— Я хочу поговорить с вами о сублимации, — зычным голосом ввернул детина. — Знаете, это когда предмет можно немного высушить, а потом снова вернуть ему размер, окунув в воду… Ну, как кукурузные хлопья, что ли, только на более молекулярном уровне. Видите ли, все началось с того, что в детстве я очень любил сухофрукты. И однажды я взя-я-ял нашего пса Буську…
На какую-то секунду Александр представил, как иначе все могло бы сложиться. Не так. Совсем по-другому. Он даже увидел все это в красках, прежде чем украденное воспоминание метнулось последний раз на большом доработанном радиаторном кольце — и исчезло.
А гром, между тем, так и не грянул.
Татьяна Томах
О, БОЛОНЬ, ВЕЛИКИЙ И ПРЕКРАСНЫЙ
— О, — простонал Олег, пытаясь открыть левый глаз. Правое веко было крепко приплюснуто между щекой и столом и потому подниматься никак не желало. Левое же оказалось настолько тяжелым, что впору было звать на подмогу Виевых помощников.
