Карина Шаинян - Цветной Дозор
– Что может быть хуже? – поразилась Тави.
Они замолчали, глядя друг на друга со злобной растерянностью.
– Тогда я придумаю что-нибудь еще, – нарушила звенящее молчание Тави. – Я не стану сидеть и смотреть, как вы гробите кучу народа ради своей дурацкой магии.
– На что ты вообще рассчитывала, я не понимаю, – устало произнес Андрей.
– На то, что ты еще человек.
– Я – оперативник Ночного Дозора! – шепотом заорал парень. – Я – маг, понимаешь? Светлый маг! Думаешь, мне легко было? Да мне живьем с себя человечью шкуру пришлось сдирать! Ты сидишь в своей теплой норке и не представляешь, с чем и с кем нам приходится иметь дело! И все это, между прочим, для защиты таких, как ты! Для защиты людей!
– Конечно. Утопим миллион ради миллиарда… или все-таки – несколько тысяч, но – Иных?
– Ты не понимаешь…
– А ты объясни.
Андрей покачал головой, и Тави усмехнулась:
– Не можешь? А почему? Я такая глупая? Или тебе самому стыдно от твоих объяснений? Ты сам-то еще способен понимать?
– А я как раз способен. Если бы я эту ломку не прошел – меня бы здесь не было! Я бы не участвовал в сложнейшей операции, а ловил бы мелких браконьеров по московским подворотням…
– Я поняла. Ты великий, ты герой, – подозрительно ритмично проговорила Тави, глядя ему прямо в глаза. – Ты повсюду, ты везде. Ты толпою, ты горой на каждом шагу и в каждой…
– Хватит! – рявкнул Андрей, и Тави, всхрюкнув, замолчала. – Какая же ты идиотка, – прорычал Андрей. – Самоуверенная, вздорная, эгоистичная идиотка…
– А я думала, я тебе нравлюсь, – желчно усмехнулась Тави.
– Мне Настя нравится. А ты меня бесишь.
Андрей снова двинулся на девушку. Его лицо стало холодным и сосредоточенным, пальцы правой руки зашевелились, выплетая заклинание.
– Тебя в зоопарке надо держать, – прошептал он.
– Обойдешься. – Тави вскинула подбородок, но все-таки попятилась. – Хочешь меня повязать? Забыл Заельцовский парк?
Пораженный ее наглостью, Андрей запнулся, в его глазах мелькнуло замешательство, и, воспользовавшись секундной заминкой, Тави нырнула в Сумрак. Лунные тени… такие четкие в реальности, такие размытые здесь. Второй слой… Боже, как холодно. Знает ли он? Даже если знает – сообразит не сразу… Бежать.
* * *Сидя на скалистой ступеньке мыса, Тави, давясь слезами, жевала шоколад. Болела рука. Каждая жилка тряслась от слабости и усталости. Глаза опухли и чесались, и ныло сердце… Тави смотрела на океан, и ей казалось, что отлив сегодня слишком низкий. Песчаная коса, усыпанная скатившимися с мыса валунами, врезалась в море на сотни метров; мокрый песок блестел в лунном свете, как смятый целлофан. Отлив был слишком сильный – и, кажется, вода продолжала уходить. Тави, отчаянно мигая, перевела взгляд на горизонт. Иллюзия – или линия между морем и небом действительно поднимается? Тави отчаянно протерла глаза, смахивая лишнюю влагу, но так и не смогла разобрать. Если это не галлюцинация – то она опоздала, и уже ничего нельзя исправить. Но если время еще есть… если это всего лишь предвестник…
Она вело себя честно. Пыталась поступать, как Светлая, открыто, через убеждение. Она не считала магов из Ночного Дозора врагами, воспринимала их как соратников в противостоянии злу. Настоящему злу, а не представителям плохих парней в магической мелодраме. Даже после исчезновения Сильвии она надеялась, что с соблюдающими Договор Иными можно договориться. И ошиблась.
– Не хотите по-хорошему – будет вам по-плохому, – сказала Тави, вставая.
Возвращение в «Сансамай», часть… Тави поняла, что сбилась со счета, и нервно рассмеялась.
Глава 6
Сезон дураков
Лицо на экране ноутбука ну никак не могло принадлежать шефу. Тави могла предположить, что Великий Гесер – женщина, что выглядит она совсем юной и что ее лицо может показаться ей знакомым. Но в глазах, в выражении лица девушки, беседующей с Семеном, не было ничего от руководителя. Кроме того, Тави не покидало ощущение, что имя шефа Ночного Дозора она слышала еще в прошлой, не-Иной жизни, и речь тогда шла о мужчине, причем весьма воинственном. А девушку зовут Юля, вспомнила Тави. Она дежурила у кровати, когда Тави очнулась после бангкокской заварушки в Москве; она – аналитик, ученица Семена. И, судя по виноватому и напряженному лицу, учитель как раз ее за что-то распекает. Видимо, совещание с шефом закончено, и маг переключился на повседневные дела. Жаль.
Впрочем, все равно Тави ничего бы не услышала. Небо над Слоновым островом затянуло тучами, и к тому времени, когда девушка добралась до «Сансамая», начался дождь. Не бурный тропический ливень, а так, унылый мелкий дождик. Но, объединившись с шорохом прибоя, он заглушил все другие звуки. Стоя на веранде и подглядывая в мутноватое окно, Тави различала лишь удары капель и шорохи потревоженной листвы. Зато и Семену трудно заметить ее присутствие. Опасности маг явно не ждет: даже дверь оставил приоткрытой. Неужели Андрей не побежал докладывать? Дождь убаюкивал, и мысли о грозящей всем опасности, о глупом, но единственном плане, о странной беспечности Триумвирата, не выставившего в «Сансамай» охрану, о возможной ловушке походили на рябь на поверхности воды, оставленную каплями. Они не влияли на глубину, не задевали эмоции. Слабенький фон…
Юля на экране покивала, робко рассмеялась в ответ на какую-то шутку и исчезла с монитора. Семен выключил скайп, сильно потер лицо ладонями. Тянуть больше нельзя: сейчас маг выйдет из-за стола, и подкрасться к нему сзади станет невозможно. Да и дотянуться будет труднее, если он поднимется, – Семен не богатырь, но все равно заметно выше Тави. И так почти нет шансов.
Тави потрогала увесистый пестик, украденный на кухне. Достоевщина какая-то… Стоит под дождем, мокрая, усталая, отчаявшаяся, и ждет случая ударить человека по голове. Причем – со спины. С целью ограбления. Гладкая медь нагрелась в кармане и казалась почти живой. Страшно было думать о том, как она опустится на голову живого человека… то есть Иного. «Не жалей, – сказала себе Тави, проскальзывая в приоткрытую дверь. – Они ведь не жалеют…»
Семен не шелохнулся, когда она подошла к нему сзади. Рука, сжимающая темную медь, показалась чужой; Тави равнодушно, будто со стороны, наблюдала, как пестик поднялся, а потом с тихим стуком опустился на голову мага, туда, где сквозь волосы просвечивала розоватая кожа. Невыносимо длинное мгновение казалось, что ничего не произошло: как будто Тави и вовсе не было в комнате, как будто движение руки было иллюзией, видением, навеянным взвинченными нервами. А потом маг чуть привстал; рука заскребла по столу, сминая исчерканный листок бумаги.
– Ой, – выразительно произнес Семен и мешком осел на пол.
Как-то слишком просто, неуверенно подумала Тави. Присела рядом с магом, пощупала пульс – ровный. Застыла от ужаса: ресницы Семена мелко задрожали, будто он подсматривал из-под полузакрытых век. Нет, показалось… Стиснув зубы и трясясь от отвращения к самой себе, Тави принялась обшаривать карманы мага.
В рубашке пусто – это и так видно, но надо было проверить. Шорты… черт, сколько же карманов! На Семене были грубые шорты до колен, сплошь обшитые карманами и карманчиками, какими-то молниями, кнопками, ремешками, тайными вместилищами: прекрасная вещь для путешествий, совершенно кошмарная – для обыска. И, конечно, набито было – от души. Кучка мусора рядом с поверженным магом росла, и Тави все больше нервничала. Гнутый гвоздь. Пачка бумажек, явно побывавших в стиральной машинке. Сигареты, зажигалка, бумажник, внутри – только деньги, кредитка и визитная карточка какого-то Колобова, менеджера ЗАО «Горсвет». Серебряное кольцо – может, оно? Вряд ли, надпись готическим шрифтом, похоже на старонемецкий… Фонарик, горсть монет, складной нож, флэшка, крестовая отвертка в чехольчике – боже, зачем ему отвертка?! Связка ключей, огрызок карандаша. Черт, неужели догадка неверна и артефакт хранит не Семен? Зря заехала по черепу… А казалось так логично: вещь не отдали бы местным дозорным, тлеющий конфликт между местными и приезжими Иными очевиден. Вещь важная – значит, хранить ее будет самый сильный и опытный. И хранить будет при себе: слишком напряжена ситуация, чтобы прятать ее далеко…
Россыпь грязных леденцов, облепленных табачной крошкой, какая-то цилиндрическая железка, рваный ботиночный шнурок… Стоп!
Трясущейся рукой Тави подобрала отброшенную сгоряча железку. Цилиндр размером с мизинец, запаянный с торцов. Узкая застекленная прорезь-окошечко. Внутри – свернутый в трубочку лист свинца, миниатюрный свиток, испещренный письменами. Тави приблизила цилиндр к глазам, вглядываясь в микроскопическую вязь значков. Санскрит. Или что-то очень похожее на санскрит… На каком еще языке мог говорить Сивапу?! Нашла!
