Владимир Васильев - Техник Большого Киева
«Корсар» разворачивался к ветру. Казалось, палуба теперь шатается куда сильнее, чем когда отходили. Но Кутняку и Кэпу было равнобедренно: эти в любом состоянии на ногах держались крепко, если находились не на суше. Да и Xor с Гайдабурой тоже. Вот Парду — Парду да, стало сложнее сохранять равновесие. Но он старался.
— Хватит сачковать, — скомандовал ему Кэп. — Садись на стаксель.
— Я? — удивился Пард. — Я не умею.
— Так учись!
На плечо Парду легла смуглая рука полуорка и он послушно сел на банку. В ладонях оказался шершавый шкот.
— Держи! Да крепче, крепче!
Пард уперся ногами и что есть мочи потянул шкот на себя. Парус отозвался упругим усилием, и «Корсар» слегка накренился, но и пошел быстрее.
Минут через пять Кэп скомандовал:
— Поворот!
Пард уже знал, что делать: сперва пригнуться, чтобы гиком по башке не звездануло, потом пересесть на банку по другому борту и снова держать шкот. Все то же, но зеркально. Яхта то кренилась, сильно заваливаясь набок, так что к борту близко-близко подступала беспокойная вода, то снова выпрямлялась, целясь мачтой в низкое облачное небо.
— Не боись! — подмигнул ему Кутняк. — Не ляжем. Формулы яхтинга знаешь? Чем сильнее крен, тем больше сила, которая заставляет яхту выпрямиться. А иначе бы уже все валялись парусами по волнам…
Пард не то чтобы боялся — понимал, что раз ходят на яхтах, значит те для этого и приспособлены. Просто близкая вода внушала уважительный и смутный восторг.
«Корсар» шел галсами, пока на траверзе не замаячила Матвеевка. Река здесь делала широкую излучину; ветер дул теперь точно в корму и колдунчики вытянулись вперед по ходу яхты.
— Бабочку! — скомандовал Кэп и, взглянув на Парда, смилостивился: — Ксор, сядь на шкот, пусть это отдохнет…
«Это», то есть Пард, обрадовался: кисти уже заметно ныли от напряжения.
Грот и стаксель теперь были раскинуты в разные стороны от мачты, действительно напоминая крылья огромной бабочки. «Корсар» пошел бойчее. Но даже Пард знал, что бакштаг в смысле хода все равно лучше ветра в корму.
Сначала закончилось пиво в первой бутылке из-под «Кола-копты», потом во второй, а у самого камышиного острова — в третьей. Камыши были совсем рядом — метров полста.
— Не сядем? — недоверчиво спросил Кутняк, глядя на непроглядный частокол зеленых стеблей.
Кэп лихо развернул яхту к левому берегу.
— Не. Не сядем, — уверенно сказал капитан.
Ветер наполнял паруса, но камыши почему-то оставались такими же близкими.
— Ага, — сообразил Кутняк. — Конечно, тля, не сядем. Мы, тля, уже сидим, макрель его через пролив!
— Да? — спросил капитан и внимательно поглядел за борт. Взгляд у него плыл — впрочем, как и у остальных. — А ну, давай на правый борт!
Все переместились. Яхта накренилась, но сидела так же прочно и надежно.
— Щаз я на топенант влезу… — сказал Кутняк и пошел к мачте. Повозившись со снастями, он вдруг повис на тонком конце, который тянулся к самой верхушке мачты. «Корсар» стал крениться все сильнее и сильнее.
Кэп проворно выбрался из-за руля, влез ногами на гик и лег на парус, сложив руки на груди. Яхта накренилась еще сильнее, так что Кутняка опустило к самой воде и макнуло чуть не по пояс.
— Мама! — сказал Кутняк чужим голосом и проворно полез вверх по топенанту, скрежеща мокрыми джинсами. — Вода-то холоднющая!
— Да и день не теплый, — проворчал Гайдабура, привалившись к мачте и задумчиво глядя в небо. По небу ползли назкие серые тучи, косматые, как бродячие псы.
Кутняка опускало в воду быстрее, чем он карабкался по неподатливой тонкой снасти, и Кутняк беспрерывно ругался.
— Ксор, греби! — скомандовал Кэп.
Xor заработал рулем, как веслом, и от первого же могучего гребка Кутняк с воплем сверзился с топенанта в воду. «Корсар» сразу выпрямился.
Пард кинулся к борту спасать Кутняка, но тот побарахтался всего миг и вдруг встал на ноги — глубина была еле-еле по пояс. Пард протянул ему руку.
— Толкать надо! — тоном знатока сказал Xor. И ушел вслед за Кутняком в каюту.
Кэп с Гайдабурой пока закурили и завели какой-то малопонятный Парду разговор о разборках в яхт-клубе. И сильно увлеклись.
Тем временем Xor разделся донага и осторожно сполз в воду, сразу покрывшись гусиной кожей — вода была и впрямь холодная. Кутняк, сменив куртку и отжав джинсы, снова полез на топенант. Кэп вместе с Гайдабурой легли на грот, а греб теперь Пард. Яхта до предела завалилась на борт, но сидела прочно. Xor изо всех сил толкал в нос, но она и не думала разворачиваться.
— Грот убрать надо! — сказал Xor с досадой. — Ветер же, я его не перетолкаю.
Кэп с Гайдабурой продолжали беспечно лежать на парусе и болтать, не обращая внимания на призывы Xor’a. Орк в перерывах между усилиями повторял, что нужно убрать грот, все безрезультатно. Наконец ему надоело, он выбрался из воды, подошел к мачте и что-то там отвязал. Парус с хлопком ослаб, и такого подвоха не ожидавшие Кэп с Гайдабурой со сдвоенным воплем бултыхнулись в реку. От рывка сбросило и Кутняка с топенанта — на яхте остался один Пард.
— Ну, Ксор! — оскалился капитан. — Ну урод!
— Е-мое! — сказал Гайдабура грустно. — А у нас все питье кончилось, и отогреться нечем…
Минут десять народ злобно отжимал одежду; у Кэпа-то с Кутняком было во что переодеться, а вот Гайдабуре приходилось похуже. Единственным сухим оставался Пард. Впрочем, у предусмотрительно раздевшегося Xor’а одежда тоже сохранилась в порядке.
«Вот что значит жизненный опыт», — мимоходом подумал Пард.
Они пробовали сняться и так и сяк, сумели даже развернуть яхту, но сидеть она продолжала как вросшая.
Спустя час невдалеке прошла моторка; вняв дружным воплям с «Корсара», угрюмый вирг кивнул сыну и тот принял конец. Закрепили его, вирг сел к двигателю. «Вихрь» взревел, моторка задрала нос, клубы сизого выхлопа величаво поплыли над волнами. Пару минут без толку потерзав мотор, вирг молча отвязал конец и швырнул его в воду, не обращая внимания на протесты с «Корсара». Шум мотора затих вдали еще через минут пять.
— А, чтоб тебе! — запоздало выругался вослед моторке Кутняк.
Уже начало смеркаться, когда раскачиваемый «Корсар» наконец стал тяжело отползать от камышиного острова. Поднялась волна, что было очень кстати, и мало-помалу с мели снялись. Настроение сразу поползло вверх, и продрогшие мореплаватели с воодушевлением стали мечтать, как сейчас подойдут к БАМу, как возьмут в ближайшей же таверне водки и ка-ак согреются!
По формуле подлости сели еще раз, причем в таком месте, где (Кэп клялся) всегда ходили без проблем, но, к счастью, ненадолго: рядом проходил на двигателе «Орион», большой двухмачтовик из яхт-клуба, и содрал «Корсара» с мели шутя.
Когда нырнули под пролет Ингульского моста, зарядил противный мелкий дождичек, и под его унылый аккомпанемент прошли вдоль почти пустого БАМа.
— Ну, тля, выход! — Капитан сердито сплюнул за борт. — Уродство сплошное.
— Ладно, чалимся, — проворчал Кутняк, цокая зубами, как работающая кофемолка.
Минут десять ушло на то, чтобы убрать и снять паруса да снасти и запихать их в большой непромокаемый мешок. Яхту закрыли и сошли на причал. «Корсар» ставили не в центральном яхт-клубе, у Варваровского моста, а напротив БАМа, поэтому возвращаться было ближе. На Соборной завернули в первый же встречный кабачок и разогрелись, как и мечтали. Понятно, никто с Пардом за деньгами не поехал, и условились, что Пард завтра с утра звякнет Кутняку.
На том и разошлись.
Когда Пард добрался до Дюшиного двора, все уже спали. Кроме хольфингов-часовых. Пард, потрепав по загривку Плюха, тихо пробрался к своей любимой тахте и, не раздеваясь, повалился на клетчатое одеяло. Экспресс в очередное утро не заставил себя ждать.
21. Джомолхари —
Нганглонг-Гангри
Проснулся Пард на удивление бодрым — несмотря на гремучую смесь из «Гайдабуровки», пива и вечернего согревательного, похмелье решило грешную Пардову душу на этот раз не посещать. Пард отнюдь не возражал. После возлияний он обычно просыпался рано. Как сегодня. Дюша уже не спал, сидел перед компьютером и лениво игрался в «тетрис».
— Шеф велел как проспишься — предстать, — сообщил Дюша без всяких интонаций в голосе.
— А где он?
— Спит еще, наверное.
— Как же я предстану, если он спит? — проворчал Пард, отхлебывая из початой двухлитровки «Кола-копты», что счастливо обнаружилась рядом со столом.
— Разбудишь. И нечего мою колу жрать.
— Ладно тебе, — отмахнулся Пард. — Будить, стало быть?
— Буди, стало быть.
Вольво отозвался сразу же, едва Пард постучал. Дверь приоткрылась. У Вольво было на удивление мускулистое и поджарое тело. Впрочем, вирги почти все такие.
Еще Пард заметил, что Инси спит на угловой кровати, а Вольво явно встал с дивана перед окном. В голове будто что-то щелкнуло, отмечая это наблюдение.
