Ульяна Волхова - Иноверка (СИ)
«Не смотрите вздыхая, я на правила чихала,
Кодекс ваш не читала, так живу и ведь живая,
Я смотрю в глаза при встрече всем кто попадается мне».
!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!Взяты отрывки песни МАКСИМ «ВЕСНА»!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Это был полный… В смысле, Стефан, а вместе с ним и глава клана МакДи выпали из реальности, пытаясь всё-таки понять, что это всё значит, к чему и зачем, как…
Этими сложнейшими подсчётами мужчины так увлеклись, что сами не заметили, как песня подошла к концу — и в зале появилось нормальное освещение, а со сцены под полное молчание разнеслось:
— Прошу прощения, что помещала отдыху почтенных господ, но я имела глупость заключить неосмотрительное пари с нашим дорогим и уважаемым господином Эриком Крамером, результатом чего и стала эта импровизация: уж, очень мне выиграть хотелось. Так сказать, дело чести, но не беспокойтесь больше терзать ваши уши не буду.
Хлоя озорно улыбнулась, поклонилась, после чего скрылась, пропуская следующего исполнителя.
Дальше всё пошло по плану, но «зал», пожалуй, полностью очухался только к концу приёма.
Правда, ни Стефана, ни Арчибальда МакДи эти вопросы не волновали.
— Попробуй узнать, на что они спорили. — попросил Сэр. Впрочем, он мог и не просить. Стефана самого разрывало любопытство.
Друг обнаружился поглощающим нечто с сильным алкогольным духом, причём поглощающим быстро, резко, большими глотками.
— Эй, не налегай! — оторвал Эрика от этого весьма увлекательного занятия Стефан. — Что о нас подумает драгоценная Катрин?!
— Какая разница? — пробухтел Крамер, пытаясь вернуться к прерванному занятию.
— Пойдем поговорим. Выскажешься, придёшь в себя, успокоишься… — предложил Стефан.
— А пойдём! — махнул рукой Эрик, и оба мужчины вышли из зала.
— Так, что это было? — поинтересовался МакЛейн, как только они ушли подальше от чужих ушей.
— Всего лишь та девушка, которая мне пятый год нервы треплет!
— Правда, что ли?! — насмешливо улыбнулся Стефан.
— Ну, не совсем… — смутился Крамер. — Просто она когда-то сделала мне больно, хотя, как я говорил и говорю, за это ей даже благодарен. Увлекся работой, достиг вершин. Стал забывать, забыл, но вдруг опять встреча… И всё снова, по накатанной, но ещё с большей силой!
— Эрик, тут же всё просто. Явись перед ней Принцем, Героем — и всё! И любая женщина у твоих ног. Играйся — не хочу. Надоело — выбрось. — равнодушно заметил МакЛейн, хотя на душе стало как-то противно и гадко.
— Ага. — хмыкнул Эрик. — Тут не увязочка: Хлоя в моих чувствах лучше меня разбирается. Когда я ещё только думал, в себе копался — она уже всё просчитала и для себя решила. И этот спор… Условием её выступления было моё обещание стать просто знакомым, коих у неё несколько сотен, если не тысяч точно наберется. Она уже тогда решила, что я ей не нужен и не буду нужен, если и не никогда, но ближайшее десятилетие точно.
Несколько успокоившись, Крамер поблагодарил Стефана за внимание и вернулся в зал. Стефан же некоторое время постоял в одиночестве, добавляя новые штрихи в портрет Хлои Риверс-МакДи. Влюбить в себя такую девушку… С каждой новой черточкой игра становилась всё более насыщенной и занимательной!
* * *М-да, накраситься легко, а вот смыться — проблема. Серьёзная проблема, с которой я замучалась по самое не могу. Не помогало даже то, что так называемая «дамская комната» была прекрасно оснащена. Ванная в моей квартирке нервно загибается от зависти!
Вот только в деле отмывания случайно попавшей краски с рук и лица это, к сожалению, мало помогало. Приходилось тереть. Качественно, так тереть!
Это занятие оказалось настолько увлекательным, что я даже не заметила, как в комнате оказалась не одна.
— Как это понимать? — холодно, отстранено, зло прозвучал голос Катрин. Впрочем, что зло по голосу определить было нельзя. Это я узнала чуть позже, когда подняла глаза и в отражении зеркала поймала взгляд, где плескались ледяные искры. Правда, недолго: ровно до той секунды, как кузина заметила, что я считываю её истинные чувства.
— Катрин, — как можно, мягче произнесла я, понимая, что перед девушкой действительно виновата. Она ведь планировала, организовывала, а я если и не испортила её вечер, то точно добавила никому не нужного колорита. — прощу прощения. Моя выходка имела случайный характер и не ставила целью тебе навредить.
Лицо кузины по-прежнему не выражало никаких эмоций, но я как-то поняла: она удивлена, если не поражена.
— Можешь высказать обо мне всё, что думаешь, так сказать, облегчить душу. Обещаю: всё выслушаю и приму к сведению! — улыбнулась я.
И понеслось, поскакало, полетело…
Не сказать, что я узнала о себе что-то новое, но ещё никто не говорил мне подобного с абсолютно беспристрастным голосом, с каменным лицом. Так что да, опыт можно признать за новый… И хотя бы ради этого, приходилось вслушиваться в слова.
— Эй-эй! — прервала я Катрин, как-то резко перешедшую с описания моей личности на моих родителей, а если быть уж совсем точной, то на личность моего папы. — Так мы не договаривались. Отца не тронь!
Девушка предупреждения не послушалась, наоборот, свою, можно сказать, жаркую речь продолжила с новой силой, вот только зря…
— Да, что могло родится у босяка! У этого отребья! — сказала она, словно плюнула.
— Я сказала: отца не тронь! — угрожающе прошипела я и резко сделала шаг в сторону, максимально приближаясь к Катрин.
Не знаю, что отразилось на моём лице, в моих глазах, жестах, но кузина замерла и как-то затравлено посмотрела. «Первая истинная эмоция», — лениво отметила про себя.
В слух же я громко и ёмко произнесла, вернее, слова сами сорвались:
— Я не знаю, кто твой отец. Может, босяк, может, то самое отребье, а мой был самым лучшим, самым светлым человеком этой планеты. Поняла? Если нет, то предупреждаю: ещё раз услышу от тебя нечто подобное — останешься без языка.
Сказала всё, что думала, и поняла… Я устала. Безумно устала. Хочу домой, в теплую постельку, спать. И только спать.
Подхватила свои вещи и вышла, по пути отмечая, что, кажется, у ледяной принцессы в глазах блестят слёзы.
«Ерунда! — отрезвила сама себя. — Скорей всего, померещилось».
Решила для себя и, не мучаясь более никакими угрызениями совести, поспешила на улицу, параллельно выполняя сразу два действия: набирала сообщение-предупреждение деду и вызывала такси.
Люблю современную систему: сообщил, вышел на улицу — мобиль тебя уже ждет. Удобно, продуманно, можно не волноваться. Правда, я волновалась, но по другому поводу: я же планировала ещё проследить за Сонией… Хотя она сама уже должна разбираться с проблемами, особенно с теми, которые сама себе создала! Не маленькая!
Глава 5
Утро стало поучительно-наставительным, то есть, за завтраком дедуля поинтересовался, почему я так быстро покинула праздник — пришлось рассказать, а потом долго слушать разного рода премудрости о, так называемой, политкорректности.
Оказывается, я смертельно обидела Катрин, причем не своим выступлением, а словами о её родителях, пусть и произнесенными лишь в ответ на её грубость.
— То есть, ей можно поливать грязь моего папу, а мне нельзя? Я правильно всё поняла? — жестко спросила я, отодвинув в сторону от себя тарелку со вкуснейшим омлетом.
— Её отец — твой дядя! — сузил глаза Дедуля. — Говорить о нём подобное, по крайней мере, глупо!
— А мой отец был человеком достойным исключительно уважения и благодарности! Человек, который самостоятельно чего-то добился… Меня в одиночку воспитал. И полоскать его имя никому не позволю!
— Хлоя, ты должна извиниться! — жестко настаивал Дед.
— За что? За песню ¬¬- уже, а за мои слова — не дождетесь! — отрезала я.
— Хлоя! — рычал Дед.
— Извини, я уже опаздываю… — бросила я, поднялась из-за стола и поспешила покинуть столовую.
Быстро заскочила в свою комнату, забрала сумку и флайборд и пошла на выход.
— Хлоя, Сэр просил вас вернуться. — выловил меня у самых дверей Жан.
Я лишь усмехнулась тому, как дворецкий смягчил формулировку: Дедуля, вряд ли, просил — он требовал.
— Нет. — покачала головой.
— Хлоя, вы не правы… — пробормотал мужчина.
— В чём? В моём праве на защиту памяти отца?
Жан на мгновение осекся, а затем резко заговорил:
— В своём отношении к Катрин.
— Чего это вдруг? По-моему, адекватный ответ — на её запрос.
— Не совсем. — покачал головой Жан. — Когда ей было шесть, в газетах разгорелся скандал и клан МакДи там так и мелькал… Журналюги обвинили Маргарет МакДи, мать Катрин, в супружеской измене. Более того, эти низкие людишки утверждали, что Катрин не дочь своего отца! На бедную девочку столько негатива вылили, а она не сдалась! — в голосе Жана послышалось восхищение. — Поставила себе цель вести себя и действовать так, чтобы больше никто и никогда не смог заподозрить её в низком происхождении — и Катрин это удаётся. Она аристократка до самой последней своей клеточки… Нет, даже молекулы!
