Мария Эм - На лезвии Судьбы
Ну, когда же все это кончится? Почему мне так не везет?! Уж лучше бы храмовый огород копала, ей богу!
Больно. Слезы катятся градом. Ангел кладет мне руку на лоб, а другой нежно гладит по щеке.
– Сейчас все пройдет. Потерпи.
Боль потихоньку отступает.
– Мой ангел, – шепчу я так тихо, что даже сама не слышу. Но он, похоже, расслышал, и склоняется надо мной. Его волосы щекочут мне щеку, а дыхание обжигает губы. Я хочу сказать что-то еще, но забываю слова, только смотрю ему прямо в глаза.
Ангел еще раз нежно проводит кончиками пальцев по щеке и осторожно касается губами моих губ. Каждую клеточку пронзают легкие электрические разряды, и по телу разливается тепло, расслабляя все мышцы. Меня начинает потихоньку наполнять живительная сила, до этого я и не замечала, насколько устала. Тело снова начинает меня слушаться, а раньше я даже пальцем пошевелить не могла, столько сил ушло на борьбу за свою жизнь. Я подаюсь вперед и отвечаю на поцелуй, но он аккуратно отстраняет меня и шепчет:
– Отдыхай! Теперь с тобой все будет в порядке. До завтра.
Ангел кладет ладонь мне на лоб, и дымка сна плавно обволакивает меня, даруя временный покой.
Я открыла левый глаз. Темно. Правый – опять темно. Попыталась перевернуться на бок. Со лба с противным чавком свалилось что-то теплое и мокрое. Ну и где это я? Смотрю, просыпаться в незнакомых местах становится для меня привычным делом. С горем пополам я все-таки легла на бок. Грудь болела так, будто мне туда раскаленный штырь всадили, да еще и провернули пару раз, сломанная рука противно ныла.
– Все-таки на этом свете, – прошептала я, увидев тонюсенький серп месяца в окне, который медленно и лениво выглядывал из-за плотных туч. Подул ветер, сгоняя облака, и меня снова окутала кромешная тьма.
И где это я на этот раз? Память тут же услужливо подкинула воспоминания о подвале, ноже в сердце и путешествии по грани. Интересно, Ангел тоже был сном или я на самом деле побывала в Раю?!
Снова выглянул месяц, освещая комнату. Обстановочка, мягко говоря, была шикарная. Я возлежала на шелковых простынях среди множества подушек на огромной кровати с балдахином, укрытая мягким пледом из нежнейшей шерсти. На стенах висели картины с изображениями различных пейзажей, на фоне которых младые девы и юноши предавались любовным утехам в самых невозможных акробатических вариациях.
– Фу, какая гадость!
Пора отсюда смываться, пока хозяин всего этого великолепия (страшно даже себе представить этого извращенца) не пронюхал, что спящая красавица очнулась. Я медленно поднялась и села. Рана на груди затянута бинтами, правая рука зафиксирована жесткой повязкой, кроме этого, другой одежды не наблюдается. Кое-как замотавшись в плед, я поднялась с кровати и медленно прошлась по комнате в поисках одежды. К сожалению, меня ждало разочарование, она пропала бесследно.
У входной двери располагался широкий дубовый шкаф, куда я без зазрения совести залезла. Но тут мне снова не повезло, там были только мужские вещи, причем размерчик мне не подходил абсолютно. Штаны сваливались, не успевала я даже руку разжать, а рубахи сидели на мне, как на пятилетнем ребенке, то есть почти волочились по полу, рискуя попасть под ноги и помочь мне сломать вторую руку, а то и шею.
Покидав шмотки на пол, я опять завернулась в плед и подошла к зеркалу у кровати. Нда, красавицей меня сейчас назвал бы только слепой и пьяный. Даже в слабом свете луны отчетливо проступали мешки под глазами натурального синего оттенка, волосы всклокочены, да и общий вид вполне помятый.
Я глянула на повязку и резко схватилась за шею. Сердце екнуло куда-то в район желудка, плед благополучно рухнул на пол. Где мои амулеты? Глаза заметались по комнате. Слава Свету, нашлись они прямо там, на туалетном столике, под зеркалом. Я быстро нацепила на себя всю связку. Странно, как будто что-то лишнее. Надо же, не обманули балахоны, чешуйка на цепочке действительно осталась.
Ладно, пора выбираться отсюда. Как я пойду по улице в одном одеяле и со сломанной рукой меня мало волновало, главное, без лишнего шума выбраться из дома, а там по обстановке сориентируюсь. Жаль, Кира остался у Магистра Викториана, как бы он меня сейчас выручил.
Не афишировать его способности мы решили сразу же. В Гордее народ хоть и не суеверный и ко всяким чудесам привычный, но летающих и говорящих лошадей уж точно не видел. А все новое среди необычного – это нечисть! А нечисти – очистительное пламя.
Мне оставалось только тяжко вздохнуть, поплотнее закутаться в плед и направиться к двери. Мягко потянув за ручку, я медленно открыла дверь и выглянула в ярко освещенный коридор. После темной комнаты пришлось зажмуриться, привыкая к свету. Никого. Ступая бесшумно босыми ногами, я двинулась наугад направо. В конце коридора обнаружилась лестница.
Еще раз оглянувшись на коридор, я нырнула вниз, чтобы через два пролета очутиться на кухне, полной множества аппетитных запахов. Желудок предательски громко заурчал. Поддавшись минутной слабости, я зажала углы пледа подмышкой, схватила со стола целый батон колбасы и с наслаждением впилась в него зубами. Блаженство! Такое ощущение, что я вечность не ела.
Обычно черный ход расположен как раз на кухне, чтобы прислуге или самой хозяйке было удобно выносить отходы, а не тащить их через весь дом. Ага, а вот и он – слегка приоткрытая дверь, откуда тянет ночной прохладой. Откусив еще кусок колбасы, я двинулась в сторону двери.
Мираэль, наверное, уже весь город подняла на мои поиски. Ну ничего, через пару часиков я надеюсь добраться до Лисандры, и тогда смогу лично успокоить подругу. А потом к Учителю, отлеживаться. Сначала он обязательно поворчит на тему моей безалаберности, несерьезности и прочее, а потом пожалеет и все же отправит спать.
Уже около самой двери я взяла остатки колбасы в зубы, замотанной рукой поплотнее прижала плед к телу, а здоровой взялась за ручку двери и потихонечку стала ее открывать. Главное, не шуметь. За дверью оказался небольшой дворик, огороженный каменным забором. Прямо от порога начиналась дорожка, выложенная разноцветными камушками, которая вела прямиком к калитке.
Я вдохнула свежий ночной воздух и сделала шаг на улицу, но уйти мне не дали. Неожиданно сильные руки обвили мою талию. Затрепыхавшись, как бабочка в паутине, я звонко завизжала. Колбаса, естественно, выпала и сиротливо покатилась по дорожке.
– Вот черт! Это был мой ужин, – расстроилась я, осознав весь трагизм ситуации, и даже дергаться перестала, обвиснув безвольной куклой в чужих руках и провожая несчастным взглядом колбасу, спешащую к калитке без меня.
– Я надеюсь, дама не откажется от более сытного ужина в приятной компании, – услышала я над ухом приятный мужской голос.
Я развернулась, вырвавшись из объятий, и поймала смеющийся взгляд зеленых глаз. Вот ведь повезло нарваться!
– Еж твою медь! Опять ты?!
– Опять я, – кивнул кудрявой головой Магистр Арсений. – Разрешите представиться, Магистр пятой ступени воздушной стихии Арсений, виконт Каброн.
Он отвесил мне изящный поклон и посмотрел в глаза, явно чего-то ожидая.
– Чего? – смутилась я и поплотнее запахнула плед.
– А вас как величать?
– Мирая, – буркнула я.
– Просто Мирая? – удивленно поднял брови блондин.
– Да, просто Мирая! Титулом, увы, похвастаться не могу, – и я изобразила по мере своих возможностей нечто, отдаленно напоминающее реверанс. Вышло не очень. Забинтованная рука мешалась, здоровой я пыталась удержать плед, чтобы он не съехал на землю и не явил меня миру, в чем мать родила.
Блондин явно забавлялся сложившейся ситуацией.
– Пойдем в дом, я осмотрю твои раны, а потом будем ужинать.
– Никуда я с тобой не пойду! Спасибо за гостеприимство, но мне пора, в городе еще дела остались, поэтому благодарствую, и не смею более вас стеснять своим присутствием.
Я развернулась и, гордо подняв голову, потопала в сторону калитки.
– Так и пойдешь босиком и голая? – посмеиваясь, спросил Арсений. – Я думаю, найдется много желающих тебя проводить… куда-нибудь. Смотрю, в прошлый раз тебе понравилось это милое маленькое приключение.
Руки у меня предательски дрогнули, уголок пледа сполз под ноги, естественно, я на него наступила и кубарем покатилась на землю. Приземлилась, кто бы сомневался, на сломанную руку и взвыла от боли. Ко мне тут же подскочил Арсений, подхватил на руки и понес в дом, сказав, что с него хватит этого детского сада, а на все четыре стороны я смогу пойти и завтра, когда раны окончательно заживут, и он даже лично выдаст мне «волшебный» пинок для ускорения. Я упиралась, брыкалась и ругалась, но больше для приличия. Еще никогда меня не носили на руках, и это оказалось очень даже приятно – почувствовать себя слабой и беззащитной в сильных мужских объятиях.
Принес он меня все в ту же комнату с хулигательными картинками на стенах и сгрузил на кровать. При нашем появлении неярко загорелись светильники.
