Михаил Гуськов - Дочка людоеда, или Приключения Недобежкина [Книга 2]
Черная Маска под аплодисменты необыкновенно грациозной походкой, в такт ритуальным барабанам, начала сходить по ступенькам, устланным ковром. Угрожающе вращая бедрами и загадочно сверкая улыбкой золотой маски на лице, она очутилась в толпе воинов угудугов и стала исполнять танец с двумя огромными бешено извивающимися удавами. После танца Лолиты угудуги провозгласили Мороро своей Богиней и под бой барабанов с удавами на шеях скрылись за барьерами ограждений, оставив международную преступницу одну посреди зеленого поля.
«Во поле кудрявая стояла,Люли, люли, стояла!»
— продолжало звучать в мозгу русского преступника.
— Все предыдущие поединки черная супер-звезда каратэ закончила смертельным исходом! — объявил Майкл Джексон.
Лолита Мороро оказалась в центре арены, рядом с трофеем, увешанным оружием. Аркадий подумал, что сейчас наступит его очередь спускаться на поле. Но Майкл Джексон объявил, что Лолита Мороро хочет поучаствовать в культурной программе и показать публике картинки из римской истории.
— Выпустите льва! — несколько женственным голосом выкрикнул выдающийся певец.
И сейчас же на арену с диким ревом выбежал огромный лев и замер шагах в тридцати от центрального сектора.
— Кто хочет убедиться, что лев не ручной, может попробовать перебежать арену. Тысяча долларов тому, кто пересечет поле!
Несколько смельчаков бросились на арену. Это были молодые люди, по виду пуэрториканцы.
— Откуда среди такой публики взялись пуэрториканцы? — удивился аспирант. — Значит, все заранее подстроено?
Юноши бежали с разных концов арены. Однако мощный хищник, словно расчетливый гладиатор, подождал, когда они поравняются друг с другом, и кинулся на одного из них Короткий удар лапой, и бегун замертво свалился на траву, а желтый разбойник Сахары, делая гигантские прыжки, подскочил к другому пареньку, еще удар, и вскоре несколько фигурок, корчащихся от боли, со стонами катались по полю. Женщины на трибунах, еще не привыкшие к такого вида зрелищам, завизжали.
Лолита Мороро, сверкая маской, неторопливо подошла ко льву. Зверь бросился на чернокожую женщину, но та, как когда-то Аркадий в схватке с тигром Линь Чунем, прыгнула ему за спину. Начался поединок безоружной Мороро с гигантским львом. Всего минута понадобилась негритянке, чтобы оседлать чудовище и подскакать на нем к трофейному столбу. Аркадий, оторвавшись от окуляров бинокля, краем глаза отследил женщину на трибуне — жену младшего из братьев Ортега, Молоденькая колумбийка в изумрудах, заливаясь слезами радости, что-то кричала Лолите, требуя от нее не то смерти, не то пощады зверю.
Лолита Мороро осторожно спустилась со спины льва, медленно подошла к столбу и сняла с него кистень. Держа вытянутой перед глазами животного левую руку, она, как бы гипнотизируя зверя, вдруг нанесла ему по широченному лбу удар кистенем.
Потрясенные смелостью и жестокостью международной преступницы, трибуны неожиданно замерли, а потом взорвались воплями одобрения. Лев упал на передние лапы и бездыханный свалился на бок. Служители в красно-желтых униформах крючьями подцепили животное и поволокли к трибунам, несчастных юношей, польстившихся на легкий гонорар, положили на носилки и унесли за ограждение, где их уже ждали машины «скорой помощи».
Майкл Джексон попросил на арену русского претендента
«Люли, люли, стояла,Люли, люли, кудрявая стояла!» —
никак не отпускала аспиранта заунывная мелодия.
— Аркадий Михайлович, с Богом, ни пуха ни пера! — зашептал побелевшими губами секундант.
Аспирант на прощание сжал Витино плечо и, скинув полосатую куртку с гербом СССР, в одних арестантских брюках стал спускаться по красной ковровой дорожке. Слои шелковые панталоны и туфли на высоких каблуках с одной бриллиантовой пряжкой он все-таки оставил в номере «Амбассадора». На его ногах красовались грубые тюремные ботинки с заклепками.
Аркадий подумал, что сейчас начнется его схватка с Мороро, ко негритянка, даже не посмотрев в его сторону, начала по кроваво-красной дорожке подниматься на свое место в центре западных трибун. Когда она села на трон, Аркадий понял, что поучаствовать в «римских картинках» предлагается и ему.
Вдруг стадион как бы взорвался, тысячи окуляров, играя на солнце, устремились на русского заключенного. Аркадий обернулся, ища причину радости трибун, и остолбенел от изумления. Прямо на него бежал огромный носорог, упрямо опустив голову. Из-под толстых ног в стороны разлетались кусочки хорошо ухоженного дерна. Что-то разозлило тупое животное, и оно явно собиралось выместить едою злобу на арестанте. Стадион ахнул, решив, что бивень сейчас подденет остолбеневшего человека в полосатых брюках, но в самый последний момент тот метнулся в сторону.
— Что за чертовщина! — падая лицом в трехсантиметровую травку, разозлился аспирант, чувствуя, что бок носорога, слегка задевший его, словно наждаком содрал кожу с его плеча — Какая подлость, могли бы они хоть предупредить меня.
Зверь, словно новейший тяжелый танк, с удивительным проворством развернулся вокруг своей оси и вновь ринулся на свою жертву, Аркадий по-собачьи, даже не успев привстать с четверенек, отпрыгнул в сторону. На трибунах засмеялись. Шелковников в никелированной клетке, ища сочувствия, огляделся по сторонам, пытаясь найти того, кто бы мог защитить светлую личность от бездушного убийцы в роговом панцире, но на лицах публики читалась только восторженная жажда крови.
Недобежкин, забыв про спасительный кнут, побежал к трофейному столбу, надеясь схватить для самозащиты какую-нибудь пику, Две тонны мяса, сотрясая землю, погнались за ним. Тяжелая обувка свалилась с нош беглеца, и он, запнувшись о проклятый ботинок, пропахал носом поле. Мастодонт вместо того, чтобы растоптать упавшего, проскочил над распростертым телом и, сделав полукруг, зашел ка последний вираж. Аркадию пришла в голову спасительная мысль: заставить врезаться животное своим рогом в столб. Он сделал несколько прыжков к трофею и встал к нему спиной, спокойно глядя, как убийца, садящий за амбразурами носорожьих глаз, целится огромным рогом прямо ему в сердце.
«Золинген!» — выхватил мозг фирменную немецкую надпись на острие огромной секиры, прикрепленной к столбу.
«Золинген, это, сынок, лучшая в мире сталь для бритв» — засмеялся в его голове мужик в летных галифе, помазком намыливая ему нос и раскрывая опасную немецкую трофейную бритву.
— На, ешь морковку! — крикнул отцовским голосом аспирант и, как ас, пропуская над собой в мертвой петле вражеский истребитель, нажал на гашетку в мозгу. — Золинген! — выхватил он из стойки с оружием секиру.
Животное страшным ударом расщепило надвое бревно трофейного столба и застряло в нем рогом.
«Золинген!» — сверкнула на солнце готическая надпись и, прочертив огромный полукруг, словно бритва через гигантский кусок сливочного масла, прорубилась через бронированную роговым наростам шею животного, отделив голову от туши.
Стадион замер.
Аркадий, отбросив секиру, вырвал застрявшую рогом в столбе гигантскую голову и невероятным усилием воли поднял ее над собой. Из отрубленной головы, как вино из разбитой бочки, на голое тело победителя хлестала кровь.
— Видали?! Видали'?! — в слезах заорал на весь стадион Шелковников, сотрясая руками стальные прутья клетки.
Федор Петрович Зверев, он же Чума, в черных защитных очках размером с блин, устроившийся во втором ряду над клеткой, с удовлетворением негромко отозвался:
— Видали, сынок, видали!
На трибунах началось безумие.
— Браво! Браво!
Лолита Мороро, в ярости от такого фантастического успеха русского претендента, уже сбегала по ковровой дорожке, прыгая через несколько ступенек. На голове ее раскачивался плюмаж Маски Черной Смерти.
— Трубите фанфары! Бейте гонги! — надрывались динамики женским голосом Майкла Джексона. — Начинается финальная схватка «Торриды»!
Мороро выдернула из стойки трезубец и схватила металлическую сеть. Словно римский ретиарий, она, после нескольких обманных движений, накинула ее на победителя носорога, который едва успел отшвырнуть в сторону отрубленную голову. Смерть русского претендента казалась неминуемой — он запутался в сети. Все произошло в какие-то несколько секунд. Мороро наступила на Аркадия ногой и вопросительно обернулась на трибуны.
И тут Шелковников, сунув руку в карман, достал «поволжского немца». Желтый цыпленок недоуменно уставился на своего хозяина.
— Действуй, Иван, как тебе отец велел!
— Я летать не умею, — защебетал «поволжский немец».
— Не рассуждай! Лети! — скомандовал Витя и подбросит цыпленка в воздух.
