Кристофер Сташеф - Чародейский рок
— Ага, — подхватил Элно. — Не можете сидеть тихо и наслаждаться радостями жизни вместе с нами, так уматывайте отсюда!
— Вот-вот, — кивнул Иоганн. — На этом плоту место есть только для тех, кто любит покой!
— «Кто любит жевать лотосы» — так вернее было бы сказать, — буркнул Джеффри, который все еще не успел прийти в себя окончательно и стоял, держась за плечо Магнуса. — W музычку дурацкую. Нет, ребята, пошли отсюда. А они получат ту жизнь, которую заслужили.
— «Заслужили»! «Заработали»! — взорвалась Венна. — Вы только о работе и думаете!
— Вот и нет! — возразил Магнус. — Ты же не думаешь все время о силе притяжения?
— О чем, о чем? Сила притяжения? Ну, это смотря кто меня притягивает…
— Я не об этом… Твои ноги стоят на земле, верно?
— Если стоят, — съязвила Корделия.
Венна злобно зыркнула на нее. Было видно, что ей неприятно признаваться в собственной глупости.
— И как только такие тугодумы, как вы, летать умеют!
— Пусть мы тугодумы, зато кое-кто от такой жизни скоро залетит! — сказала Корделия как отрезала.
Венна побагровела от злости. Она была готова выцарапать Корделии глаза, но тут плот ударился о берег.
Иоганн выпучил глаза.
— Как мы здесь оказались?
Грегори, стоявший на краю плота, совершенно невинно отозвался:
— Течением принесло, наверное.
— Или кто-то поиграл с течением, — прищурившись, проговорил Иоганн. — Нет, вы нам совсем не нужны! Проваливайте прочь!
Магнус нарочито учтиво поклонился.
— Всегда рады услужить тем, к кому питаем почтение.
— Угу, — кивнул Джеффри. — Вот только где таких найти? — И он огляделся по сторонам, словно и вправду хотел кого-то разглядеть.
Иоганн покраснел.
— Брысь отсюда!
— Вот именно, — кивнул Джеффри, уставился на плот в упор, и тот так резко отплыл от берега, что Венна и Иоганн упали, а все остальные закачались и раскричались.
Корделия обрушилась на Джеффри:
— Зачем ты так? Неужто нельзя было дать им отплыть по-человечески?
— Знаешь, когда так больно, про такие мелочи как-то забываешь, — проворчал Джеффри. — А ты думаешь, они против?
— Не может быть, чтобы ты так уж плохо думал о них!
Джеффри пожал плечами и кивком указал на уплывающий плот.
— Погляди, сестрица.
Корделия поглядела. Иоганн и Венна упали в воду совсем рядом, и вот теперь они целовались.
— Каков мерзавец! Разве он не дружок Игрин?
— Был ее дружком, — хмыкнул Магнус. — Но ему, похоже, все равно, с кем лизаться.
— Ага, он с любой готов любовь крутить, — пробормотал Джеффри.
Корделия, красная, как мак, отвернулась.
Магнус с тревогой посмотрел на нее.
— Нужно идти, я больше стоять не могу, — простонал Джеффри. — Братец, помоги мне.
— Грегори! — с укором проговорила Корделия. — Не смотри! Не вздумай глядеть на то, что они делают! Отвернись.
Грегори удивленно посмотрел на сестренку, пожал плечами и отвернулся от реки.
Магнус успокоился.
— Ну наконец-то мы снова на твердой почве.
— Да, — кивнула Корделия. — Сначала мне там понравилось, на плоту, но эти люди так легкомысленны, так ветрены — им совсем нельзя доверять.
— Ни в чем, — буркнул Джеффри. — Я просто потрясен. Жуткие болтуны.
— Точно, — согласился Магнус. — Для них честь — пустой звук, так что же говорить обо всем остальном?
13
Тем временем Гэллоуглассы-старшие шли своей дорогой.
Солнце село, и небо окрасилось в розовые тона. От закатного горизонта к Роду и Гвен потянулись длинные теплые тени.
— Я чувствовала усталость, — призналась Гвен, — и была голодна, но теперь вдруг не стало ни усталости, ни голода — откуда-то взялись новые силы.
— Я бы счел, что это приманка, — сказал Род, — и стал бы искать ловушку, если бы понял, что это необходимо. Но я понимаю, что ты имеешь в виду, и сам чувствую себя так, словно только что поднялся на рассвете. Вот только все наоборот. Солнце село, вечереет.
— А это не может быть из-за музыки? — спросила Гвен.
— А это можно назвать музыкой? — спросил у нее Род.
— Музыка это или нет — она чудесна, — ответила Гвен.
Она и вправду была чудесна — волшебная смесь звуков, которая, казалось, приподнимала над землей на легких крылышках. Легким, пружинистым шагом Род и Гвен шли на запад. Почти безотчетно они взялись за руки.
Но розоватые тени были уж слишком длинными — ведь солнце наверняка село давным-давно! Однако все небо оставалось розовым, а через некоторое время Род заметил, что все вокруг тоже окрашено во всевозможные оттенки розового цвета.
— Гвен, мы смотрим на мир сквозь розовые очки!
Гвен огляделась по сторонам и широко раскрыла глаза.
— Похоже на то, хотя никаких очков на нас нет. Как же это получается, господин мой?
— Ты у меня спрашиваешь? Кто у нас специалист по волшебству? — усмехнулся Род. — Да и есть ли повод для тревоги? Я предлагаю расслабиться и получать удовольствие. Так красиво…
В это мгновение он был готов поклясться, что ветерок шепнул ему на ухо: «Это просто развлечение!» Но Род тут же решил, что это всего-навсего игра воображения.
— И правда — как будто смотришь на все через розовые очки, — проговорила Гвен через некоторое время. — Но розовый цвет стал темнее, глубже.
— Точно, — кивнул Род. — Я бы даже сказал, что кое-что стало просто-таки красным.
И тут музыка, которая до сих пор окружала их со всех сторон, зазвучала впереди, и сквозь кружево листвы заструилось алое свечение.
— Что там такое, интересно? — пробормотала Гвен.
— Иди осторожно, — прошептал Род.
Они на цыпочках подобрались к завесе листвы и выглянули.
И увидели тронный зал — то есть то, что они увидели, иначе как тронным залом назвать язык не поворачивался. Громоздкий стул стоял на приличном возвышении — что же это было, как не трон? Перед троном выстроился строй придворных в одеждах различных оттенков красного цвета — розовых, рубиновых, алых, а тот человек, что восседал на троне, был в багряной мантии. На голове у него блестела корона из червонного золота, украшенная рубинами. Он кивал и постукивал своим жезлом в такт музыке, ибо его придворные, каждый из которых росточком был Роду по колено, приплясывали под рок-музыку.
— Я думала, что знаю все о Маленьком Народце, по крайней мере — о королевствах, где обитают фэйри, — прошептала Гвен. — Но о таких я не слышала никогда.
— Вполне может быть, что раньше их тут и не было, — шепнул в ответ Род. — В конце концов не было же той музыки, под которую они танцуют? Может быть, они вместе с ней пришли.
Придворные кланялись и делали реверансы, выпрямлялись и кружились, а багряный король[19] кивал и улыбался, с удовольствием наблюдая за своими вельможами.
— Не спугнуть бы их, — прошептала Гвен. — Пойдем, господин мой.
Род и Гвен тихо отошли от кустов, а король и его придворные продолжили свой бесконечный бал.
Однако чем глубже в лес уходили Чародей с супругой, тона, в которые была окрашена природа, становились глубже и холоднее. Фиолетовый сменился лиловым[20], а на смену лиловому пришел индиго. Музыка стала более медленной и довольно-таки грустной, но четкий ритм не давал окончательно погрузиться в меланхолию.
— Как-то мне вдруг стало печально, — призналась Гвен, склонив голову на плечо Рода. — Я понимаю, что печалиться не из-за чего, но все же почему-то грустно.
— Наверное, это музыка виновата, — сказал Род, обнял жену и крепче прижал к себе. — Я тоже что-то такое чувствую. Обопрись на мою руку, любовь моя. Так тебе будет легче.
— Хорошо, — пробормотала Гвен. — Придется тебе меня поддержать.
— Помнится, я давал такое обещание перед конгрегацией эльфов, да? — Род улыбнулся. — Пора нам с тобой как-нибудь выбрать день и повенчаться в церкви.
— А дети нас не осудят? — смущенно вымолвила Гвен.
— Смеешься? Тебе еще придется уговаривать Корделию не мешать тебе с приготовлениями к свадьбе!
Г вен подняла голову, посмотрела Роду в глаза и улыбнулась.
— Умеешь же ты поднять мне настроение, когда я начинаю хандрить, Род Гэллоугласс. Может быть, за это я тебя так и люблю.
— Ну а тебе удается мириться с самыми гадкими чертами моего характера, — напомнил ей Род. — А что до грусти — то не ты одна время от времени впадаешь в тоску. С каждым может случиться.
— Сейчас что-то уж очень тоскливо, — покачала головой Гвен. — Давай пойдем побыстрее. Нужно уйти из этих мест, окрашенных в синие тона, а не то они меня до смерти запечалят[21].
— Далеко уйти нам не удастся, — негромко отозвался Род. — Уже темнеет.
— А это хорошо?
— Конечно. Ведь так всегда бывает. Чтобы потом посветлело, сначала должно потемнеть, верно?
