Татьяна Андрианова - И грянул в Хренодерках гром…
– А ты? – насторожился Флоднег, прикидывая, что мог сболтнуть перепуганный высочайшим вниманием паренек.
– А я что? Я же ничего не знаю, – простодушно округлил глаза Намурас. – Вы же сами велели охранять стражу, забрали Лютого и за вампиром погнались. Догнали?
– Кого? – Боевой маг как раз раздумывал, как ему заполучить хотя бы ошейники подчинения, чтобы вернуть себе лояльность вервольфов, и очень рассчитывал, что дежурный наставник при питомнике найдет способ переслать нужные вещи вместе с литературой по вампирам с очередным драконом в Сартакль Намурасу. А уж добраться до ученика было делом техники. Теперь же очередной план рухнул прямо на глазах, а запасного не было.
– Вампира, – осторожно напомнил ученик.
Флоднег неопределенно пожал плечами, забыв, что кристалл слишком мал, чтобы жест разглядеть. Не то чтобы он совсем не догнал вампира, скорее наглая нечисть продолжала изводить своего охотника периодическими набегами, сея в лагере двух магов досадные разрушения. Но описать это в двух словах не представлялось возможным. Да и по магическому кристаллу делать этого не хотелось. Не дай всевышний, подслушают еще. Поэтому боевой маг поднес палец к губам.
– Тсс, это же государственная тайна, – укоризненно заметил он.
Ученик преисполнился серьезности и понимающе закивал.
– Мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделал, – заговорщицки сообщил Флоднег, понизив голос еще на полтона и заставляя Намураса напряженно вслушиваться в каждое слово. – Но это тоже совершенно секретно, и никто не должен знать о содержании нашего разговора. – Ученик в кристалле подался вперед и кивнул. – Это вопрос государственной безопасности, – нагнетал маг. – Поэтому то, о чем я попрошу, должны знать только ты и я. – Намурас придвинулся еще ближе, и Флоднег получил дивную возможность созерцать трехдневную щетину на нижней половине юношеского лица. Верхняя половина как-то выпала из фокуса. – Нужно, чтобы ты взял шесть ошейников подчинения, кольца к ним и переправил мне.
– Шесть? – изумился парень.
– Шесть, – торжественно кивнул Флоднег. – Тебя смущает число? Одолели суеверия? Обратись к штатному магу, но сначала пришли мне чертовы ошейники на эти координаты.
Окончательно обозленный маг дал отбой, оставив ученика недоуменно чесать в затылке.
– Сурово ты с ним, – заметил полуэльф.
– У меня не забалуешь, – отрезал боевой маг, обдумывая, как бы доложить взволнованному начальству о ходе поимки вампира, но не вдаваться при этом в подробности.
Результат мыслительной деятельности наводил тоску. Нилрем – воробей стреляный, ему просто так лапшу на уши не навесишь. А жаль.
Тем временем Валсидал, Евстах и решительно возглавлявшая забег Манька вбежали в Хренодерки со скоростью почтовой кареты, о которой, к слову, в деревне слыхом не слыхивали и видом не видывали. Потому как в такое захолустье никто и писать не решался, да и зачем, если читать все равно некому, кроме местного жреца. Ливень исправно бил струями по соломенным крышам, гулко стучал по деревянным крышам собачьих будок, хлестал расцветающие деревья, лишая селян видов на яблоки, сливы и вишню. Долгожданная влага с небес уже не только не радовала, но и опротивела до чертиков. Того и гляди в огородах заведутся лягушки, а по улицам доведется на лодках плавать; в домах и то скоро в сапогах щеголять придется. Погреба уже затопило, и селяне, «ласково» поминая Тарасюка с его ворожбой и неуемное умертвие (без козней которого тут точно не обошлось), перетаскивали скудные запасы из закромов в домашние кладовые. Да чтобы несколько раз не переставлять, старались пристроить провизию повыше, а то и вовсе на чердак (на случай, если придется пережидать половодье на крыше), чтобы уж точно не затопило. Поэтому забег нежити с козой так и остался бы незамеченным, если бы не жаждавший реабилитироваться кобель головы.
В отличие от других псов, которые рассредоточились по будкам и с тоской во взоре взирали на мерзопакостную слякоть окружающего ландшафта, кобель головы, узрев, как, щедро расплескивая грязь и лужи в разные стороны, несется странная процессия, зашелся лаем праведного негодования и кинулся следом. Тяжелая цепь опасно натянулась, но выдержала. Зато будка от мощного рывка лохматого пса сдвинулась с места. Почувствовав слабину, пес рванул еще раз и еще… пока деревянное строение не начало скользить вслед за упирающимся четырьмя мощными лапами псом как салазки.
Коза уже благополучно миновала двор, вампир тоже успел пробежать, а домовой же чуть отстал из-за скромного роста. Действительно, сложно маленькому мужичку угнаться за быстро скачущей козой в компании длинноногого вампира. Домовые хоть и являются нежитью, но совершенно не приспособлены к призовым забегам, тем более с тяжелым топором наперевес. Бедняга отстал, ноги упорно вязли в дорожной грязи, топор перетягивал, и Евстах едва удерживал шаткое равновесие, чтобы не упасть, отчего его мотало в разные стороны, как пьяного. Возможно, именно из-за нелепого поведения домового кобель посчитал его легкой добычей и выбрал объектом для нападения.
Пес с будкой на буксире продрался сквозь грязь к калитке, обнаружил ее незапертой, возрадовался и бросился в атаку, захлебываясь грозным лаем.
На шум из окна выглянула Параскева, обозрела глубокую борозду, распаханную дворовым псом и уже набрякшую водой, всплеснула полными руками. Пруд для гусей во дворе еще куда ни шло, но полноводная река, русло для которой планомерно торил собственный кабыздох, ее совершенно не радовала.
– Ах ты, паразит такой! Смотри, чего наворотил! – возмутилась она, но лохматый зверь то ли не услышал ее, то ли проигнорировал.
Такого пренебрежения кобеля она спустить не могла и быстро метнулась в дом за скалкой.
Евстах увидел несущегося прямо на него кобеля с явным намерением алчно запустить в него (домового) два ряда опасно острых белых зубов. И пасть зверь раззявил уж точно не для того, чтобы радостно приветствовать гостя в селе. Мужичок порядком струхнул, забыв про тяжелый топор, крепко стиснутый в собственных руках. Да и у кого останутся в голове умные мысли перед серьезно настроенной мордой зверя. Взгляд домового растерянно заметался в поисках спасения. Но, как назло, на улице спрятаться было совершенно негде, а до ближайшего дома добежать нереально. И несчастный домовой сделал отчаянный рывок, дабы запрыгнуть на высокий забор у дома напротив двора головы.
Забытый, но все еще крепко сжимаемый ручками топор впился в доску и практически расколол ее надвое. Евстах повис на обухе, как червяк на крючке. Как ни сучил ножками в лапоточках, как ни старался, а наверх подтянуться не смог.
Пес возрадовался и бросился вперед, уже предвкушая, как мощные, словно охотничий капкан, челюсти смыкаются на соблазнительно оттопыренном филее.
В этот исполненный трагизма момент из окна избы вновь высунулась Параскева. Женщина потратила всего несколько секунд, чтобы оценить притязания кобеля на тщедушного прохожего, и в руках ее, как по волшебству, материализовалась увесистая скалка.
– Прохожих кусать? – громогласно поинтересовалась супруга головы, силясь перекричать шум дождя, но ударившая где-то неподалеку от околицы молния в сопровождении грома свели усилия голосовых связок на нет.
Зверь прыгнул. Домовой в ужасе вжался в забор. Параскева метнула в окончательно распоясавшегося охранника двора свою скалку. Не рассчитав вес цепи с привязанной тяжелой будкой, пес промахнулся и шумно врезался в деревянную преграду чуть ниже отчаянно задранных вверх ног домового. От удара лезвие топора освободилось из деревянного плена, и Евстах с воплем ужаса полетел по дуге в обратном от забора направлении. Ощутимо приложился обтянутым поношенными штанами, изрядно промокшим задом о крышу будки и затих, даже зажмурился, содрогаясь всем телом перед трагизмом дальнейшего. Основательное на вид произведение местного плотника не выдержало такого насилия и с душераздирающим скрипом завалилось вперед, подминая под себя забытый во дворе сельхозинвентарь. Проживавший во дворе пес наблюдал за происходящим глазами полными невыразимого восхищения. Сбылась его потаенная мечта! Много лет мешавшая покусать дразнивших его мальчишек преграда рухнула, и час отмщения был близок. Пес даже подпрыгнул от радости и весело тявкнул, благодаря более крупного соплеменника за нежданный подарок. Цепь натянулась и больно рванула зарвавшегося агрессора обратно в будку. Кобель головы обиженно взвизгнул. Ему повезло – угодил ровно в лаз собственного дома, правда, ощутимо приложился об стенку.
Скалка, запущенная в полет твердой женской рукой, вполне привыкшей к данному орудию, ударилась в заднюю стенку будки, добавив звону в голове пса. Он взвыл от ужаса и рванул из будки со скоростью вспугнутого охотником оленя, увлекая за собой собственное жилище.
