Анна Магдалина - Орден Света. Кара небесная
Невозмутимо подойдя ближе, он вдруг резко ударил ногой по боковине её кровати, из-под неё тут же выехал пустой выдвижной ящик.
Когда этот пушистик протянул руки к Нике, она поначалу шарахнулась от него, но потом поняла, что он всего лишь хочет помочь ей снять верхнюю одежду.
У Ники округлились глаза от такой галантности и, немного придя в себя от удивления, она всё же позволила этому странному существу немного поухаживать за собой.
Спокойно, без лишних эмоций, он снял с Ники плащ, с аккуратной методичностью свернул его, убрал вниз и вновь мощным пинком задвинул ящик на место.
– Ну вот, уже и ухажёр нашёлся! – отметила про себя девушка.
Подумав, что ей всё же нужно как-то выразить ему свою благодарность, она смущённо буркнула: – Спасибо! – не надеясь, впрочем, быть понятой, и тут же замерла от очередной неожиданности: её новоявленный рыцарь хитро подмигнул ей огромным, чуть раскосым, фиолетовым глазом.
К огромному облегчению для Ники он тут же развернулся и неторопливо удалился на свою лежанку.
– А эти зверюшки не такие уж и простые! – тихо пробормотала она.
В том, что, по крайней мере, у одного из них присутствует интеллект, она уже не сомневалась.
*
*
– Мозгами нужно думать, мозгами, а не другим местом! – метался взад-вперёд по Тронному Залу Архангел.
Все присутствующие старейшины прекрасно понимали его состояние, как и то, что шансы на спасение Марии ничтожно малы.
– Прекрати мотыляться, у меня от тебя в глазах рябит! – вдруг подал голос Хантер. – И не надо устраивать здесь трагедию! Жизнь – это вообще несправедливая штука, – в своей своеобразной манере утешил он Архангела.
– С одной стороны – гадит, с другой – подходит к этому философски… – тихо хмыкнул Роман Алексеевич, тряхнув густыми длинными чёрными волосами, забранными в хвостик.
– Я всё слышал! – тут же сверкнул на него очами Хантер.
– Знаешь, Хантер, вместо того, чтобы сыпать перлами, лучше бы помог! – с укором произнёс Андрей Викторович. – У тебя есть идеи?
– Идеи? – переспросил старичок. – Нет, у меня нет идей, – мотнул он седой головой. – Но они есть у него! – хитро прищурившись, кивнул он на Архангела.
– То есть? – тот сразу замер на месте.
– Ты же сам только что сказал, что думать нужно мозгами! – в очередной раз наслаждаясь обращённым на него пристальным вниманием, изрёк Хантер. – Вот и последуй своему совету! А что касается перлов – могу напомнить ещё один: если головой иногда думать, то ею не придется впоследствии биться о стенку!
– Конкретнее, Хантер! – воззвал к нему Фёдор Матвеевич.
– Хорошо, скажу конкретнее, – снисходительно отозвался тот, делая всем одолжение. – В поисках Марии мы просканировали чуть ли не всю Землю и затратили на это массу сил и энергии, не так ли? – задал он риторический вопрос. – А никому из вас не приходила мысль, что лучше всего спрятано то, что у всех на виду? – ехидно поинтересовался он.
– Что ты хочешь сказать? – изо всех сил пытаясь понять, к чему он клонит, уточнил Архангел.
– Я хочу сказать, что Машуля может оказаться у нас под носом! – как неразумным детям, объяснил он старейшинам свою мысль.
– Надо проверить эту версию! В словах Хантера есть резон, – согласился со своим давним другом Фёдор Матвеевич. – Как вы помните, наш Орден построен не на случайном месте, – отметил старейшина. – Он возведён в геоактивной зоне с мощными энергетическими выбросами, вызванными нарушениями в земной коре. Протяжённость тектонического разлома – несколько километров, и в некоторых местах он излучает отрицательную энергетику.
– Надо внимательно исследовать местные катакомбы! – окрылённый вновь забрезжившей надеждой, воскликнул Архангел и, первым выбежав из Тронного Зала, кинулся вниз по лестнице, в подвал – к Артефакту.
*
*
– Интересно, какого они все-таки пола? – задумалась Ника, стараясь как можно незаметнее наблюдать за новыми соседями, чтобы они этого не поняли.
– Что-то мне подсказывает, что я тут надолго. Рано или поздно мне надоест спать в джинсах, придётся раздеться. Как-то не очень хочется сверкать перед ними трусами. Впрочем, в моём положении только о стыдливости и думать, – мрачно усмехнулась она. – Зверюшки кажутся робкими и безобидными. Хотя, кто их знает, когда у них брачный сезон начинается? Ладно, будут приставать – сверну шею, – рассудила девушка.
Ещё немного поразмыслив, она скинула с себя лишь сапоги, решив провести первую ночь в незнакомом месте в одежде.
Присев на кровать, Ника охнула от неожиданности, поскольку начала куда-то проваливаться. Это сооружение только с виду казалось ровным и плоским. На самом деле покрытие, которое выполняло роль матраса, оказалось настолько воздушным и мягким, что тут же ушло вниз под тяжестью её тела, открыв по бокам деревянные бортики.
– Ёлки-палки, – растерянно пробормотала девушка. – Ну, прямо как в гробу, – мысленно проворчала она, настороженно потыкав рукой в прочные пластиковые стенки.
– А это, наверное, ортопедический матрас, – определила она, потрогав подстилку. – И подушка тут, видимо, не предусмотрена… – вздохнула она.
Пару раз мигнувший в матовых плафонах, а затем резко вырубившийся свет недвусмысленно дал понять, что пора на боковую.
Устроившись на кровати поудобнее и закутавшись в простыню, заменявшую одеяло, Ника долго боролась со сном, пытаясь быть начеку для побега или самообороны.
Но в конце концов вся усталость этого дня, навалившись на неё, закрыла ей глаза.
*
*
Утром, открыв глаза, Ника резко вскочила и осмотрелась. Лампы снова приглушённо горели, и только благодаря этому можно было понять, что по здешним меркам наступил новый день. Зверюшки, проснувшись, лежали каждый на своей кровати и иногда – от нечего делать, медленно помахивали в воздухе верхними или нижними конечностями, в такт слышимой ими одними музыке.
Какое-то время повалявшись на кровати и понаблюдав за этой странной, молчаливой симфонией, Ника надела сапоги и побрела в местный санузел.
Зайдя за перегородку туалета, она обнаружила там лишь небольшой серый унитаз. Не увидев даже признаков рукомойки, крана, или чего-нибудь подобного, откуда могла бы течь вода, девушка слегка нахмурилась.
– Даже рук не помыть! Сплошная антисанитария! – возмущённо подумала она. – Тоже мне, высокоразвитая раса! – с презрением представила она себе зелёные лица своих похитителей.
Но оказалось, что в этой клетке была продумана даже такая мелочь, как борьба с микробами: уже на выходе из этого закутка её с ног до головы заволокло облаком белого дыма, слегка попахивавшим хлоркой.
От неожиданности Ника выскочила оттуда, как ошпаренная, откашливаясь и протирая заслезившиеся глаза.
– Вот сволочи! Убью гадов! – твёрдо решила она, живописно представив, как будет сворачивать дистрофические лягушачьи шеи.
Она была так зла, что эта участь, возможно, постигла бы любого из её сокамерников, вздумай кто-нибудь из них рассмеяться. Но зверьки никак не отреагировали на это происшествие, полностью игнорируя новую соседку.
Даже Серый больше не обращал на неё никакого внимания. Прошло несколько часов, а он по-прежнему равнодушно демонстрировал ей свой затылок. Ника всерьёз засомневалась, не приснилось ли ей его загадочное подмигивание.
– Может, он такой же неразумный зверёк, как и остальные, а вчерашнее – лишь плод моей больной фантазии? – растерянно подумала она.
Прокручивая в памяти этот момент, она вспомнила его яркие фиолетовые глаза, показавшиеся ей бездонными. В глубине подсознания смутно замаячила мысль, что похожий взгляд она уже где-то встречала.
– Хантер!!! – вдруг вспомнила она. – У него такие же яркие, сияющие глаза! Хотя, нет, у Хантера они чёрные и совсем не раскосые… Где же он теперь? Увижу ли я когда-нибудь Орден? И Алекса…
Зверюшки почти не общались между собой, и лишь лягушкоподобные изредка обменивались отрывистыми, глухими гортанными звуками. А серым, по всей видимости, хватало и скудного языка жестов. Если они и использовали телепатию, то Ника этого не улавливала.
Все вели себя очень тихо, не гадили, не буянили, к ней не приставали, и напряжение девушки потихоньку стало спадать. Возможно, не последнюю роль в этом сыграло и то, что в еду добавляли какой-то релаксант.
Она поняла это после первой же ложки белой жидковатой каши, на вид и вкус похожей на манную. Она ощутила волну странного умиротворения, переходящего в безразличие ко всему происходящему.
