Владимир Васильев - Право на пиво
Вот и на сей раз накануне серьезного доклада он решил потренироваться дома за ужином. Профессор жил скромно, небольшой двухэтажный особнячок в пригороде был расположен в трех минутах езды от новой скоростной автострады, что позволяло, имея все преимущества жизни в тихом районе, быстро добираться до центра. Вечерело. Вся семья была в сборе. Жена уже поставила на стол гуся, когда Николай неожиданно сказал:
— Дорогая, я сегодня по дороге домой купил бутылку пива, принеси-ка ее из холодильника. А заодно возьми из серванта два больших бокала.
Наталья слегка удивилась, обычно ее муж пиво не пил, разве что по праздникам. И уж никак не накануне выступлений на крупных научных форумах. Правда, последние месяцы она стала замечать, что после работы от него как будто чем-то попахивало… Все же она принесла бутылку «Оболони» и бокалы, в то время как теща, Мария Степановна, почтительно подала открывалку.
— Вам, конечно, интересно, о чем я буду завтра говорить, — начал Николай, открывая пиво. Вся семья, не начиная есть, с интересом ждала. Николай тоже забыл про еду и, слегка дирижируя вилкой в воздухе, увлеченно приступил к объяснениям.
— Начнем издалека. Вы ведь знаете, что Земля вращается вокруг Солнца, — он поглядел на тещу, и та согласно кивнула. — Но Солнце — только одна из звезд в Галактике — огромном скоплении звезд, их там примерно сто миллиардов. Но и Галактика наша далеко не единственная, их много раскидано по Вселенной. Таким образом, если бы мы могли взглянуть на Вселенную со стороны, то увидели бы, что материя распределена не равномерно, а сосредоточена в виде небольших островков, между которыми — пустое межгалактическое пространство.
Может, в какой-нибудь другой семье такие речи и вызвали бы удивление, но только не в семье Николая Бычкова. И профессор перешел к еще более сложным рассуждениям.
— Галактики в пространстве распределены тоже не равномерно, а образуют скопления, часто имеющие вытянутую форму, этакие цепочки галактик. Таким образом вся наша Вселенная, как она наблюдалась до недавних пор, состоит из цепочек галактик, беспорядочно разбросанных в пространстве. Такая вот структура.
Слушатели почтительно молчали.
— Так думали мы до недавнего времени, — продолжил профессор. — Вы ведь знаете про новую программу нашей Академии Наук «Зоркий Сокол» — программу сверхдальнего наблюдения космоса. Двенадцать огромных космических телескопов заброшены за орбиту Юпитера и там, вращаясь вокруг Солнца, образуют гигантскую окружность. Работая согласованно, они составляют сеть невиданной доселе мощности. Мы хотели заглянуть за границы видимого мира. И мы туда заглянули.
Профессор перевел дух. Жена спросила:
— Тебе крылышко, или ножку?
— Подожди! Мы ожидали чего угодно, но только не того, что увидели. Мы ведь привыкли, что космос состоит из островков материи, между которыми пустое пространство. И вдруг… вглядевшись, мы обнаружили — далеко за границами той зоны, что мы могли наблюдать раньше, характер строения Вселенной резко меняется. Вместо отдельных галактик, рассеянных в пустоте — сплошная стена. Полупрозрачная. Что там, за ней, разглядеть пока не удалось. — Профессор посмотрел на жену. — Ты знаешь, что это напоминает?
— Нет, — испуганно отвечала Наталья.
— Ты видела бокал с пивом? Пузырьки, цепочкой поднимающиеся со дна. Вот образец нашей Вселенной. Цепочки пузырьков, а потом — стекло. Пузырьки — это галактики. А недавно мы увидели стеклянную грань нашего бокала.
Под взглядами сидящих за столом, профессор Бычков неторопливо налил себе в бокал пива. Все внимательно наблюдали. Пиво запенилось, бесконечный поток рождающихся и лопающихся пузырьков напоминал о тщетности всего сущего.
— Мы выяснили, что больше всего характеристики нашей Вселенной подходят светлому, пенистому пиву, — Николай указал на «Оболонь».
Пораженные члены семьи не знали что сказать. Наконец высказался сын Ваня.
— Папа, а как же теория расширяющейся Вселенной? Ведь установлено, что все галактики удаляются друг от друга.
Николай с гордостью посмотрел на сына.
— Хороший вопрос. И на него есть ответ. Это очень просто. Мы ведь наливаем со дна. Внизу бокал уже, потом расширяется. Поднимаясь, пузырьки удаляются друг от друга.
Пока Ваня осмысливал услышанное, неожиданно выступила теща.
— Постойте, Николай, как же так? Если верно, что вы говорите, то ведь… чем же это кончится? Нас ведь…
— Не волнуйтесь, Мария Степановна. Течение времени на разных уровнях разное. То, что мы ощущаем за секунду, там, — он показал на свой стакан, — может длиться миллиард лет. — И задумчиво взглянув на потолок, добавил: — Если нас и выпьют, то еще не скоро.
Однако теща на этом не успокоилась.
— А как же Бог? — спросила она.
— Бог? Кто знает… — Николай налил из бутылки пиво жене. — Быть может в эту минуту я сам Господь Бог, совершающий Великий Акт Творения.
Пиво пенилось. Если бы профессор Николай Бычков мог вглядеться в один из пузырьков так, чтобы увидеть мельчайшие детали, увеличенные в триллионы-триллионов-триллионов раз, возможно он бы увидел и услышал…
— Господа, сейчас я сделаю сенсационное сообщение.
Зал Мркуанской Академии Наук затих. Уже давно ходили странные слухи о сделанном недавно в стенах Академии открытии, но в чем его суть, никто не знал. И сейчас все внимательно слушали знаменитого профессора Пгбл, лауреата Кблвской премии…
Возможно. Но профессор Бычков не вглядывался в столь мелкие детали. Вместо этого он чокнулся с женой и выпил свое пиво. Завтра ему предстояло выступать самому.
Дмитрий Градинар
ОСОБЫЙ СТАРАТЕЛЬСКИЙ — 2
Марсоход уныло брел вдоль невысоких дюн, оставляя неровную цепочку следов. В кабине, то и дело чертыхаясь, тряслись трое терростроителей, которых кидало из стороны в сторону в такт шагам покалеченного механизма.
Обе задние опоры марсохода были начисто оторваны при прыжке через высокую скалу, так некстати выросшую на пути во время бегства от гигантского смерча — «пыльного дьявола». Тогда казалось: еще миг, и восьмилапую машину, точь-в-точь похожую на тарантула, слизнет с поверхности, подхватит и понесет на головокружительную высоту тугая плеть разбушевавшейся стихии. Чтобы после, когда ее ярость утихнет, швырнуть обратно на грунт, — сплошь в каменистых осыпях, с торчащими кое-где скальными клыками.
Вдобавок, один из передних суставов заклинило в шарнирах, и теперь движения марсохода утратили всю прыть и грацию, напоминая сумасбродный танец, исполняемый нетрезвым танцором. Машина то вставала на дыбы, задирая нос к зениту, то приседала на корму в пятидесятитонном реверансе. Для тех, кто находился сейчас внутри кабины, это были далеко не лучшие минуты пребывания на Красной планете.
Рывок — подъем. Еще рывок — и кабина опускается на несколько метров всего за секунду.
— Вот, елки зеленые, допрыгались! — как будто ни к кому конкретно не обращаясь, сказал Трофимов, научник-биохимик, которого только что вывернуло наизнанку.
Кроме него в кабине находился механик-водитель марсохода Патрушев (для своих — Серго) и помощник-лаборант Игнат Сличенко.
— Обалдел, что ли? Как же было не прыгать? — огрызнулся водитель, — сам видел, что снаружи творилось! Тем более, что из-за вас этот смерч прозевали!
Действительно, стоило им уйти на десять минут раньше, не пришлось бы переть напролом через скалы, гадая — рассыплется или нет после очередного прыжка их транспорт. Так что правда была на стороне водителя. Ведь именно по причине задержки научников у них не оказалось в запасе нужных десяти минут.
Трофимову крыть было нечем, и он заткнулся. К тому же спазмы пищевода к беседе как-то не располагали.
Истинный виновник всех бед, самый молодой участник вылазки, Игнат, держался стойко, постоянные уханья вверх-вниз его ничуть не беспокоили. Кончилось дело тем, что он каким-то непостижимым образом пристроился поудобнее в жестком пассажирском кресле и заснул.
Когда Патрушев увидел на метеорадаре приближение бури, несущейся прямо на них со скоростью более четырехсот километров в час, и вызвал ученных по рации, Сличенко спорил вовсю с Трофимовым на свою излюбленную тему: «А что, если?..» Теперь же, вот — храпел, вызывая зависть у водителя, а также чуть ли не ненависть у своего руководителя.
С этого «а если…» начинались практически все диспуты в кругах научных сотрудников стационарной базы отряда, едва появлялся Игнат.
— Что будет, если электромагнитный щит установить с измененными параметрами? Уменьшив плотность магнитного поля а стало быть, уровень защищенности от потоков внешних излучений, можно добиться увеличения амплитуды полезных мутаций для будущих флоры и фауны!
