Лана Туулли - Радикальное средство
— Да мне ж только плащ нужен, — испугался рыцарь. — Сейчас–то ладно, еще тепло, а ведь через месяц дожди начнутся…
— Не беспокойтесь, будет вам плащ, — отмахнулся кастелян. Оставляя кляксы, его перо усердно работало, запечатлевая повесть о битве Йоганна Померанца со Вельми Злобным Драконом. — Вы ведь верхом ехали?
— Да…
— Значит, считаем износ подков, оплату трудов кузнеца, новую попону, седло… а лошадь, случайно, дракон съесть не пытался?
— Нет, — уверенно ответил рыцарь. — Я ж сказал: дракон по земле ползал, шею вытянул, чуть коня за ногу не схватил, а я спрыгнул, копьем его хряцнул…
— Отлично! — обрадовался кастелян. — Копье ведь тоже фамильное, древко, допустим, сделано из ясеня, который ваш дедушка посадил в честь дня рождения своего наследника, а наконечник привезен из дальних восточных стран. Ага, — вдохновенно воскликнул господин сочинитель. — Ваш прадед сохранил его, как память о битве, в которой спасал его королевское величество короля Фрабушека…
— Не могло этого быть, — мстительно заметил Йоганн. — Король Фрабушек молодой, а прадедушка уже полвека в земле.
— Обидно, — огорчился кастелян. — Но вы не волнуйтесь, мы что–нибудь придумаем. Какое–нибудь совершенно универсальное, радикальное во всех отношениях средство…
«…Совсем житья не стало от огнедышащих змиев, поселившихся на Соколиной горе. Целыми днями дозорные замка Квардифолий наблюдают, как драконы кружат в небе, выискивая новую жертву. Стон и плач раздаются по окрестностям. Дня не проходит, чтобы не пожаловались крестьяне на грабеж или потраву. Коз и овец воруют стадами, поросят — целыми возами, и не в первый раз.
Но нашелся герой, способный бросить вызов мерзким драконам. Йоганн, любимый сын барона Померанца, изгнанный старшими братьями при дележе наследства, услышал о беде, которая постигла наши земли, и явился, чтоб совершить подвиг.
Рано утром, сопровождаемый лишь старым слугой, верой и правдой прослужившим барону сорок лет и не единожды спасавшим своему сюзерену жизнь, рыцарь Йоганн отправился на вершину Соколиной горы. С риском для жизни он поднялся по скалистой круче. И тут, откуда ни возьмись, на него набросились огромные огнедышащие змеи. «Не посрамлю честь Померанцев!» — выкликнул девиз храбрый юноша. Прикрыв глаза от нестерпимого жара и пламени фамильным щитом, с которым еще прадед его ходил в походы со славными предками вашего величества, рыцарь бросил в противника копье. Наконечник его, укрепленный молитвой Святого Аквиния, пронзил дракону горло. Взревев от боли и ярости, дракон принялся бить хвостом, лапами и крыльями, и сшиб несчастного слугу, который по мере старческих сил помогал своему господину.
Тогда храбрый Йоганн выхватил фамильный меч. Воззвал к милости Святого Аквиния, и, благодаря тому, что сызмальства приучен к добродетельной жизни, получил ее. Исполнившись великой силы, рыцарь снес злокозненному дракону голову. После чего, не мешкая, оборотился против второго противника.
Тот дракон был хитер и коварен. А потому, пользуясь тем, что рыцарь и его слуга заняты сражением, сожрал двух скакунов, на которых путешествовал отважный герой. Потребив столь значительное количество мяса, дракон не смог взлететь, когда, переполнив сердце яростью и горем, против него выступил бесстрашный рыцарь Померанц. Мечом, закаленным в крови старшего дракона, Йоганн пронзил крылья второго змия, потом сломал об его нечестивую голову тяжелый фамильный щит. Изрыгая пламя, дракон сопротивлялся, едва не проглотил героя, перекусил пополам его меч, но все–таки милостью божьей храбрый Йоганн Померанц пленил злодея.
Умоляю ваше величество компенсировать юному, отважному рыцарю потери, которые он понес в сем великом сражении. Конечно, старого верного слугу даже Святой Аквиний не сможет вернуть к жизни, но ведь у молодого человека пропало буквально всё, с чем он покинул отчий дом. Рыцарский конь, лошадка для слуги, мул для поклажи; фамильный щит, копье, меч, плащ, который после огненного дыхания превратился в совершеннейшие лохмотья, — думаю, двухсот золотых будет достаточно.
За сим остаюсь — верный ваш слуга, кастелян Квардифолия, Михал Грач».
Ответ пришел через неделю.
Королевский гонец галопом прогнал лошадь по подвесному мосту, и тут же, едва сойдя с седла, голосом хриплым от дорожной пыли и усталости, объявил волю его величества Фрабушека. Храброму рыцарю Йоганну Померанцу пожаловать меч из королевской сокровищницы и сотню золотых, кастеляну Квардифолия немедленно извести поселившихся на Соколиной горе злобных змиев, для чего изловить их и во устрашение прочим обезглавить.
В тот же вечер Михал Грач разыскал рыцаря — тот любовался дареным мечом, сидя в десятке шагов от клетки с пойманным драконышем. За неделю пленник подрос — на сердобольную кухарку подействовали слова сына барона Померанца и дюжина талеров, которые ей были обещаны содействие и некоторое количество баранины–крольчатины, исчезнувшее из погребов Квардифолия. Люди постепенно привыкали к зеленовато–бронзовому, крылатому и шипастому чудищу, Йоганн лично вправил ему вывихнутое крыло, крестьянин Жоляр, который день пропивавший полученное от барчука вознаграждение, каждый вечер приходил делиться со страдальцем грёзами о будущей сладкой жизни, поваренок — и тот перестал дразниться и показывать язык. Какой толк, у дракона–то всё равно длиннее…
— Вижу, вы довольны вознаграждением, ваша милость. А знаете, что сказал королевский гонец, когда я поведал ему историю вашего великого подвига? — спросил кастелян замечтавшегося рыцаря. — Он ответил, что королю нужны подобные храбрецы. Иначе говоря, при должной сноровке и удаче, вам открыт путь к королевской службе!
— Было бы неплохо стать королевским рыцарем, — задумчиво признал Йоганн. В воображении он уже видел себя на чистокровном скакуне, стальном сияющем доспехе, и под развевающимся королевским штандартом. Эх, как обрадуется отец, услышав о чести, которой удостоился его младший сын!
— Осмелюсь напомнить, ваша милость, — голосом змея–искусителя проговорил Михал. — Под лежачий камень и вода не течет. А чтобы прославиться и найти место при дворе…
Он многозначительно замолчал. Йоганн поднялся, отряхнул одежду, сложил руки на рукояти меча и спросил:
— Что для этого нужно сделать?
— Есть радикальное средство…
Ко второму сражению с драконами Йоганн подошел со всей ответственностью. Справил новое копье, новенький щит, выстоял полуночную службу, шепча молитвы и выслушивая напутственные речи старенького священника. Йоганн позаботился даже об оруженосце; на эту роль охотно согласился тот самый уступчивый крестьянин, который присутствовал при поимке первого дракона. Вообще–то, у рыцаря возникли серьезные подозрения, что Жоляр не до конца понимал, во что ввязывался — особенно учитывая, что в замке и ближайших деревнях взахлеб обсуждалась версия событий, предложенная господином кастеляном. Как бы то ни было, Жоляр согласился.
Ранним утром Йоганн Померанц осторожно, стараясь не производить лишнего шума, поднялся на Соколиную гору.
В кошмарных снах, в которых Йоганн, смущаясь, покаялся перед священником, драконье обиталище представлялось то мышиной норой, то чем–то на подобие огромного сорочиного гнездовья. Карабкаясь по крутому осыпающемуся склону, рыцарь представлял себе сваленные неряшливой кучей дубы, развороченные туши животных, а может быть, даже несчастных девственниц, прикованных к скалам. Действительность обманула ожидания. Не было никакой норы, и прикованных к дубам дев тоже не было — была плоская каменистая площадка, и огромный дракон, свернувшийся посреди нее.
Если бы не дракон–пленник, которого Йоганн привык видеть всяким — и свернувшимся в неряшливый клубок, и по–птичьи расправляющим крылья, и озорно, как длинношеий щенок, выклянчивающим угощение, — он принялся бы обитателя Соколиной горы за очередной валун. Подумаешь, странной формы… Пока глаза чудовища были прикрыты, его темно–бронзовое тело казалось родным братом окрестных камней, но стоило Йоганну сделать последний шаг…
Оступиться, вполголоса помянуть нечистого и звякнуть щитом…
Огромный золотой глаз распахнулся и в упор уставился на человека.
От неожиданности Йоганн заорал во всю глотку, и, мало думая о последствиях, замахнулся мечом и побежал. Перед собой он видел только уродливую, рогатую драконью морду, белую полосу зубов в приоткрытой пасти и чуть более светлые, чем прочая шкура, большие ноздри. Шаг, второй… третий… Сейчас в него полетит огненный плевок… четвертый шаг… пятый… А-ааа!
Вложив в удар всю силу, Йоганн рубанул с плеча… не встретил сопротивления, и рухнул, высекая из камня искры. Где дракон? Где?.. а…
Он был рядом. Уже не подобная валуну темная круча, а огромный, великолепный ящер, светящийся в лучах восходящего солнца.
