Джен Коруна - Год багульника. Весенняя луна
Она стушевалась и опустила взгляд, но Сигарт, к счастью, не обратил на это внимание — его занимал совершенно другой вопрос.
— А правда, что они рождаются из деревьев? — оживился он.
— И да, и не нет — деревья только вынашивают сильфов, а зачинают их матери. К тому же, это не обычные елки или клены, а элефты — великие матери леса.
— Здорово они придумали: отдал детеныша какому-то дереву и никаких проблем!
— А то, можно подумать, у хэуров на этот счет одни проблемы, — не упустила случая поддеть своего друга Моав. — Ты вот, например, знаешь, где твои детеныши, и есть ли они вообще?
Сигарт смутился.
— Меня никогда не посылали…
— Куда не посылали?
— Ну, к этим… к хэурит. Видно, Гастар счел меня недостойным. Невелика потеря — о них говорят, будто они толстые и волосатые!
Не найдя, что ответить, Моав лишь покачала головой. Сигарт некоторое время постоял, нахмурившись, затем махнул рукой.
— Ладно, идем через лес, а то и вправду попадешься в рысьи лапы — что мне потом с тобой делать? Жаль только, что не удастся поесть на постоялых дворах — вдоль дороги их столько, и везде такая вкусная жареная дичь. Гномы готовят, не кто-нибудь…
***
Вскоре они вошли под густую лесную сень. Сигарт еще никогда не заходил так глубоко в Серебристый лес — обычно рыси делали крюк в обход леса и шли вдоль берега Кайд-Ириля, или «мутной воды» — небольшой речушки, берущей начало с Милданаса. Через много лиронгов она впадала в огромный бурный поток — Айлит-Ириль — «белую реку», с грохотом сбегающую с западных склонов Бурых гор. Продолжая идти вдоль ее берега, хэуры добирались до моста, к которому подходила дорога из Рас-Сильвана: ее построили еще в те времена, когда отношения между эллари и хэурами не были столь напряженными. Ну а от переправы уже было совсем недалеко до Сиэлл-Ахэль. Теперь же по вине Моав Сигарту предстояло углубиться в самое сердце волшебного леса, древнего и загадочного, шелестевшего своими кронами в этих землях задолго до того, как на них появились двуногие существа.
Чутье не обмануло хэура. С тех пор, как они спустились с перевала, он уже успел десять раз пожалеть, что в очередной раз послушался эльфу — лес, где рысь чувствует себя гостем, лучше обходить стороной! Первый раз в жизни он ощущал себя не хищником, а добычей: ему постоянно казалось, будто за ним наблюдают десятки глаз, и наблюдают не слишком дружелюбно. То тут, то там раздавались странные шорохи, доносящиеся до Сигарта неизвестные запахи заставляли его постоянно быть начеку. Да что он! — Даже Моав, и та притихла, и все время тревожно осматривалась.
— Тебе, как я погляжу, тоже здесь нравится, как у медведя в берлоге, — едко бросил Сигарт в ее сторону.
— Да нет, — возразила она, — я всегда любила этот лес, очень! Вот только переживаю, как на нас отреагируют сильфы… Хотя в само селение мы заходить не будем, но они могут встретить нас и в лесу. Вообще-то они безмерно гостеприимные, но до меня доходили слухи, что в последнее время к ним все чаще захаживают гарвы, поэтому вполне они могли стать менее радушными.
— Интересно, что здесь понадобилось гарвам?
— Они приходят за соком элефт, — объяснила эльфа. — Он обладает огромной магической силой — я, правда, не знаю, какой именно…
Сигарт злобно сверкнул глазами.
— Ну тогда ясно, — процедил он. — Там, где сила — там и гарвы. Стервятники!..
— Ладно тебе, — успокоила его Моав. — Надеюсь, все обойдется. Когда я в последний раз была в этом лесу, сильфы принимали меня очень радушно. Надеюсь, с тех пор ничего не изменилось, а если и изменилось, то не в худшую сторону.
Хэур ничего не ответил, лишь фыркнул, выражая нечто среднее между недоверием и унынием, и продолжил пробираться дальше через лес. Очень скоро он уже и забыл о словах эльфы — вокруг было слишком много интересного. С естественным подозрением зверя, попавшего в непривычную среду, он рассматривал диковинные растения, попадавшиеся по пути. Серебристые ветви деревьев были сплошь увиты лианами, с них, точно раскрытые влажные пасти, свисали яркие цветы. Одуряющие ароматы наполняли воздух, и без того такой густой и влажный, что было даже тяжело дышать; с верхушек деревьев то и дело доносились резкие и громкие крики птиц — что это были за птицы, Сигарт не знал. Свист, щелканье, дрожащие трели и даже протяжные, похожие на плач, песни — все это создавало совершенно невообразимый коктейль. Однако, несмотря на пышное буйство жизни, ощущение тревоги не оставляло хэура.
— Не нравится мне здесь… — тихо и зло проворчал он, стараясь ступать как можно бесшумней. — И далеко он тянется, этот лес?
— На востоке — почти до самого Рас-Сильвана. Таких лесов лишь два в Риане — второй из них окружает стены Инкра; ирилай называют его Ингардиль — Лес Серебряных листьев…
— Ну, ты меня обрадовала, — язвительно проговорил Сигарт. — Хорошо, что я не живу ни там, ни там — по-моему, эти деревья только того и ждут, чтобы нас сцапать.
— Не говори так! — резко оборвала его эльфа — она вдруг остановилась и осмотрелась по сторонам. — Это не твой лес, и ты можешь ему не понравиться!
Того, что произошло вслед за этим, не мог предвидеть даже Сигарт. Прямо над ухом у него внезапно раздался резкий щелчок, как будто кто-то с треском переломил сухое дерево, за ним посыпался целый град таких же звуков, и в следующий миг путники оказались в окружении целого леса копий.
Удивлению хэура не было предела. Перед ним стояли странные существа, ростом не выше Моав, с бледно-зеленой кожей и гладкими темными волосами, заплетенными в длинные косы. Стройные, худощавые, они были похожи на огромных птиц с руками вместо крыльев. «Сильфы!» — догадался Сигарт. Судя по всему, это были воины — в тонкой руке каждого из них было зажато длинное копье, на скуластых лицах с большими черными глазами застыло воинственное выражение. Они были практически раздеты, единственной их одеждой были короткие юбки, расшитые цветными нитями и украшенные перьями. Иного оружия, кроме копий, Сигарт у существ не заметил — разве что черные свернутые кнуты, заткнутые за пояс каждого из них, но какое ж это оружие…
Эльфа и хэур не успели оправиться от изумления, как одно из диковинных существ злобно ткнуло Сигарта копьем в куртку. Разъяренный такой наглостью, тот рванулся было на непонятно откуда взявшихся врагов, но Моав с поразительной быстротой встала между ними.
— Что вам здесь нужно? — строго спросил один из воинов на языке, в котором с трудом можно было признать риани.
— Мы хотим пройти через лес, — ответила эльфа. — Мы не причиним зла ни вам, ни деревьям.
Вытянутое оливковое лицо сильфа стало еще более злобным, тонкие черные брови сдвинулись.
— Это уже не имеет значения — закон для всех один. Вы можете войти в Серебристый лес, но выйти из него вам уже не удастся.
Сигарт быстро соображал что делать. Моав же, наоборот, оставалась совершенно спокойной.
— Отведите нас к вану — только он может решать вопросы жизни и смерти, — с неожиданной холодностью проговорила она.
Во взглядах сильфов читалась подозрительность и недоверие.
— Фанзай не станет тратить время на двух проходимцев, — сказал главный из них. — В смутные времена лес делится на сильфов и их врагов, и не важно, кто пожаловал под его кроны — эльф, рысь или человек!
Спокойное лицо Моав вспыхнуло гневом при этих словах.
— Ваш народ нарушает союз, заключенный князем Рас-Сильвана и сильфийским ваном после победы над Катханом!
Сильфы встрепенулись, предводитель угрожающе сделал шаг в сторону Моав.
— Да кто ты такая, чтобы рассуждать о делах великих князей, оборванка!
Сигарт ожидал, что Моав оскорбится столь презрительными речами, начнет кричать, но она… Она лишь застыла на месте, словно превратившись в холодную статую. Хэур с опаской взглянул в ее лицо — он не узнавал его! На нем застыло выражение такого царственного, ледяного гнева, какого он не видел у самого князя Сиэлл-Ахэль. Бледные губы медленно разомкнулись…
— Я — Моав Синтарэль, старшая веллара дома Сильвана, Око Богини и хранительница Лунного круга, равная князьям и ванам! — проговорила она. Ее голос звучал, подобно стали, а бледное лицо казалось в это мгновение ликом самой луны.
Сигарт невольно отшатнулся, ослепленный ее величием. Моав тем временем властно подняла над головой сведенные вмести руки, и в воздухе над ней вспыхнул серебряный знак Эллар — ночная птица с распростертыми крыльями. Пораженные сильфы молча преклонили колени.
— Да простит нас избранная дочь богини! Твой приход — это знак судьбы для сильфийского народа, ибо темные времена пришли под сень леса, и все смешалось в вихре борьбы. Почти своим светом наш дом!
Они поднялись, почтительно указывая путь. Моав, не оборачиваясь, в гордом молчании последовала в указанную сторону — ее лицо все еще пылало возмущением. Сигарт несколько мгновений стоял как вкопанный — он не мог поверить своим ушам. Этот маленький Кузнечик — СТАРШАЯ веллара?! Окончательно сбитый с толку, он двинулся за ней.
