Виктория Скляр - Санейра Эмеральд. Заказ Вожака

Виктория Скляр

Санейра Эмеральд

Заказ Вожака

Глава первая

Мой усталый взгляд неумолимо устремлялся в запотевшее от влаги окно. Я сидела, подперев рукой щеку, и ожидала спасительного звонка, извещающего бедных студентов об окончании занятий. Мы все его ждали, затаив дыхание и скрестив пальцы на удачу, мечтали, чтобы радостный звон как можно быстрее оглушил нас своим пронзительным звуком.

Каждого из нас распирало от неуемной энергии, которая светилась внутри, словно мириады светлячков, пытающихся вырваться на свободу из прозрачных закупоренных банок. Мы были прикованы к своим партам и стульям, пока другие веселились и радовались жизни. Да, именно такие мысли и проносились в головах измученных студентов под конец пятой пары.

На улице уже вечерело, день упрямо стремился к закату, окрашивая синее небо в пестрые, яркие, разномастные цвета. Так с нами прощалось солнце, уносясь за горизонт и отдавая своих детей во власть сестрицы луны. По парку, на прекрасные виды которого выходили окна этой аудитории, переговариваясь и смеясь, гуляли дети и освободившиеся студенты университета. У них жизнь била ключом, а мы помирали на занятиях, молясь о свободе. Уж я точно! За эти полтора часа я успела вспомнить имена всех сильных и слабых богов, но, кажется, представители нашего величественного Пантеона игнорировали меня.

Желудок требовал пищи, мозг требовал разгрузки, а тело мечтало о сне. Что ж, им всем придется подождать, пока невнятный треп профессора Миота Бетриса подойдет к логическому завершению, осчастливив нас тем самым долгожданными выходными.

Эх… я уже грезила, как целых два дня проведу в уютной теплой кровати и ничего не буду делать. Да, могу себе позволить небольшой отдых после сдачи экзаменов на бакалавра и получения нового уровня магической силы. Страшно вспоминать, через что пришлось пройти моей бедной персоне, чтобы заработать этот злосчастный восемьдесят первый уровень. Тело до сих пор гудит, а энергетический запас еще не восстановился до конца. Надеюсь, к понедельнику все придет в норму.

Многочисленные испытания на знания всех заклинаний моей специализации, затем магическое тестирование на контроль, а после изнуряющая трехчасовая схватка с иллюзорным оппонентом, который из меня все соки выжал. Не помню, как добралась до дома, но очнулась уже на рассвете с измененной печатью на лопатке, на которой ярко светилась цифра «81». Я не померла и могла безудержно радоваться такому счастью.

Действительно, случалось, что на арене маги умирали, но это было связано не столько с испытаниями, сколько с тем, что волшебники использовали запрещенные допинги. Такое не прощается никому. В Совете с этим все очень строго.

Мне и с моим семьдесят девятым прекрасно жилось, но мама заявила, что в нашей семье у всех уровень не ниже восьмидесятого, поэтому нечего лениться. Пришлось выполнять просьбу матери, иначе она бы меня за уши на арену притащила. Уж я свою родительницу хорошо знаю. Уровень — это возможность, до которой маг может развить свою силу. Мне при рождении поставили восемьдесят четвертый! И теперь моя маменька не успокоится, пока я до этой отметки на шкале не доберусь.

Самыми могущественными считаются маги с сотым уровнем. Но даже с нашими новыми технологиями и обширными знаниями во всех сферах таких субъектов можно по пальцам одной руки пересчитать. Не знаю, почему архимагов так мало, наверное, дело в наших богах, которые боятся быть свергнутыми столь могущественными волшебниками. Большая часть магов не может перейти рубеж шестидесятого уровня, небольшое количество добирается до восьмидесятого-восемьдесят пятого, это уже мои возможности, и лишь десятки обладают врожденной шкалой с отметкой выше этих показателей.

— Нея, очнись. — Я почувствовала легкий удар по стулу, заставивший меня резко повернуться к своей подруге Рамире, которая сидела сразу за мной.

— Что? — шепотом спросила, стараясь не привлекать к себе внимание профессора.

Он хоть и бубнит свои лекции, словно у него проблемы с дикцией, однако спрашивает все — чуть ли не до запятых. Благо мой интерком записывает все излияния седобородого старика, а то ничего ведь не слышно. А я сижу на третьей парте и не страдаю тугоухостью.

— Ты сегодня идешь на вечеринку к Фиру? Говорят, что там все будут. — Подруга широко улыбнулась, а ее неоново-голубые, ослепляющие своим светом глаза затянула мечта о встрече с первым красавцем университета Фиромом эл Гави. Он был сыном нашего декана и занозой в заднице всех профессоров, потому что парень не стремился получать знания, предпочитая клеить девушек и устраивать вечеринки в своем доме. Он жил один. Точнее, с отцом, но если учитывать, сколько работает наш декан, нетрудно догадаться, что дома он появляется от силы пару раз в неделю.

— Все, кроме меня, — тихо, но уверенно ответила я, краем глаза наблюдая за профессором. С Бетрисом всегда нужно быть начеку.

Интерком ровными черными печатными буквами заполнял текстовый документ, не упуская ничего, даже нередких отступлений и вздохов лектора. Что ж, придется немного отредактировать функции набора текста с голоса, а то так я много чего лишнего начитаюсь.

— Почему? — яростно прошипела вопрос блондинка, повысив голос и недобро посмотрев на меня.

— Потому что я не хочу смотреть, как ты пускаешь на него слюни, — спокойно ответила, нервно постукивая пальцами по деревянной крышке парты.

Лекционное помещение было наполнено светом, но в нем не чувствовалось жизни. Скорее наоборот. В большинстве аудиторий университета стояли смертельная скука и гробовая тишина, а каждое слово отражалось от стен и расходилось пугающим эхом, от которого волосы на затылке дыбом вставали. Брр!

Не знаю, кто именно проектировал это здание, но здесь везде было эхо, единственное, что осталось без его внимания, — уборные. Да, если бы еще и там слышались отзвуки всех издаваемых в процессе физиологических отправлений звуков, то, боюсь, у некоторых представительниц слабого пола случались бы нервные срывы.

— Я не… — Голос подруги вновь повысился, и многие студенты недобро глянули на нее. — Я не пускаю на него слюни, — намного тише запротестовала она, испепеляя меня неоновым светом своих глаз. — Я созерцаю его как объект искусства.

— Мира, я просто считаю, что Фир не тот, кто тебе нужен, — высказала свою точку зрения, от которой подруга стала багроветь. Началось… Влюбленная полуфея — настоящий геморрой. — Он же попортил половину девчонок в университете.

— Неправда. На него просто наговаривают те, кому он отказал.

Спорить с Мирой было бесполезно, она настолько зациклилась на Фире, что переубедить ее было бы не под силу даже магу сотого уровня пси-телепатии.

— Хорошо, раз ты так считаешь, — пошла я на попятную, внутренне поражаясь наивности девушки. Она магичка семидесятого уровня силы и не может раскусить парня, который едва перебрался на отметку пятьдесят восьмого. Рамиру даже преступник сможет убедить в своей невиновности, если правильно придумает жалостливую историю. Характер Фира ясен всем, кроме Миры. Она настолько добра и простодушна, что ее сможет обмануть даже школьник. За это я и люблю свою подругу. Она — лучик света в наше мрачное время. Вот если бы доказать ей, что Фир бабник… но Мира не поверит, даже если он ей сам это скажет… Любовь действительно слепа. И делает многих людей слепыми, одурманивая голову розовым туманом.

Через пять минут последовал новый удар по железной ножке стула.

— Ну пойдем со мной. Я не хочу идти одна. — И неоновый свет надежды обрушился на мою твердокаменную уверенность, сминая ее как бумажный листок.

М-да… если Мира была наивной, то я была скорее мягкотелой, когда подруга просила меня о чем-нибудь… Нужно с этим что-то делать, так больше продолжаться не может.

— Хорошо, только забегу переодеться и Семура предупрежу. — Я снова сдалась под напором девушки.

Это уже стало традицией: если Рамира чего-то не получает от меня, включает свое обаяние на всю мощность, и я таю, не зная, как противостоять настойчивости подруги. Она может из меня веревки вить. Но как бы прискорбно это ни звучало, я люблю эту фею, как сестру. За то время, что мы знакомы, Рамира стала членом моей семьи, который всегда знает, как поддержать, что сказать в нужный момент или же, наоборот, где промолчать, ожидая окончания бури.

— Отлично, — хлопнула она в ладошки, и этот громкий звук, отразившись от толстых стен, дошел до профессора.

Миот Бетрис резко поднял голову, махнул папкой с текстом, и она, будто приговор, с шумом опустилась на стол, заставив каждого из нас вздрогнуть и сжаться. Но стоило ему опустить квадратные большие очки на кончик носа, орлиным взглядом выискивая виновника, как нас всех, и Миру в частности, спас громкий звонок. Все расслабленно вздохнули. И спустя мгновение студенты уже мчались прочь из стен альма-матер навстречу приключениям и отдыху.