Парк юрского периода - Крайтон Майкл
Раптор появился снова, он выскочил на свет, а затем, взвизгнув, отпрыгнул в сторону. Похоже, он действительно пытался сбить их с толку. Дженнаро нахмурился.
— Насколько они умны? — спросил он.
— Если считать, что они близки к птицам, — сказал Грант, — то их ум приведет вас в восхищение. Последние исследования показали, что серый попугай обладает способностью к абстрактному мышлению ничуть не меньше шимпанзе. А шимпанзе вполне в состоянии освоить элементы человеческого языка. Так вот, исследователи обнаружили, что эмоциональное развитие попугаев соответствует развитию трехлетнего ребенка, однако их ум не подвергается сомнению, попугаи могут мыслить символами.
— Но я никогда не слышал, чтобы попугай кого-нибудь убил, — проворчал Дженнаро.
* * *Издалека доносился шум прибоя. Вулканические испарений остались уже позади, теперь перед Грантом и его товарищами расстилалась местность, усеянная большими валунами. Маленький раптор взобрался на камень и вдруг исчез.
— Куда он мог подеваться? — удивилась Элли. Грант прислушивался к звукам, раздававшимся в наушниках. Писк прекратился.
— Он убежал.
Они торопливо пошли вперед и обнаружили среди скал небольшую нору, похожую на кроличью. Диаметром она была примерно в полметра. Пока они ее разглядывали, звереныш появился снова, он щурился на солнце и моргал. А затем ускакал.
— Ни за что! — воскликнул Дженнаро. — Я туда ни за что не полезу!
Грант не промолвил в ответ ни слова. Они с Элли начали доставать снаряжение. Вскоре Грант присоединил к портативному монитору маленькую видеокамеру. Он привязал к ней веревку, включил камеру и спустил ее вниз, в нору.
— Да вы так ничего не увидите! — сказал Дженнаро.
— Ничего, пусть будет хоть так. — откликнулся Грант.
В верхней части норы было не так уж темно, и они смогли разглядеть гладкие грязные стены. А затем проход резко расширился. В наушниках послышался какой-то визг. Потом более низкий, трубный звук. Потом новые шумы — их явно издавало множество животных.
— Да, это похоже на гнездо, — сказала Элли.
— Но ведь вы ничего не видите! — воскликнул Дженнаро и утер пот со лба.
— Не вижу, — согласился Грант. — Но зато слышу. Он еще немного послушал, а затем вытащил камеру из норы и положил на землю.
— Ладно, давайте начинать.
Грант полез к норе. Элли достала фонарь и электрошокер. Грант надел противогаз и неловко пополз по-пластунски.
— Вы шутите?! Неужели вы действительно собираетесь сюда залезть? — ахнул Дженнаро. Грант кивнул.
— Меня это не вдохновляет. И все же я полезу туда первым, за мной — Элли, за ней — вы.
— Погодите, погодите минутку! — встревожился Дженнаро. — Почему бы нам сперва не забросать нору гранатами с нервно-паралитическим газом? А уж тогда можно и спуститься. Вам не кажется, что это более разумно?
— Элли, вы достали фонарь? Элли протянула Гранту фонарь.
— Ну, так что? — продолжал настаивать Дженнаро. — Что вы на это скажете?
— Да я бы с удовольствием, — откликнулся Грант и полез в нору. — Но вы когда-нибудь видели, как умирают, отравившись газом?
— Нет...
— Обычно это вызывает конвульсии. Страшные конвульсии.
— Ну, мне очень жаль... это, конечно, неприятно, но...
— Послушайте, — перебил его Грант. — Мы должны спуститься сюда и посмотреть, сколько динозавров вылупилось из яиц. Если сперва отравить животных, то они в судорогах упадут на гнезда, и мы не сможем разглядеть, что в них лежало. Поэтому так поступить нельзя.
— Но...
— Вы создали этих животных, мистер Дженнаро.
— Я их не создавал!
— Они были созданы благодаря вашим капиталам. И вашим усилиям.
Вы помогли создать их. Так что они — ваше творение. И вы не можете их теперь убить просто потому, что у вас пошаливают нервишки.
— Да какие, к черту, нервишки? — вскричал Дженнаро. — Я напуган до смерти...
— Пошли за мной! — скомандовал Грант. Элли протянула ему электрошокер. Он начал спускаться в нору, ворча. — Тесновато тут.
Грант выдохнул воздух, вытянул руки и вдруг, тихо охнув, исчез.
На Элли и Дженнаро зловеще смотрела черная, зияющая дыра.
— Что с ним случилось? — в тревоге заметался Дженнаро.
Элли подошла к норе и, наклонившись, прислушалась. Включив рацию, она негромко позвала:
— Алан!
Последовало долгое молчание. Наконец до них донесся слабый голос:
— Я здесь.
— Все в порядке, Алан?
Опять долгое молчание. Когда Грант все же заговорил, его голос звучал как-то странно; в нем был чуть ли не благоговейный ужас.
— Все отлично, — ответил он.
Почти парадигма
Оставшийся в гостинице Джон Хэммонд мерил шагами комнату Малкольма. Хэммонд нервничал, ему было не по себе. Последний приступ красноречия отнял у Малкольма все силы, и он впал в кому. Хэммонду стало казаться, что он вот-вот умрет. Конечно, они вызвали вертолет, но Бог знает, когда этот вертолет появится на острове. При мысли о том, что Малкольм может умереть, Хэммонд преисполнился тревоги и ужаса.
И вот парадокс! Хэммонд переживал возможную гибель Малкольма так остро именно потому, что он терпеть не мог математика. Он расстраивался из-за него больше, чем расстраивался бы из-за лучшего друга. Хэммонд чувствовал, что смерть Малкольма станет для него как бы последней отповедью, а этого Хэммонд перенести не мог.
В комнате пахло ужасно. Просто ужасно! Это был запах разлагающейся человеческой плоти.
— Все... пара... — пробормотал, поворачиваясь на подушке, Малкольм.
— Он что, приходит в себя? — встрепенулся Хэммонд.
Хардинг покачал головой.
— А что он сказал? Какая пара?
— Я не понял, — пожал плечами Хардинг. Хэммонд опять зашагал по комнате. Он пошире растворил окно, чтобы проветрить комнату. Наконец он не вытерпел и сказал:
— Как, по-вашему, на улице сейчас не опасно?
— Думаю, нет, — откликнулся Хардинг. — Я думаю, сейчас здесь все в порядке.
— Ну, тогда я пойду прогуляюсь.
— Хорошо, — кивнул Хардинг.
Он вводил Малкольму внутривенно антибиотики.
— Я скоро вернусь.
— Ладно-ладно.
Хэммонд вышел на яркий солнечный свет, недоумевая, с какой стати он начал оправдываться перед Хардингом?! Ведь Хардинг всего-навсего его служащий! Перед ним совершенно не нужно оправдываться.
Хэммонд вышел из ворот и оглядел Парк. Наступал вечер, туман слегка рассеялся, и время от времени на небе показывалось заходящее солнце. Вот и сейчас оно вынырнуло из-за туч, и Хэммонд воспринял это как доброе предзнаменование. Что бы там ни говорили, он был уверен, что у Парка есть будущее. И даже если этот неуравновешенный болван Дженнаро решил сравнять Парк с землей — ну и пусть!
Хэммонд знал, что в двух разных сейфах в конторе «Ин-Джин» в Пало-Альто хранится несколько дюжин замороженных эмбрионов. Их запросто можно вырастить снова на другом острове, в любом другом уголке земного шара. Мало ли что здесь были проблемы?! В следующий раз он их решит! Так и достигается прогресс — путем решения проблем...
Размышляя об этом, Хэммонд пришел к выводу, что Ву не очень-то подходил для данной работы. Он слишком легкомысленно, небрежно относился к их великому начинанию. И потом он был одержим идеей усовершенствования динозавров. Вместо того, чтобы их сразу сделать как надо, он стремился их усовершенствовать. У Хэммонда зародилось смутное подозрение, что именно это и повлекло за собой крах.
Ву во всем виноват!
Хэммонду также пришлось признать, что и Джон Арнольд не соответствовал занимаемой должности главного инженера. У Арнольда был внушительный послужной список, однако он вымотался и стал докучливым паникером. Он был человеком неорганизованным и все время что-то забывал. Что-то очень важное...
— Да, действительно ни Ву, ни Арнольд не обладали важнейшим свойством, необходимым для столь грандиозной работы, — решил Хэммонд. Им не хватало полета фантазии. Они не могли увидеть в своих мечтах потрясающий парк, где дети будут припадать к ограде, восхищенно глазея на необыкновенных существ, словно сошедших со страниц их сборников сказок. Да, Ву и Арнольд не умели фантазировать по-настоящему. Не умели видеть будущее. И мобилизовать все ресурсы, чтобы превратить волшебное видение в реальность.
