Сергей Плотников - Паутина Света
Таро, которому задумываться о странностях нанимателя совершенно не хотелось, потёр щёку большим пальцем и указал на судно, опускающее в открытый трюм, блестящий на солнце, кажущийся отсюда таким миниатюрным, валун с падающими с него крупными каплями воды.
— Это они четвёртый сейчас грузят…
— Пятый, — подсказал дедок.
Вот глаз-алмаз! Вот они, деревенские, вроде и болтал, а замечается всё вокруг! Желание скормить какую-нибудь завалящую небылицу въедливому и недоверчивому Кси, за двадцатку готового пытать Таро полдня дурацкими вопросами, перемежая их жалобами на жизнь, оказалось и вовсе нестерпимым. Так почему бы и не повторить за детишками?
Таро показательно огляделся вокруг и наклонился к владельцу забегаловки. Тот тоже огляделся и повторил движение клиента.
— Это, оджи-сан, только молчок, я этого не говорил…
— Клянусь Буддой, буду нем как могила!
— Короче, сами наниматели ничего такого не говорят, вот только я послушал ребятишек, которых они с собой привезли…
— Фи, нашёл кого слушать. Они небось, ещё и в среднюю школу не перешли…
— Может, и не перешли, да вот у них с собой аппаратуры съёмочной по цене как половина нашей калоши…
— Брешешь!
— Не веришь, сам посмотри. Камеры, леталки эти, компы, тарелка спутниковая…
— И эт' дорого? Да у свояка моего тарелка спутниковая, и ничё, не разорился.
— Ну ладно, ладно, как четверть баржи…
— Ну чего там, не тяни!
— Ну короче, эта мелкотня будет как бы фильм для школы снимать. На такие большие и навороченные камеры, ага-ага.
— Зачем студийные камеры для школьного кино?
— Тц! Я же сказал, как бы!
— Смекнул. А на самом деле?
— А на самом деле эти детишки — дети операторов съёмочной группы студии Тохо…
— Врёшь ты всё.
— Сам ты врёшь! Как думаешь, детки операторов кем становятся?
— Это они тебе сами сказали?
— Нет, это я типа услышал, когда они между собой…
— Врёшь ты всё!
— Не нравился — не слушай…
— Ладно, ладно, не обижайся. Ну-ка… кампай! И дальше что?
— Дальше… ладно, дальше… о чём бишь я… а! Съёмка! Так вот, инженер одной компании, может, Фуджи, а может и Тойоты, изобрёл шагающий кран. Вроде штука перспективная, а может и нет… вот и решили испытать. Если работает хорошо, сразу деньги вложить и в рекламу, и в производство, а если плохо — чтобы никто не догадался, значит…
— Что-то ты напился, я вижу. Кран какой-то… как о летающих тарелках, ей-богу.
— Так никто узнать не должен, говорю!
— А ты узнал?
— Да я там послушал, тут посмотрел…
— Ну кран и кран, чего такого-то. Что секретного? Можно и нормальные испытания устроить. Даже лучше!
— Да вот оговорился один из работников, что штука эта похожа на что-то военное, типа робота гигантского или ещё чего… Думаю я, может, воякам хотят продать, и не кран это вовсе?
— Ты точно напился, иди вот, продышись. Вечерком заходи. А то тут все свои, скучно без новых лиц-то!
…Надо ли говорить, что к вечеру весь посёлок знал, что под видом донных работ будет проводиться страшно секретное испытание нового экспериментального оружия Сил Самообороны? Только тссс! А то янки проклятые узнают и опять раком поставят премьера… Нехорошо…
150
На свете есть множество дурацких занятий. Плевать в потолок. Колбаситься на улице под орущий из динамиков переносной стереосистемы рейв. Спускаться на велосипеде по горнолыжному склону… особенно зимой. Рисовать граффити на любых поверхностях… Как всегда, если точно решишь «уж это-то со мной не случится», оно и случается…
— По-моему, верхняя линия перекошена…
— По-моему, кто-то криво держит лазерный уровень!
— Кто-то ровно держит лазерный уровень, просто сама поверхность кривая!
— Не кривая, а изогнутая.
— И что? Повод криво рисовать линии?
— Если есть претензии, рисуй сама, знаешь ли!
— Юто! Скажи ей!
— Сидзука, без тебя мы как без рук! — совершенно честно сказал я.
— А то ж! — Скорчила победную рожицу змея, и водоэмульсионная краска стала неестественно быстро застывать, теряя воду. Мизучи — классный струйный принтер, точнее — печатающая головка этого принтера. В качестве чернил у нас строительная люминисцентная водоэмульсионная краска для наружного применения (второй раз воду не набирает и не размывается) ярко — красного цвета. Десять бочек. И десять бочек чёрной. Стильно так получается: красное на белом, чёрное на белом, красное и чёрное полосами. В качестве холста выступает безответный Дар, которому мы сейчас наносим «боевой макияж». И, надо признаться, Том Сойер был прав: красить — это так занимательно!
Я отложил лазерный отвес и полюбовался на наш креатив — дизайн разработки Ю, между прочим. Хорошо, что мы успели купить краску и погрузить её до отправления баржи. Оказывается, и Хироэ может что-то забыть или не учесть. Плечи, локти, бока и бедра гиганта по бокам украшали «аварийные полосы» — прямоугольные участки чёрно-красной штриховки, которые на технике обычно обозначают негабаритные места. Так же грудь и свободные участки плеч украсились красными английскими надписями «TEST» и, чуть ниже, «prototype». Шимомуро хотела дописать и сакраментальное «unit 00», мне насилу удалось её отговорить: я совершенно не суеверный, но когда дело касается «Евангелиона»… тьфу-тьфу-тьфу, только б не сглазить! Аналогичная нагрудной надпись была и на спине — её сейчас видно не было: Дар лежал в горной седловине недалеко от берега, расположившись на камнях, как на перине. Вставать до тех пор, пока окончательно не стемнеет, мы ему запретили. Помимо этого, Ю предложила сделать Духу Гор почти настоящий маникюр и окрасить красным концы его когтевидных пальцев. После чего мы получили возможность насладиться редкостным зрелищем — в течение пяти минут Сидзука, слушающая инфразвуковой спич, постепенно краснела, в конце став цветом как спелый томат. «Это был ответ нет», — кратко «перевела» она и, что характерно, повторить сказанное отказалась напрочь.
— Час ночи, пора.
— Начинаю! — Мизучи подняла руки, и от неспокойной поверхности моря повалил густой туман. Причем, что интересно, повалил он в сторону берега, и воздух над водой стал ещё прозрачнее.
— Дар, — позвал я бесшумно проявившуюся в тумане величественную фигуру, — помни: осторожность — это главное. Если будут проблемы — немедленно сообщай и отходи к берегу. И аккуратнее с баржей.
— Говорит, что все понял и помнит, — перевёл мне его ответ Каши.
— Ну что ж, тогда начали, что ли. — Я раскрыл ноутбук, одновременно поворачивая на джойстике контроллер оборотов электромоторов.
Всё-таки способность Дара почти не производить звуки при движении — впечатляет лучше всяких огненных шаров и молний из зад… ладони. Зато люди, это видящие, вовсю постарались скомпенсировать недостаток шумового фона. Пока я с Мизучи в паре научился наводить гиганта на очередной монолит, пока Дар научился с первого раза нашаривать на дне небольшие для него камушки и складывать добычу аккуратной каменной пирамидой на единственном пологом участке берега, прошёл не один час. За это время съемочная группа и примкнувшая к ним Ринко успели трижды сменить аккумуляторы беспилотника, к которому была прикреплена хорошая камера и небольшой прожектор, оснащенный аж тремя видами подсветки. Если в поселке кто-то соизволил полуночничать, то он наверняка духовно обогатился, глядя, как сквозь туман в призрачных вспышках света проявляется то одна, то другая часть исполинской фигуры… пока последний комплект батареек не был посажен в ноль. Неприкосновенный запас аккумуляторов для «рабочей» квадры я трогать не дал — в них гораздо больше нуждалась другая камера. Хоть и хреновенькой она была, чёрно-белой, зато с ИК-подсветкой, чем выгодно отличалась от остальных. А наличие на линзовых стёклах парома, аналогичного очкам-детекторам, делало её и вовсе уникальным аппаратом. Благодаря этому камера позволяла мне видеть магию даже через водную толщу. Рассекая на высоте около тридцати метров, я мог просматривать со своего дрона акваторию до самого дна, что было очень кстати: в отличие от родного камня, глаз Дара через водяную преграду проникнуть не мог. Естественно, часам к пяти утра я основательно умаялся — до рези в глазах и безудержных зевков. Влажный и мерзко-холодный песок пляжа манил меня, как перина. С выуженным двадцатым колдовским монолитом я сдался, и, дав указание аккуратно выбираться на берег нашей главной рабочей силе, не выдержал и всё-таки сел на песок. Как мяаааа-гкоооо…
— Не спи — замёрзнешь, знаешь ли. — Голова змеи показалась над водой в считанных метрах от берега. Потом над головой показались вытянутые руки, которыми Сидзука сделала широкое движение, как отталкивая что-то от себя… и волны разошлись от её фигурки. Сон слетел, я заворожённо смотрел, как хрупкая девочка повторяет подвиг одного небезызвестного типа, совершённый лет этак тыщ пять назад. Единственное, что не позволило мне заочно причислить Моисея к японским водяным змеям — только его не менее известный подвиг с кружением по пустыне. Богиня Рек тем временем подошла ко мне и жестом высушила как одежду, так и песок под моей задницей. Села рядом, оперевшись руками в песок за спиной. Звёзды… В их призрачном свете медленно шагающая фигура гиганта-аякаси, беззвучная на фоне плеска волн, создавала впечатление полностью неземной природы. Я поискал глазами точку квадрокоптера, отрабатывающего маневр «возвращение на базу», не нашёл. Интересно, а Мизучи видит? Вроде змеи очень неплохи в термозрении…
