Саша Камских - Институт экстремальных проблем
Писк сигналов точного времени совпал с оглушительным грохотом. Весь дом содрогнулся, а форточки на кухне и в одной из комнат с силой распахнулись. Ирина удивилась было тому, что из них не вылетели стекла, но тут же ее удивление сменилось ужасом: над крышами домов поднимался огромный столб пыли, а радужная громада торгово-развлекательного центра «Атлант» исчезла. Радио хрипело, ничего расслышать было невозможно. Ирина бросилась в комнату и включила телевизор на местный канал.
«Взрыв в двенадцать часов… Покончил самоубийством, спрыгнув со смотровой площадки… Записка… Второй взрыв будет через два часа, я заберу с собой тех, кто не успеет… Начавшийся пожар локализован… На месте происшествия работают медики, пожарные расчеты, спасатели, проводится эвакуация посетителей…» – сквозь помехи ведущие сумбурно говорили о том, что произошло утром, свежей информации у них еще не было. Ирина толком ничего не поняла. Внезапно передача прервалась заставкой: «Экстренный выпуск новостей». На экране появился один из журналистов этого канала с микрофоном в руках. За его спиной метрах в пятидесяти сквозь еще не успевшую осесть пыль просматривалась гора обломков.«…выполнил свое обещание, второй взрыв произошел ровно через два часа. «Атлант» уничтожен полностью, есть многочисленные жертвы», — рассказывал ведущий о том, что прозошло десять минут назад.
Ирина больше не могла это слушать. Она схватила телефон и набрала номер Сергея. Сеть была занята. Она набрала номер снова. «Абонент временно недоступен», — прозвучало в трубке. «Куда Лешка собирался пойти с классом?» – Ирина похолодела при мысли о том, что он вполне мог быть в «Атланте», и начала лихорадочно искать его номер. Вдруг ее телефон зазвонил, от неожиданности Ирина чуть не уронила его. «Алешка!» – облегченно вздохнула она, услышав голос Сережкиного сына. С ним все было в порядке, они пошли в кафе около школы в районе автовокзала. Что с отцом, Алешка тоже не знал, так как не мог ему дозвониться. Ирина посоветовала ему немедленно успокоить бабушку и отправляться домой, пообещав, что, как только она что-нибудь узнает, то сразу позвонит.
* * *Марат, наконец, разрезал щит, и спасатели смогли убрать его и дать доступ медикам. Голова, руки, торс Медведева – все было цело, а ниже начиналось кровавое месиво. Лицо Вадима было удивительно спокойно, начинавшие синеть губы как будто даже улыбались слегка.
Генка, все еще лежа на снегу, повернул голову.
— Сильное кровотечение. Я слева бедренную артерию прижал, но еще откуда-то хлещет, — сказал он Олегу, подобравшемуся к нему вплотную. Тот молча кивнул и опустил руку в перчатке прямо в кровоточащую рану внизу живота, а другой рукой зажал артерию рядом с тем местом, где это сделал Середкин. Марат вздрогнул, увидев это. Светлана оттолкнула Романа, опустилась на колени рядом с Олегом и положила ладонь на грудь Вадиму.
— Носилки быстро! — скомандовал кто-то из медиков. — Готовьте вакуумный матрас, здесь может быть перелом позвоночника и тазовых костей.
— Контузия, кататравма, проникающее ранение брюшной полости, шок, большая кровопотеря. Готовьте кровь, плазму, все, что есть. Кровь нужна вторая группа, резус положительный, — кто-то разговаривал по телефону, видимо, с клиникой.
— С таким кровотечением мы не довезем его до клиники, даже если бы у нас был вертолет. Пульс нитевидный, еле определяется, — сказал Олег сквозь зубы.
— До какого уровня можно снизить температуру тела, чтобы продлить время клинической смерти? — Очень спокойный голос Светланы потряс всех больше, чем самый отчаянный крик.
— При двадцати пяти градусах у нас будет примерно полчаса. — Врачи переглянулись. — Но это нужно делать в клинике, где есть специальное оборудование, так просто на воздухе, даже зимой, не добиться такого снижения температуры. Нужен контроль за состоянием сердца, дыханием, другими функциями организма.
— Я опущу температуру до двадцати градусов, сердце я хорошо чувствую, с дыханием должна справиться тоже.
Светлана переместилась к голове Медведева, положила обе руки у основания его шеи и замерла в такой неудобной позе. Роман уже успел поставить капельницу и теперь держал в руках пластиковую бутыль. Под Вадима осторожно подвели половинки носилок, соединили их и понесли в машину. Светлана и Олег, не отрывая рук от тела Медведева, двигались синхронно с остальными медиками. Худяков чувствовал, как быстро снижается температура, пульс стал еще слабее и реже, но ровнее, видимо, Света контролировала деятельность сердца.
«Только бы довезти, там все сделаем, только бы довезти», — повторял про себя как заклинание Худяков. Он продолжал зажимать порванные сосуды, хотя все мышцы уже сводило судорогой от напряжения, но боялся убрать руки.
В машине, мчавшейся с включенной сиреной через город, Медведева переложили на вакуумный матрас, и, придав телу нужное положение, начали срезать с него одежду. Обрывки ткани глубоко ушли в разодранную брюшную полость вместе со страховочными крючьями, висевшими у Вадима на поясе в момент падения. Они нанесли дополнительные травмы помимо осколков стекла и пластика, распоровших тело ниже пояса. Света, как могло показаться со стороны, очень внимательно наблюдала за этими манипуляциями, но Олег, увидев ее неподвижный взгляд, понял, что девушка ничего не видит, потому что ее сознание сейчас находится в каком-то другом измерении, в другой реальности, где она взяла под свой контроль жизненную энергию, истекавшую из Вадима вместе с кровью, и деятельность его организма.
— Температура? — коротко спросил врач.
— Двадцать шесть, — ответил кто-то, кажется Роман, и добавил: — Пульс двадцать восемь, дыхание – пять.
Температура на десять градусов ниже нормальной наполовину замедлила все жизненные процессы, уменьшила потребность мозга в кислороде, замедлила биение сердца и скорость кровотечения. Угроза клинической смерти не исчезла, но немного отступила, и у Олега появилась надежда спасти Вадима.
Светлана ничего не видела вокруг и не слышала, перед ее внутренним взором расстилалось полотно с поблекшим узором разных оттенков угрожающего красного цвета, в котором она пыталась найти, но не находила ни одной целой нити, за которую можно было бы ухватиться и удержать спасателя от неуклонного сползания к гибели. Ей казалось, что все нити рассыпались в прах от малейшего прикосновения к ним, а нужно было отыскать хотя бы одну, через которую можно было бы передать Вадиму часть своих жизненных сил. Наконец ей удалось обнаружить слабый желтый огонек, временами опадавший, как пламя свечи на сквозняке. Светлана представила, что берет его в свои руки и защищает от враждебного дуновения. Она смотрела на него, не отрываясь, как на огонь при медитации, и ей казалось, что эта искорка наливается силой, светом, становится больше, что ее уже не так легко погасить. «Димка, я держу тебя, держу. У меня хватит сил держать тебя, не сомневайся. Не смей умирать, я не смогу без тебя», — повторяла про себя Светлана, как будто Вадим мог ее услышать.
Света почти не воспринимала окружающую действительность. Она практически не заметила, как они доехали до клиники, не слышала никаких разговоров, только смутно, будто все происходило не с ней, почувствовала, что ей помогают переодеться, куда-то ведут. Через время она поняла, что находится в операционной. «Олег, молодец, все помнит, как Петровича оперировали», — где-то далеко на заднем плане сознания проскочила мысль, и тут же Светлана поняла, что ей нельзя отвлекаться даже на такую малость – огонек, горевший пусть слабым, но ровным желтым светом, покраснел и забился. Света очистила свой разум от посторонних мыслей и эмоций, сейчас ей нужно было предельное сосредоточение.
Издалека до нее доносились обрывки фраз: «Забрюшинная гематома… Печень, селезенка целы… Полифокальное повреждение мочевого пузыря… Обширные раны промежности с отслойкой мягких тканей, возможны повреждения прямой кишки и уретры, срочно нужна ректоскопия…»
Операция шла уже несколько часов. Светлана давно почувствовала появление извне посторонней пассивной энергии. Это не было вмешательством, аналогичным тому воздействию, которым она пыталась спасти Вадима, но благодаря ему краски стали чуть ярче, в них появился оранжевый оттенок. «Переливают кровь», — догадалась Светлана, но пока не решилась возвращать нормальную температуру и, тем более, сама выходить из состояния сконцентрированного сознания.
Хирурги, чувствуя необычно холодное для живого человека тело, которое никак не охлаждалось принудительно, уже не задавались вопросами, почему не был дан традиционный наркоз, и что делает в операционной девушка, неподвижно сидящая в изголовье и ни на миг не прерывающая фмзического контакта с оперируемым. Прежде всего было устранено кровотечение из крупных сосудов, лишь затем начали собирать буквально по кусочкам разодранные костными осколками, металлом и стеклом внутренние органы. Одновременно из брюшной полости удаляли все сгустки и остатки крови, кишечного содержимого и мочи, многократно вливая в брюшную полость теплый физраствор и удаляя затем всю жидкость электроотсосом.
