Гроза над крышами - Александр Александрович Бушков
И вышел. Градские Бродяги сидели на прежнем месте, смиренно ждали, когда Панокуш позовет их ватажника для расчета. Тарик мимолетно ухмыльнулся: уж этих вахлаков, грамоте не ученых и вместо подписи ставивших предписанный кружочек с точкой внутри, Тариуш обдерет исправнее, чем волк овцу. Хорошо еще, если половину заработанного получат...
И уверенно направился в сторону от дома, к улице Золотых Облаков. Следовало не откладывая зайти в «Поющий кустарник», благо времени немерено. А завтра можно вдумчиво почитать вирши и отобрать те, что могут Тами понравиться... Ему все сильнее верилось после разговора с Фиштой, что завтра Байли не свезет, — во всем, что касалось юбок, советы Фишты следовало выполнять в точности и верить его суждениям.
Он старательно отгонял мысли о сегодняшней загадочной странности: новой соседке и Матросе, которых видел только он. Все равно объяснения не было — а вот кое-какие соображения имелись, в том числе и весьма смелые...
Глава 12 ТИХИЙ ВЕЧЕР И БУРНАЯ НОЧЬ НА УЛИЦЕ СЕРЕБРЯНОГО ВОЛКА
Из дома Тарик вышел, когда солнышко стояло уже низко,
над самыми крышами, но еще не село. Почти час назад колокол возвестил закрытие лавок и мастерских и открытие таверн, так что жизнь шла обычным чередом: в «Уютный вечер» степенно, безо всякой торопливости (не завзятые пьяницы, чай) собирались Мастера и Подмастерья, а супружницы Мастеров сидели кучками в палисадниках и болтали. Девчонки обосновались на любимых скамеечках и щебетали о чем-то своем, о девичьем, временами звонко хохоча. Когда Тарик проходил мимо, они замолкали — как обычно, с таким загадочным видом, словно обсуждали важнейшие дела королевства. Ну, что с них взять, с пустозвонок... На одной лавочке среди хохотушек сидела и Альфия, такая же веселая, еще не знающая, что задумал Байли (ну, будем надеяться, у него не выгорит, так что ничего она и не узнает).
В игральнях гомонили Малыши и Недоросли. Шагавшего неспешно Тарика обогнала, не зацепив, Марлинетта в нарядном платьице из розового барежа141, летящей походкой направлявшаяся в сторону Аксамитной: ага, дело ясное, сейчас порхнет там в очередную карету и исчезнет на недельку, проказница. Следом на почтительном расстоянии, старательно притворяясь, что идут по своим незатейливым делам, последовали Дальперик и еще двое — ну да, Недорослям такие вещи пока что ужасно любопытны: мы в их годочках были такими же...
Навстречу прошел Титор Долговяз, важно кивнувший в ответ на политесный поклон Тарика. Был он в своей обычной одежде, понятно, а не в мантии Школариума, а под мышкой нес свернутую холщовую сумку. Посмотрев ему вслед, Тарик ухмыльнулся. Каникулы, знаете ли... Сейчас Долговяз купит в «Уютном вечере» несколько бутылок своей любимой грушевой водки, многословно объяснив дядюшке Ягошу, что к нему ожидаются нынче гости, такие же почтенные Титоры из соседнего квартала. Дядюшка Ягош, как всегда, притворится, что этому верит, и пожелает приятно провести вечерок с гостями. Прекрасно знает, как и вся улица, что по скупости своей гостей Долговяз принимать ужасно не любит, зато в каникулярные дни затворяется дома и денька два-три пьет без просыпу. В «Уютный вечер» он не ходит, полагая это ниже своего достоинства (а вот худог Гаспер и его друзья-студиозусы, даром что наперечет дворяне, там частые гости), а в те таверны, что его достоинству отвечают, не заглядывает из той же скупости. Вот и посасывает водочку дома, на что улица Серебряного Волка взирает сквозь пальцы: каждый волен у себя дома заниматься чем угодно, главное, напившись, на улицу не выходит и с соседями не скандалит. И с женушкой, не то что иные, не скандалит по пьяному делу — к досаде сплетниц. Знай они, как обстоит, возрадовались бы и вдоволь позвенели языками... Супружница, женщина решительная и телом покрупнее Долговяза, аккуратненько после каждой пьянки муженька легонечко того колотит с полчасика, что стало этакой семейной традицией. Байли об этом давно рассказала Альфия, но попросила держать в секрете, так что дальше ватажки это не пошло...
Душа радовалась, умиротворение полное и законченное. На этой улице Тарик родился, здесь прожил всю сознательную жизнь, знал всех, и все знали его, каждая собака и кошка знакомы. Чуточку грустно даже думать, что при удаче улицу Серебряного Волка придется покидать надолго. Но, учитывая, ради чего покидать... не так уж и грустно, пожалуй.
Подойдя к дому Чампи, он увидел друга издали: Стекляшка копался в огороде, пропалывал грядку с морквой. На условный свист Тарика он обернулся, вскочил и, сделав успокаивающий жест, скрылся в доме. Очень быстро выскочил и подошел к калитке. Рот у него был до ушей — как всегда, когда чем-то доволен.
— В лучшем виде вышло, Морячок, — сказал он, полезши в карман. — Смотри, какая красава получилась...
— Да уж, поработал ты на совесть, — одобрительно кивнул Тарик.
Находка, которую он вертел в пальцах, стала неузнаваемой: ни следа зеленой окиси и черноты, бронзушка прямо-таки сияла, словно вышла из мастерской этим утром и еще не успела потускнеть. На выпуклой стороне — большой непонятный знак в середине и шесть таких же загадочных по кругу. На вогнутой во всю ширину — стрела, какой ее рисуют на стенах и заборах во время игры в «прятки-догоняшки»: без оперения, одна длинная черточка и две покороче.
— Ты присмотрись к стреле и к знакам, — сказал Чампи. — Тонкая работа, все у нас согласились...
Тарик присмотрелся, увидел теперь, что стрела и знаки не сплошного литья, а составлены из мелких бугорков-полушарий. В самом деле очень тонкая работа, не нужно быть ювелиром или торговцем старожитностями, чтобы это понять: ничуть не грубовато, мастерски сработано, с душой...
— Ну, и что это такое? — спросил Тарик.
Чампи то ли виновато, то ли смущенно улыбнулся, развел руками:
— А вот это, Морячок, насквозь непонятно. И дядюшка Лакон, и Симади в конце концов не на шутку увлеклись, покупателей сегодня было мало, так что до вечернего колокола листали книги. А книги, чтоб ты знал, у нас собраны отменные и подробнейшие, там все, какие только есть, древние букворяды и знаки перечислены. В нашем деле без этого нельзя. Только ни единого такого знака не отыскали. И не только арелатские там приведены, но и букворяды- знаки еще нескольких королевств, не только иноземных, но даже заморских. Одно уже ясно: вещица иноземная, причем из дальнего иноземья. По-ученому у торговцев старожитностями
