Стратегия. Спасатель - Денисов Вадим Владимирович
Это самая дальняя обжитая точка Русского Союза, до Замка Россия отсюда триста тридцать два километра по лагу.
Наши.
Русская речь! Федя чуть сознание не потерял! Жаль, не все это понимают и ценят.
— Далековато… Не страшно жить на отшибе? — спросил я на английском, чтобы понимали остальные. Эдгар шпарит на «англичанке» только так — к ним, кстати, в лостах не так давно подданную Британии телепортировало.
— Раньше было реально далековато, чувак, — улыбнулся глава общины, молодой в общем-то парень странного образа: смесь эзотерики и откровенной ковбойщины.
Высокий, худой, с козлячьей бородкой и умными спокойными глазами. Повязка на лбу, хламида, адаптированная под бытовые реалии, огромный серебристый револьвер на боку. Какие-то новые индейцы. Образ фронтир-хиппана несколько портили руки, мозолистые, натруженные.
Ленни в полном восторге, я даже встревожился. Она уже раз десять дернула меня за рукав, восхищаясь то ленточками на деревьях и молельной площадкой круглой формы, то странными знаками на избах, то фанерным солнцем с вязью надписей по кругу. Особый восторг у сильфиды вызвали Ворота Диалога — два высоких вкопанных столба, обращенных к морю.
— А теперь рядом с нами совершаются крупные промышленные движения, — продолжал рассказывать Эдгар. — На той стороне реки, в двадцати километрах от нас — Промзона, большой цех, где производится ремонт легкой и тяжелой техники, там же погранзастава, я, кстати, внештатный сотрудник… Хутор есть.
Погранцы границу стерегут, офигеть!
— Из Промзоны грунтовая дорога ведет к побережью, там находится недавно открытый Южный Форт. Сам там еще не был, но парни говорят, райское место, курорт будут строить. И Новый Порт — в соседней бухте. Кстати, на той стороне отличные пляжи, у нас таких нет.
Верить или нет? Русские собираются создавать санаторий рядом с морским портом. Мои друзья не поверили, прочитал по лицам. Я… Не знаю пока… Но экскурсии выходного дня в Морской Пост уже заезжают, таковое обслуживание стало привычным для жителей поселка, живущего, как выясняется, не только заготовкой морепродуктов.
Кстати, балаган и информационный щит на берегу — их рук дело.
В наибольшем восторге от увиденного был Сашка: для цыганенка это не просто новый поселок — Новый Мир. По-моему, он больше всех осмотрел — не стырил бы чего.
Как я понял, подобная ссылка есть дело добровольное, а начало традиции положил сам Эдгар, к которому позже присоединилась его подруга Лилит, чем-то похожая на Zicke молодая эмансипе-девица из Братиславы. Эдгар, в начале пути записной кришнаит с отшельническими закидонами, по дороге прозрел, обрел и открыл. Новых неформатных людей приветствует, вводя их в лоно Новой Религии. Книги парень пишет. Этот мастер эзотерических исканий и мистик-философ, субъективный идеалист и «дегустатор трансцендентальной апперцепции», как он не устает повторять, весьма плодовит. Целую серию засобачил; брошюры вручную переплетают тут же, потом изучают и даже переправляют часть экземпляров в библиотеку Замка. Серия называется «Живительный Свет Смотрящих». Ленни, а по-иному быть не могло, уже разжилась образчиком.
И я подумал, что при других обстоятельствах она вполне могла бы встретить меня среди ленточек…
Смотрящими, как выяснилось, местные называют Писателей, Кураторов, Властителей — у каждого анклава Главным Затейникам дано свое название.
Плотный поздний ужин удивил всех.
— Почему-то я думала, что они вегетарианцы, — несколько расстроилась моя подруга.
— Даже такие чудаки на новой планете умнеют, — не переставая жевать, отозвался шкипер, уминавший большой кусок жареной грудинки горного барашка.
В общине уже есть двое детей, на подходе третий, скоро женщину повезут в Медцентр — именно так было сказано, с пиететом и гордостью.
— Пока воспитываем сами, но скоро в Промзоне откроют филиал школы, — сообщила Лилит, поглаживая по голове крошечного оболтуса-эзотерика. Ходит малыш плохо, но ленточку на лбу уже таскает.
Нас «постовцы» по большому счету ни о чем не расспрашивали. Сделали дело, передали информацию по инстанции, встретили — и все, дальше не интересно. Чужие движухи их мало колышут. Тридцать процентов личного времени тратится на служебные обязанности, а все остальные семьдесят — на собственные бзики. И всех это устраивает. Подумалось, что переселение подобных нестандартных людей подальше от центра анклава было гениальным ходом русского руководства.
Оставаться тут на ночь мне что-то не хотелось. Я посмотрел на шкипера, моментально оценив его кислую рожу, и понял, что не одинок. Джай походил по территории с интересом, даже что-то выписал себе в записную книжку, а Ленни в таких случаях никто спрашивать не будет. Тикаем!
— В ночь по незнакомой реке… Могут быть трудности, — предупредил Маурер.
— Ну если так, то встанем на постой у матушки Природы, — предложил я.
Но Эдгар быстро развеял наши сомнения. Ему по барабану, останемся мы тут или нет, очень ровный парень.
— Река вся изучена, я дам вам копию лоции, судовой ход там обозначен. Сложное место всего одно, с порогами по одной стороне. Но на карте отмечено, а на берегу «навигация», прожектор-искатель берет. Радар у вас есть, эхолот наверняка тоже.
Мы с капитаном переглянулись. Если так…
— Да вы не волнуйтесь! Вас встретят и проводят, «Стерегущий» сейчас стоит на причале Промзоны. Еще и навстречу выйдут. Поедете — сообщу в Башню.
И мы решились: нечего тут болтаться, край России — еще не Россия, по Чукотке помню.
На прощанье Ленни поинтересовалась:
— А правда, что большие белые акулы тут плавают?
— Что, не видели? — изумился Эдгар.
— Не попались…
— По весне штук тридцать в Волгу зашло, — утешил нас философ. — Сейчас пусто. Увидите еще… Не трогайте их, и они не тронут, я в каждую местную уже по три пули засадил, так что они свое место знают. Отскакивают.
В чем-то он все-таки противоречив.
Собрались и отчалили оперативно, коротко вякнув ревуном в знак уважения и полюбовавшись на прощальное перемигивание фонариков на берегу. Знаете… Да и эти — нормальные люди. Везде они нормальные, если честно, других я не видел. Правители ненормальные.
Сопровождение появилось быстро.
Заревел мощный движок, в темноте вспыхнула целая «люстра»: два курсовых прожектора и мигающие «полицейские» огни. Рация нам не понадобилась. Подлетевший на огромной скорости катер, на торможении опустив усы-буруны в воду, пристроился по левому борту, тут же гортанно заговорил динамик громкой связи:
— «Клевер», внимание, говорит «Стерегущий»! Сторожевой катер ВМФ России, лейтенант Самохин. Приветствую в русских водах!
Мы тут же отгуделись, отмахались руками, покричали на всех языках.
На борту было двое: сам Самохин за штурвалом — в руках микрофон, второй же стоял у турели какого-то смутно знакомого пулемета, тактично облокачивался на стойку, ствол задран вверх. Типа мы не опасные.
— Вас сопровождать? Или сами сможете идти?
Я уже был вне рубки и мог отвечать по-русски.
— Сможем, лоция имеется!
— Отлично! Тогда я доведу вас до Сены, оттуда вернусь. А вскоре вас уже и…
Тут у «Стерегущего» что-то зашипело, затрещало, динамик пару раз подозрительно крякнул. Самохин кивнул напарнику, тот бросил пулемет и полез в потроха усилителя. И вдруг я услышал заветное! Да так громко!
— Мать… Гангрена железная, чтоб тебя в задницу… Да че ты там возишься, на, засади ей по самые! Провод, млямба, синий! Синий, говорю! Куда! Е-е-оо… Албасов, ты тупой? Твою душу…
Бальзам! Бальзам!
— Ох, мляут! — выругался и я на смеси языков.
Красота-то какая! Услышал родненькое! От своих!
Наши притихли, настороженно прислушиваясь к частично знакомым словам.
Наконец Маурер акцентированно произнес:
— Надо же, и тут северяне!
Я ничего не понял.
— Какие северяне, ты о чем, Ули?
— Да те самые, что в Базель из Израиля приезжали, — перехватив ответ, невозмутимо поведала Ленни. — Мат на мате, вот люди и запомнили. А ты что, Федя, думал, мы тебя так за еврейскую внешность прозвали? Да ты в зеркало хоть изредка смотришься? С твоим картофельным носом…
