Ассимиляция - Вандермеер Джефф
Сам этот отчет такой же блестящий, умный и стремительный, как и сам Уитби. Вопросы, которые он поднимает, рекомендации, которые дает, все это не слишком тонко намекает, что, по мнению Уитби, эффективность Южного предела оставляет желать лучшего и что сам Уитби справился бы куда лучше, если бы ему только дали шанс. Тут есть над чем подумать, особенно если учесть, что научный отдел отсиживается в засаде и время от времени отстреливается невразумительными записками в его адрес. «Предположения в поисках доказательств, тут следовало бы вернуться к истокам или внимательнее посмотреть по сторонам». А может, поискать в собственной заднице, вдруг они там?
Но сама ты воспринимаешь эти теории со всей серьезностью, в особенности список «условий, необходимых для существования Зоны Икс». Он гласил:
• изолированное место
• инертный, но неустойчивый спусковой крючок
• катализатор для приведения спускового крючка в действие
• элемент удачи или случайности в зависимости от того, где размещен спусковой крючок
• контекст, которого мы не понимаем
• отношение к энергии, которая нам не ясна
• подход к языку, которого мы не понимаем
– Ну и что там у нас дальше? – спрашивает Чейни на одном из закрытых заседаний. – Тщательное изучение чудес, которые демонстрировали святые, необъяснимые явления глобального масштаба, двухголовые телята, предсказывающие апокалипсис? Что-то в этом роде?
Уитби к тому времени превратился в яростного спорщика, обожающего доводить разговор до точки кипения, бросающего реплики, которые, как он знал, не просто достанут этого козла Чейни, но позволят загнать его в угол, зарезать, а потом поджарить на шампуре. Он сказал:
– Функционирует она подобно живому организму. Как кожа, с миллионом жадных маленьких ртов вместо клеток или пор. И вопрос не в том, что она собой представляет, но в мотиве. Вдумайтесь. Зона Икс – это убийца, которого мы пытаемся поймать.
– О, грандиозно! Просто замечательно! Теперь у нас в штате есть еще и детектив, – бормочет Чейни, пока ты обмениваешься с ним крепким рукопожатием, а Грейс мучительно пытается выдавить улыбку. Потому что на самом деле именно ты посоветовала Уитби действовать подобно детективу в попытке «мыслить вне рамок, принятых в Южном пределе».
Какое-то время с помощью Уитби твои стрелы попадают прямо в цель. Что, впрочем, не означает, что ты не достигла определенных успехов в самом начале. Ведь именно под твоим присмотром осуществлялись настоящие прорывы в оборудовании экспедиции. Приобретались специальные микроскопы для полевых работ, а также виды оружия, не приводящие в действие защитные механизмы Зоны Икс. Все чаще посланные в экспедицию группы возвращались целыми и невредимыми. Этому способствовали трюки, которым ты научилась, постоянно живя в маске, – хитроумные методы превращения людей в функции.
Ты отмечаешь на карте прогресс рекультивации окружающей среды в Зоне Икс, начинаешь представлять себе ее параметры, даже готовить циклы экспедиций, состоящих из людей со сходными параметрами. Возможно, ты не всегда контролируешь эти критерии, но через некоторое время все сходятся на том, что ситуация стабилизировалась и новости эти вселяют оптимизм. Блестящее серебряное яйцо, которое ты представляешь, думая о Центре – эти цельные высокоинтеллектуальные твои размышления, столь превратно понимаемые твоим начальством, – гудит, и урчит, и пульсирует, купая тебя в лучах одобрения… Даже несмотря на подспудное презрение к Южному пределу, сотрудники которого своими жалкими мозгами из плоти и крови оскверняют блестящий, элегантный алгоритм, сокрытый в глубинах Центра.
Но годы идут, влияние Лаури становится все более разрушительным, а решения все не видать. Данные, добытые в Зоне Икс, лишь дублируют друг друга, скудеют или, по выражению Уитби, «не дают себя интерпретировать», теории множатся, но не подтверждаются доказательствами. «Нам не хватает аналогов», – жалуются лингвисты.
Грейс начинает дразнить их «блингвистами», поскольку они ошибаются, срывают сроки и, как говорилось в мрачной шутке, «валяются в канаве у дороги, которая, словно язык в пословице, завязалась узлом и прихватила их с собой». Зона Икс мутила воду. Им было не под силу понять ни эту муть, ни этот узел, ни эту канаву. Сама жалоба на то, что «им не хватает аналогов», была диагнозом выгорания, словно лингвисты возвращались из Зоны Икс, как из космоса, и сгорали в плотных слоях земной атмосферы. Это напоминает тебе обо всех мертвых и умирающих спутниках, брошенных в координаты над Зоной Икс, потому что так от них было проще всего избавиться, потому что в бесследном исчезновении космического мусора был, по крайней мере, какой-то извращенный смысл, даже несмотря на то что превращение Зоны Икс в своего рода свалку небесного хлама было знаком неуважения, который мог рассердить капризное божество. Впрочем, Зона Икс никогда и ни на что не отвечала, даже на такое оскорбление.
Основная проблема состоит не в лингвистах и даже не в Центре. Главная проблема – это Лаури, потому что он хранит твою тайну, а взамен ты должна давать ему все, что он пожелает, в разумных пределах, конечно. Лаури инвестировал кровь и пот других людей в идею экспедиций, основываясь на предположении, что граница – это непреодолимый барьер, а значит, сам он находится в безопасности, по ту сторону, где всё в порядке. В то время как Уитби старается разрушить стену традиционных представлений: «Говоря о границе, важно понимать, что это всего лишь условное ограничение Зоны Икс». Да какая разница?
Лично тебе кажется важным другое: правда, содержащаяся в слухах о жестокости Лаури, который, едва попав в Центр, принялся выстраивать нечто вроде звуконепроницаемой мастерской. Слухи доносятся до тебя год за годом, далекие, но вполне различимые, словно перезвон колокольцев, разносящийся по темному, густому лесу. Манящий звук, обещающий все блага цивилизации, но когда заблудший доходит до конца тропы, то видит лишь бойню, заваленную трупами. И доказательством служит факт, что Лаури так легко взял верх над Питманом, твоим номинальным боссом в Центре, и теперь давит на тебя, требуя результатов.
Неким непостижимым образом ты вдруг понимаешь, что подход Лаури заключается в том, чтобы держать Южный предел как можно дальше от ответов. Он похож на астронавта, улетающего в пустоту необъятного космоса и, размахивая руками, лишь приближающего момент, когда спасти его станет уже невозможно. Хуже того, вспоминая безо всякой ностальгии те полные стресса дни, когда ты работала психологом, возвращаясь к приобретенному в то время образу мысли, ты понимаешь, что Лаури обрек себя на поиск новых и новых способов вновь пережить свой кошмарный опыт в Зоне Икс, так чтобы никогда не обрести свободу, с каждой попыткой избавиться от прошлого, лишь крепче прижимаясь к нему.
Ко времени, когда начался одиннадцатый цикл экспедиций, ты чувствовала себя полностью вымотанной. Планы Центра начали меняться – прежний поток нового персонала, денег и оборудования превратился в жалкий ручеек. Словно в Южном пределе занимались мелкими болячками, в то время как основная доля финансирования шла на борьбу с местным терроризмом и сокрытие свидетельств надвигающейся экологической катастрофы.
И вот после долгих дней отсутствия ты возвращаешься в дом в Бликерсвилле, ненадежное убежище. Тебя преследуют призраки, сидят на диване, заглядывают в окна. В самые неподходящие моменты – во время общего собрания, когда ты сидишь за ленчем с Грейс в кафетерии или осматриваешь свой кабинет в поисках свежих жучков, поставленных службой безопасности Центра, – в голову лезут самые противные мысли. Что все твои труды и старания напрасны, что ни к чему они не приведут. Каждая экспедиция словно давит на тебя своим весом.
– Я мог бы стать директором, – похвастался однажды Лаури, – но я вовремя услышал звоночек и понял намек.
Ты знаешь, что это за звоночек – страх, навечно поселившийся в его голове, но сам Лаури никогда в этом не признается. В тоне, которым он тебя подбадривает, звучит темная ирония, словно Лаури знает, что снова и снова требует невозможного.
