Волчье солнышко (Сборник) - Бушков Александр Александрович
– У каждого времени своя мода.
– Может быть, хватит пугать? Каюсь – кое-какое самомнение ты с меня сбила. И только. Никакая ты не ведьма, и в прекрасных инопланетянок я тоже что-то плохо верю.
– А я вот думаю, что мне с вами делать, – сказала Диана. – Ну что мне с вами сделать?
Савин хмыкнул, подошел к ней, довольно бесцеремонно взял за плечи и поднял со скамьи. Усмехнулся, глядя ей в глаза:
– Будь ты ведьмой или альтаирским резидентом, ты не комплексовала бы из-за отношения к тебе обывателей. А ты ведь комплексуешь, красавица, злит тебя такое отношение, вот и тянет бравировать, пугать…
Синяя вспышка отшвырнула его прочь, он весьма чувствительно брякнулся на каменные плиты и закричал, не вставая:
– Ну, еще? Давай, отыграйся! А потом в подушку поплачь, хочется же!
Бац! Невидимая рука в кольчужной перчатке отвесила полновесный свинг, совсем как в Санта-Кроче, но тот капрал был пьян, и под руку Савину, в полном соответствии с нехитрым трафаретом кабацкой драки, подвернулся стул, а капрал был один, без дружков, и все обошлось как нельзя лучше…
– Этим никогда ничего не докажешь… – прохрипел Савин, ощупывая саднящую скулу. – Тоже мне, Геката…
– Ну прости. – Диана помогла ему встать. – Иногда это получается машинально, так порой взвинтят…
Она была красивая, в амбразурах возились вороны, и где-то за стеной заржали кони. С ума сойти, какой фильм получится, подумал Савин. Но хватит о деле, ей же плохо, дурак догадается…
– Разумеется, ты не Геката, – сказал он. – Ты глупая девчонка, которой случайно попала в руки забытая хозяйкой волшебная метла. Ты слишком красивая, чтобы на тебя сердиться, и слишком взбалмошная, чтобы принимать тебя очень уж всерьез…
– Пытаешься найти больное место?
– Я его уже нашел, – сказал Савин. – Хорошо, ты – кошка, которая гуляет сама по себе. Только жизнь учит нас, что таким кошкам в конце концов смертельно надоедает одиночество, и, хотя они не признаются в этом, то ли из гордости, то ли из упрямства, понемногу это становится всего-навсего позой – изображать киплинговскую кошку. Только позой. А на деле – давно надоело, плохо, мучит… Я груб? Вряд ли. Скорее прямолинеен. Но все равно – прости. Меня с вечера бросает из чуда в фата-моргану, я немного ошалел и чуточку обозлился, иду напролом и…
Он охнул и полез в карман за пистолетом. В воротах стоял зверь и смотрел на них, топыря круглые уши. Тот самый, встреченный за несколько минут до миража.
Диана подняла руку, с ее пальцев сорвались золотистые лучики. Зверь попятился, – бесшумно и грациозно исчез за стеной.
– Не бойся, – насмешливо усмехнулась Диана, – они же тебя не тронули тогда…
– А ты откуда знаешь?
– А они мне сказали, – передразнила она его интонацию. – Отпусти.
– Сама освободись.
– Ах, как смело – обнимать ведьму… И самоуверенности прибавляет, да?
– Глупости. – Савин повернул ее лицом к себе: – Я не спрашиваю, кто ты, мне это более-менее ясно – не с Марса ты прилетела. Но вот откуда все это у тебя?
– Хочешь, поцелую?
– Откуда это у тебя?
– Нашла на дороге, и не хватило силы воли выбросить.
– А конкретно? Детали, обстоятельства?
– Сроки, даты и температура воздуха в эпицентре? – передразнила Диана. – Тебе никогда не приходило в голову, что чудесное нужно беречь? Я ведь все твои фильмы видела. Нет, все это хорошо сделано, не о том разговор. Только зачем? Обсосать, размножить, бросить в каждый дом, чтобы любой мог смаковать…
Она высвободилась и пошла через двор к башне, черный плащ волочился за ней по выщербленным плитам, словно знамя капитулировавшей армии, никому уже не нужное, даже победителям. Савин вспомнил, как спускали в Санта-Кроче флаг сепаратистов, пробитый пулями, бесполезный, и как его потом бросили в чей-то огород… Он догнал Диану и схватил за локоть:
– Я все равно докопаюсь, слышишь?
– И будет еще одно, платиновое, перо?
– Глупости. Не ради этого работаем.
– Возможно, – неожиданно покладисто согласилась Диана. – Я верю, что вы работаете не ради золотых побрякушек. Только мало что это меняет – подглядываете в замочную скважину…
– Ничего подобного, – сказал Савин. – Просто то, что здесь происходит, не должно оставаться местной тайной достопримечательностью.
– А я вот не уверена. Знаю я людскую реакцию на чудеса…
– Твой городок – еще не все человечество.
– Ну как знать, как знать… – Она зябко повела плечами. – Я уезжаю в город. Если хочешь, можешь осмотреть замок – вдруг привидение поймаешь…
– Нет, спасибо, я устал, спать хочется адски.
Кони были привязаны снаружи, у ворот. Савин увидел метрах в ста поодаль все тех же зверей – один лежал, положив голову на вытянутые лапы, второй прохаживался рядом.
– Что они здесь делают? – как бы мимоходом поинтересовался Савин.
– Мы почему-то считаем, что свадебные путешествия – наше изобретение… – рассеянно отозвалась Диана.
– Это как понимать?
Постепенно она немного оттаяла, рассказала даже, как ездила поступать в один из эдинбургских колледжей, как провалилась на экзаменах. Савин слушал с интересом и как бы невзначай подкидывал наводящие вопросы, пока Диана не хмыкнула:
– Что, это так интересно?
– Конечно, женская душа – это всегда интересно.
– Вот только для вас она – потемки, – засмеялась Диана. – Мужские характеры вы даете хорошо, прямо-таки великолепно, а вот с женскими у вас не получается, видно вас, как голеньких…
«Признаться, это святая правда, – подумал Савин. – И слабым утешением служит тот факт, что это – недостаток не только мой, а подавляющего большинства нашей творческой братии. Девять десятых, если не больше, всех книг, репортажей, фильмов создано мужчинами о мужчинах для мужчин… Объяснение можно подыскать и такое: взявшись изучать женщину, поневоле придется и самому подвергнуться изучению с ее стороны, а как раз этого нам и не хочется. Женщины гораздо лучше умеют разгадывать нас, чем мы их, а сие ущемляет пресловутое мужское превосходство, поэтому постараемся отступить вовремя, поторопимся прыгнуть в седло…»
Савин проводил Диану, поставил Лохинвара в конюшню Беннигана и направился в отель. Он быстро шагал по темным улицам, распугивая попадавшихся на каждом шагу кошек. Настроение заметно поднялось – предстояла интересная работа, которая к тому же наверняка окажется более сложной и захватывающей, чем он сейчас думает. Неужели действительно существуют параллельные миры, тропинки сквозь четвертое измерение, в который уж раз оказались правы фантасты… и Т-физики? Да, Т-физики, но почему же тогда бросил все Гралев, почему – одни неудачи?
В окне его номера горел свет. Савин ускорил шаги. Хозяина не было за стойкой, только рядом с регистрационной книгой лежала придавленная пепельницей записка: «Мистер Савин, в вашем номере вас ожидают». Савин догадывался, кто его ждет, – кому другому мог отдать ключ хозяин?
Он приоткрыл дверь. Лесли спал, лежа ничком на неразобранной постели.
– Роб… – тихо позвал Савин.
Лесли мгновенно перевернулся на спину, открыл глаза:
– Жив?
– Ну конечно, – сказал Савин. – И даже весел. А вы меня уже похоронили? Напрасно. Вставайте. Сейчас мы будем смотреть кино. Слава богу, мы уже в том возрасте, когда пускают на ночные сеансы. Правда, сеанс, считайте, почти что утренний…
Он извлек из камеры тонкий гибкий видеодиск, распаковал маленький проектор. Пояснил торопливо:
– Лохинвар чего-то испугался, и я стал снимать… Вспыхнул экран, на нем появилась равнина, выглядевшая почти как при дневном свете, только переходы от света к тени были более контрастными.
Они сидели плечом к плечу, затаив дыхание.
– Ага! – тихонько вскрикнул Савин.
Что-то темное мелькнуло над самой землей – густой пылевой вихрь, смерчик, не имеющий четких очертаний, он завивался размытой спиралью, рос, разбухал, занял почти половину экрана, выбросил ветвистые отростки и неожиданно стал сокращаться, худеть, гаснуть, развалился на несколько пляшущих пятен, снова разбух, стал на несколько секунд единым целым, словно бы в отчаянной попытке сохранить себя. И исчез.
