Густав Эмар - Гипнотический роман
В мгновение ока он его обезоружил.
— Ты получил свое, — сказал он, прижимая метиса коленом к земле. — Это отучит тебя запугивать женщин и грозить им смертью. Сита, чуть живая от страха, убежала на другой конец двора, боясь взглянуть на брата и думая, что вот — вот он ее схватит.
— Можете подойти, — закричал ей Пензоне, — опасности нет. Объясните ради Бога, что делал за этой дверью этот странный хозяин гостиницы. Или я ошибаюсь, или он замышлял там что-нибудь недоброе.
— Это мой брат, — прошептала Сита. — Он запер меня в хлев, намереваясь с наступлением ночи отвезти в Гондапур, где бы меня убили.
— Эге! — протянул весело Пензоне, — значит мы подоспели как раз вовремя. Так вот как ведут себя господа нирванисты! Вот вам образчик налицо! Однако, мне сильно хочется, прежде чем уйти, познакомить его с тем самым кинжалом, который предназначался нам…
Дебора не дала ему окончить. Она с мольбой протянула к нему руки.
— Понимаю, — сказал молодой человек. — Вы хотите, кузина, чтобы я пощадил этого негодяя? Пусть будет по — вашему. Но, по крайней мере, я хочу поставить его в невозможность повредить нам… в течение известного времени. Сита, будьте добры, принесите мне те веревки, которыми этот примерный брат связывал вас. Они сослужат ему такую же службу, они станут… фамильными веревками.
Когда Сита принесла веревки, он быстро скрутил и обмотал ими метиса, а затем отнес его в тот же хлев, который служил Сите тюрьмою, бросил его на ту же охапку соломы и, приладив насколько возможно сломанную дверь, запер там китмудгара.
— Теперь поспешим. Уже темнеет. — И, подражая железнодорожным кондукторам, закричал:
— Господа! Кто на Гондапур — садитесь!
Метис, как бы угадав, что понадобятся его зебу, надел на них упряжь. Оставалось только впрячь их в тележку, что было минутным делом.
Тележка, в которой ехали наши путешественники, или по — местному палкигари, напоминала собой небольшую карету на два или три места, на двух колесах, с затянутым полотном верхом, как от солнца, так и на случай непогоды, укрепленным на четырех палках, между которыми висели тафтовые занавески. Спереди было устроено место для кучера. Обе женщины сели во внутрь со свертком Пензоне и лаковым ящиком, а Эдгар, с бичом и возжами в руках, поместился на козлах вместо кучера.
Лишь только они выехали из бенгало и спустились на улицу совершенно безлюдного Ниджигула, как сильная молния, а за ней другая, третья, прорезали темные небеса.
— Поднимается буря, — сказал Пензоне, — не будем терять времени и поспешим. — И он ударил бичом зебу.
Животные не привыкли к такому способу пробуждения, ибо, как мы уже выше упоминали, они считаются священными животными у индусов. Поэтому, более чувствительные к бичу, они увеличили шаг, как бы желая показать, что при случае они могут составить серьезную конкуренцию гамалам.
Сита, наклонясь к плечу Пензоне, показывала ему дорогу.
Впрочем, покамест она не была запутана. Нужно было ехать прямо по дороге, пересекающей Ниджигул и направляющейся к северу, к Меджери и Сере.
Дорога эта, примыкающая к grand trunk road, большому тракту, соединяющему Калькутту с Мадрасом и ведущему к самым населенным и, следовательно, главным центрам полуострова, а именно: Гонджеверам, Бангалур и Серингапатам, — дорога эта, хорошо укатанная, в самом своем начале не имела ни ухабов, ни рытвин, по которым не особенно-то приятно ехать на безрессорном palki — ghari.
Пензоне, без зазрения совести, продолжал подгонять изо всей силы своих медленных зебу.
Наступила темная южная ночь. Молния безпрестанно прорезывала небеса и прекрасно освещала дорогу.
Пользуясь временем и желая сократить свой путь, молодой француз просил Ситу рассказать им, как можно подробнее, свои опасные приключения. Девадаси с готовностью согласилась исполнить его просьбу и рассказала всю свою историю: свое уединенное детство, проведенное в храме богини Кали, похищение священного ящика, столь дорогого для сердца нирванистов, свой смертельный страх, который она испытывала, когда заметила это похищение, наконец, свое бегство из Гондапура и то, как ее принял Кабир.
Легко вообразить себе радость мисс Деборы и ее кузена, когда они узнали, что спутница их — жрица храма, то есть существо, которое, при случае, лучше всякого другого может служить им проводником.
Между тем они уже приближались к лесу, в который им предстояло свернуть. Подъехав к нему на некоторое расстояние, Сита сделала Пензоне знак остановиться.
— Нужно ехать лесом, — сказала она.
Пензоне беспрекословно повиновался и повернул в чащу кустарников.
Странное дело: на первый взгляд зебу, казалось, нисколько не были испуганы дорогой, которой теперь держались. Было очевидно, что, зная привычки своего хозяина, они не раз возили его в Гондапур, и, следовательно, ничего не было удивительного, что они уже освоились с этой местностью.
Под сводами переплетенных лианами ветвей и сучьев гигантских бананов и других тропических растений, царила страшная темнота. Свет от молнии не мог проникнуть сквозь эту густую растительность, только по отдаленным раскатам грома можно было с удить, что буря не утихает, а, напротив, вот — вот сейчас разразится.
Пензоне отказался управлять зебу, рассудив, что лучше всего предоставить их самим себе. И, действительно, животные, руководствуясь своим инстинктом, прибавили шагу, предчувствуя ожидающий их отдых.
Весьма понятно, что и буря действовала на них, как и на всех животных, и они еще ускорили свой бег, не дожидаясь от Пензоне ударов бичом.
Сила громовых ударов с каждой минутой увеличивалась. Пошел дождь. Крупные капли падали на зеленый навес над головами путешественников. Вскоре дождь полил целыми потоками; он не задерживался более листвою и каскадом обдавал холстинный верх palki — ghari. В воздухе распространился аромат от оживших под дождем растений; пересохшая земля впитывала в себя благодатную влагу и тоже благоухала; казалось, все кругом радовалось этому дождю, на который невольно ворчали наши герои. Пензоне вмиг промок до костей. Но добрый малый не особенно о себе заботился: он даже отодвинулся, давая этим возможность молодым девушкам плотнее закрыть занавески palki — ghari.
— Обо мне не заботьтесь, — прибавил он. — По приезде в Гондапур я переоденусь.
Во что он переоденется, Дебора не спрашивала. Но со времени путешествия Пензоне показал такую изобретательность ума, что от него всего можно было ждать.
— Каково моему отцу в эту бурю! — печально произнесла Дебора.
— Ба! — засмеялся молодой человек, — он, наверное, укрылся от дождя под одной из этих смоковниц, потому что у него почти нет шансов, — с чем мы можем себя поздравить, — найти дорогу в этом лабиринте деревьев.
И действительно, palki — ghari катился по дороге, которая становилась все более труднопроходимой. То он переезжал через древесные стволы, вырванные с корнем и валяющиеся на земле, то углублялся в чащу. Иной раз приходилось переправляться через ручьи и потоки воды, доходившей до половины колес. А зебу, не обращая ни на что внимания, продолжали идти вперед, подгоняемые ударами грома и блеском молнии.
— Мы скоро приедем, — сказала, наконец, девадаси. — Вот недалеко прогалина, с которой можно войти в храм.
Действительно, за завесой деревьев и густой полосой дождя можно было заметить прогалину, выступающую более светлым пятном на темном фоне леса при блеске молнии.
— Остановитесь, — произнесла Сита через несколько минут, — будет не благоразумно ехать дальше.
Пензоне молча повиновался.
Они стояли у самой прогалины. Из — за деревьев, отделяющих их от нее, можно было разглядеть на расстоянии пятисот метров гигантскую постройку, превосходно освещаемую блеском молний, придававших этой постройке фантастический вид.
Это была башня, высотою от сорока до пятидесятиметров, к вершине более узкая, чем при основании, имеющая форму перевернутой корзины, но корзины титанической постройки.
— Это rajah gopuram, главные ворота пагоды, — сказала Сита.
Словом gopuram обозначается вход в индусских храмах, а раджа — гопурам — царский или главный вход. Хотя Пензоне и видел во время своего быстрого путешествия образцы религиозной архитектуры Индостана, но был все — таки поражен колоссальными размерами gopuram'а, находившегося перед его глазами. Эта башня насчитывала шестнадцать или семнадцать этажей, объединенных одной крышей, без которой постройки этого рода не простояли бы и нескольких лет, а существовал он уже много веков. Стены гопурама, как можно было разглядеть, были покрыты сверху до низу барельефами индусского стиля времен Адиль — Шаха [Адиль — Шах — сын Махаммеда II (завоевателя Константинополя) вынужден был бежать от брата своего Баязета II, вступившего на престол в 1481 г., в Индию, где завоевал Декан и провозгласил себя императором]. За раджа — гопурамом виднелась темная темная масса громадных размеров, одной стороной своей выделяясь на небе.
