Стратегия. Экспансия - Денисов Вадим Владимирович
Это был пример правильного действия; многие тут же начали доставать из карманов рации. В первый раз приглашенная на совещание, Павидла — наш главкондитер и главпекарь — проявила похвальную резвость. Поняв суть, сорвалась с места, подлетела к окну, спокойно отодвинув Главного, и, высунувшись наполовину, прокричала на весь замок:
— Зинуля!!! Зин!
— Чиво?! — раздалось с улицы.
— Раскладку задержи! Задержи, говорю! Ох, тетеря… Щас бегу!
Сотников, пожалуй, тоже внутренне готовился к последствиям такого объявления, но явно недостаточно: растерялся мужик.
— Куда! Нионила Дмитриевна, да вы что, в самом деле, вывалитесь ведь! — Он двумя руками эротично обхватил ее за талию и рывком втащил обратно.
— Фурх-х, — жарко выдохнула Павидла, взбив воздухом прядь волос на лбу, быстро оправила халатик. — Спасибо, Алексей Александрович… Я побежала!
И белым ароматным смешариком выкатилась на лестницу.
Тут Главный все понял и успел скомандовать:
— Хорошо, все свободны, давайте внутреннюю оценку, полный анализ, отрабатывайте оперативные… Главам поселков остаться! Совещание с начслужбами тут же, в двадцать один час!
Это правильно. Сейчас всем… Ну никак не до совещаний.
Двенадцать дней. А потом, в следующий раз, на двадцать четыре? Или сразу на все сто сорок четыре?
Такое мощное известие имеет последствия.
Они как волны — побегут из глубины на мель, быстро набирая высоту. Дальние последствия плохо предсказуемы, это только со стороны кажется, что их легко представить. Средне-ближние просматриваются, на эти уже возможно влиять. А вот самые очевидные, оперативные, можно смягчить или вообще нейтрализовать, если немедленно принять меры. Народ потянулся к выходу. Но далеко не все спешили уйти — многие разговаривали по рациям прямо тут, по углам, торопясь что-то отменить, что-то переиграть. Дугин отдавал распоряжение своему завскладу: ничего не выдавать, даже по собственноручно подписанным требованиям, — о том же самом инструктировала своих Лагутина.
Первой к шефу подошла Эльза Благова.
— Алексей Александрович, как же так!
— Что такое?
— Как быть с полетами?
— Что с полетами? Говори яснее.
— По плану сегодня рейс вместе с Демченко на «пакистанку», контроль вывода. Получается, что топлива сегодня я не получу, значит, завтра сорву опыление в Заостровской.
Сотников несколько секунд помолчал. Все замерли — очевидно, аналогичная ситуация складывается у многих: что скажет Главный, как отреагирует?
— Эльза… Вот скажи. А ты что думала?
— В смысле?
— В смысле, сама что думала, своей головой! — Командор пристально глядел в глаза летчицы. — Где твой личный неприкосновенный запас, уважаемая? Конечно же ты вовремя подумала и его создала? Пару-тройку бочек-то припасла?
Благова растерялась, мне ее сразу жалко стало. Что он, не понимает, что ли?
— Но я считала, что централизованное…
— Что централизованное? Я один на вас всех всего нужного припасу? Да быть такого не может, это невыполнимая задача! На такое неспособны даже Госрезерв с Центроспасом! Даже в обществе с развитой рыночной экономикой такого быть не может: современная логистика запасов не любит. Даже в армии не бывает! Да, у старшины есть одна «ваша» граната и банка тушенки, но в своем сидоре что лежит? Одни письма от девочек? Каждый на своем месте обязан подумать заранее, — назидательно закончил он.
Ну вот, слезы.
— Отставить сопли! Все поняла? Остальные все поняли? Даже если у меня и есть авиатопливо — не дам! Никому ничего не дам, — взорвался Командор. — Смотри-ка, всего пять минут прошло, а уже началось! А ну-ка все по рабочим местам! Вскрывайте, изыскивайте, заменяйте, изготовляйте, взаимодействуйте. Кто не может руководить — на лесоповал шагом марш, лес пилить, там все просто, думать не надо, пил хватит! Сначала изыскиваем резервы, предлагаем пути решения, схемы и методы. Только потом задаем вопросы.
Прозвучало неслаженное хоровое:
— Понятно…
— Да все ясно, че там.
— Обсуждали уже!
— Секунду, Алексей Александрович, я не вполне согласен, вы ведь сами…
Сейчас начнется танец с саблями. Всегда есть кто-то, кто считает, что именно он услышанное усвоил покамест… плоховато. Что именно ему нужно персонально добавить, с перчиком и стальной щеточкой.
Ой, на, пора линять…
Схватив Благову за руку, я вытащил ее наружу. Двор замка изменился.
И дождя нет, и небо ясное, а кажется, что сама природа почувствовала случившееся: у всего окружающего — вид мрачный, напряженный, нервный.
— Успокойся, Элли, — попросил я. — Сама понимаешь, общий стресс, первые минуты.
— Да я понимаю…
— Ну и че тогда полезла?
— Полеты все равно на мне! Как же не сказать руководителю?
— На тебе. И один дельтик не спасет. Что, действительно ничего нет?
— Да есть литров семьдесят. Наворовала… — всхлипнула Эльза.
— Ну и молодец! Вот и держи в закромах и никому не говори.
— Почему, Сережа?
Мимо прошли строители.
— Потому что коллективный шок сейчас! — громким шепотом сообщал я на ухо летчице. — Неизбежно будут непродуманные решения. А вдруг санрейс? Вдруг ЧП или налет? Пока стой на земле и подожди, пусть все оглядятся, а планы устаканятся. Второй заканчивают? Для него все есть?
— Все успели, комплект… Так, значит, сегодня не летим? — в последний раз всхлипнула Благова.
— Никуда мы не летим, сейчас Гоблину сообщу. Без авиации семью вытащим, не впервой. И на плановое опыление забей, сообщи Туголукову, что все, лафа кончилась, пусть выгоняет на ряды казачков или их жен с «пышкалками». Стой на своем — мол, все, товарищи, топлива в обрез, стратегический резерв, даже если он есть у Сотникова, неприкосновенен.
Успокоив Эльзу, я оглянулся.
«Буханка» уже выезжает за ворота.
Белая «шестерка» белорусов-строителей пока стоит, прямо перед башней. Наш главный инженер Герман Янович что-то горячо обсуждает со своим бригадиром, великаном Колей Мазуровым. Проходя мимо них, я услышал край разговора.
— И сколько времени?
— Через два часа должны берлинцы приехать, успеем, — обнадежил Герман.
— Неудобно как-то получается, кидаем…
— О чем ты говоришь, Николай? Люди поймут, идет пересмотр планов, позже еще и сметы перекроим, без этого не обойтись.
— И что говорим?
— Говорим… Говорим, как есть: что сегодня цементный узел продукцию выдавать не будет — по вновь открывшимся обстоятельствам, типа «магазин закрыт на учет». Потом выдаем по новым план-графикам и разнарядкам.
— Адская работа. Там же документов…
— Молодежь привлекать будем, — неуверенно предложил главный инженер.
— Ага. А за ними кто будет смотреть?
— Ну что делать… Ладно, чего рядить, работать надо. Садись, Коль, за руль, поехали на склад. Остальные пока здесь.
Во дворе перед донжоном, чуть отойдя в сторону, вышедшие с совещания мужики коллективно задымили. Перекрестные разговоры тихие, но напряженные, все те же — «как что-нить зажать свое и отцыганить новое со складов». Но присутствует и еще одна популярная тема из категории: «Собирался сдать старое в тигель, типа лучше новый выпишу, — теперь зажму». Такого удара не пропустить невозможно, он всегда пролетит, через любую защиту. Растерянность невелика, но она есть — следствие неожиданности.
Я понял, что незримо витает в воздухе: страх. Прислушался — точно, и у меня есть.
Пока что мы как брошенные дети, оторванные от груди, — вот, пожалуй, самое точное определение. Почему всегда так? Ведь столько передумали, столько прикидывали… Бац! И опора вылетела. Только что все было сладко и гладко, как вдруг мамка сбежала в неизвестном направлении, оставив дитя возле газетного киоска Курского вокзала. Пока так. Оглядимся, определим свое место и реальное состояние — может, и не возле Курского, может, и сами прокормимся.
Именно в те, самые первые дни Второго, если считать начальным первые наши дни в анклаве, Испытания, где-то в поселках родилось уникальное слово-феномен — «фабричное». Это понятие гораздо шире, нежели просто нечто и некогда произведенное соответствующим способом.
