Густав Эмар - Гипнотический роман

— Позовите ко мне хозяина! Через две минуты перед ним стоял Кабир.

— Я велел вас позвать, — сказал мистер Токсон, — чтобы получить от вас некоторые ответы на мои вопросы. Прежде всего, можете ли вы дать мне сегодня вечером проводника в святилище нирванистов?

Китмудгар даже не вздрогнул.

— Нирванистов? — сказал он с видом непонимания, — я не знаю, что вы хотите этим сказать, сэр.

Мистер Токсон был немного разочарован этим ответом. Тем не менее счел своей обязанностью пояснить. — Нирванистами я называю последователей Нирваны, поклонников богини Кали. Я знаю, что святилище этих сектантов находится всего в нескольких милях от Киджигула, и в этом святилище я желаю быть сегодня вечером.

— Осмелюсь повторить, — невозмутимо возразил метис, — что я совершенно не знаю, кто такие люди, которых сэр называет нирванистами.

— И вы также не знаете святилища Гондапур?

— Гондапур — это заброшенная пагода, развалины которой представляют мало интереса и которая находится почти посредине соседнего леса, в двух часах пути отсюда. Вот все, что я могу вам сказать, сэр.

Мистер Токсон сделал рукой жест, выражающий досаду. Очевидно, метис скрывал, что знал. Ученый хорошо знал характер индусов, приученных долгими веками рабства к скрытности и хитрости, и потому потерял всякую надежду получить от китмудгара желаемые ответы и указания.

Стоя за колонной, Пензоне смотрел на мисс Дебору, все еще взволнованную и сконфуженную. Когда их взгляды встретились, в глазах ее Пензоне прочел следующее:

— Если дела случайно устраиваются сами по себе, то нам, быть может, не прийдется и вмешиваться в них.

Наконец, заговорил мистер Токсон нетерпеливым тоном: — Меня мало касается, что вы знаете и чего не знаете. Самое существенное то, что Гондапур близко отсюда поэтому приготовьте мне проводника и экипаж.

— Я бы охотно сделал это, — ответил метис, — но у меня нет ни проводника, ни экипажа, который я бы мог дать, — впрочем только сегодня, — в распоряжение сэра.

— Как, у вас нет экипажа! Но вы же сами мне сказали, когда я только что прибыл сюда, что у вас есть тележка с упряжью на двух зебу?

— Я ошибся, — холодно ответил Кабир. — Я забыл, что зебу с самого утра работают в поле, и возвратятся вечером, когда уже поздно будет посылать их в дорогу.

— А проводник?

— Не знаю, кого бы я мог рекомендовать сэру.

— По крайней мере, укажите мне дорогу, ведущую в Гондапур. — Я не знаю дороги: уже более пятидесяти лет никто не посещает этими развалины.

Мистерг Токсон, совершенно раздосадованный, нервно ударял по земляному полу носком сапога. Было очевидно, что ничего нельзя узнать от этого человека.

— Хорошо, — сказал он, — придется отказаться от поездки. Мы будем здесь ночевать. А пока мне необходимо сделать кое — какие покупки. Есть ли здесь рынок?

— Есть недалеко, в двух шагах, — сказал метис, протягивая руку по направлению улицы.

— Благодарю, вы мне больше не нужны.

Китмудгар поклонился и вышел.

Мистер Токсон, тотчас же по его уходу, отправился на рынок. Дебора и Пензоне оставались на веранде и глазами следили за его уходом и приходом.

— Итак, — весело сказал Пензоне, — сам доктор отказывается от своих сумасбродных идей, и нам не придется прибегать к тому, о чем я говорил.

Мисс Дебора не отвечая, печально покачала головой.

— Это было бы очень хорошо, — сказала она, — но я не смею надеяться. Увы! Эдгар, я боюсь, очень боюсь.

Мистер Токсон не долго оставался на рынке. Там он сделал какие-то покупки, в числе которых был один большой сверток, с которым он и вошел в бен гало, а потом в свою комнату, где и закрылся.

Что же касается метиса, то он в большом волнении отправился на внутренний двор, где мы уже присутствовали при его разговоре с девадаси.

Маска бесстрастия, покрывавшая его лицо во время разговора с европейцем, упала и обнажила его искаженное лицо.

— Все потеряно, — думал он. Этот иностранец, этот англичанин, прибывший сюда в такое время года… Его желание отправиться в Гондапур непременно сегодня вечером, в праздник богини Кали… Мы открыты, полиция гонится по нашим следам… Это ясно… Да этого и следовало ожидзать после похищения священного ящика!

В особенности одна беспокойная мысль не давалаему покоя: жертвоприношение не состоится сегодня вечером. Но подозрительный путешественник действует один. Он не знает дороги к святилищу. Допуская даже, что за ним на некотором расстоянии следует вооруженный отряд, то все — таки он ничего не может сделать с наступлением вечера. Следовательно, у него, Кабира, есть время предупредить своих братьев, указать на опасностям грозящую им всем, и, кроме того, они успеют, прежде чем рассеяться в всеобщем бегстве, удовлетворить свое мщение над преступницей, предавшей их!

Но надо поспешить, с наступлением ночи, прежде всего, предупредить верховного жреца и других верных людей, находящихся в Гондапуре.

— Если бы пария, сказавший мне сегодня утром условную фразу, был здесь, — думал метис, — я бы отправил его туда, а сам в это время остался в бенгало смотреть за иностранцами. Но где же он? Я ему сказал придти ко мне в часы сиесты, и он не пришел? Чтобы это значило?

— Однако, — продолжал он размышлять, — пора окончательно решиться. Вечером я отправлюсь в Гондапур как только станет темно. А пока надо избегать разговоров со шпионом, ибо при долгих распросах у него может возникнть подозрение, — поэтому я спрячусь в конюшню.

Он направился к хлеву, где стояли зебу, но прежде чем войти туда, он протянул руку по направлению построек бенгало, где отдыхали нежданные враги, ставшие на его, метиса, дороге. Страшное проклятие сорвалось с его губ; черты лица его исказились; он бормотал какие-то таинственные слова, страшное заклинание, которое могло навлечь на голову тех, кому оно относилось, всю неукротимую ярость богов — мстителей!

IV

Отрицательный результат разговора мистера Токсонас китмудгаром доставил небольшое утешение мисс Деборе и Пензоне.

Молодые люди вошли в бенгало. Пензоне сильно желал поговорить с кузиной на ту же тему, но та дала ему понять, что хочет побыть одна. Дебора пошла в свою комнату, сказав огорченному кузену, что увидится с ним во время ужина, т. е. в семь часов вечера.

Бедный малый, оставшись один, провел под колоннадой бенгало самые печальные минуты своей жизни. Он жестоко упрекал себя в том, что не сдержался и признался кузине в любви. Благодаря этому несчастному признанию, он, без сомнения, отдалил от себя прелестную американку и лишился в такой решительный момент ее дружбы. И нужно же было ему выбрать такое неудобное время для объяснения в любви и до того забыться, чтобы без должного почтения говорить об ее отце! Ведь Дебора и без того озабочена предстоящей судьбой мистера Токсона, а он еще пристает со своей любовью! Разве это хорошо? Разве так поступают истинные джентльмены?

Поэтому в дальнейшем он дает себе слово держать себя вполне корректно по отношению к кузине, и постарается употребить всевозможные средства, чтобы сгладить дурное впечатление произведенное его неуместным признанием.

Между тем, время отдыха кончилось. Обитатели бенгало понемногу стали пробуждаться Живописные проходы под арками и между различными строениями бенгало с открывавшимся с них видом на окрестности, невольно привлекли внимание Пензоне, так еще недавно находившегося в этой стране чудес, в Индии, которую он скорее пролетел, чем проехал не имея времени осмотреть даже те места, где мистер Токсон вынужден был останавливаться.

Внезапно перед ним появилась мисс Дебора, бледная и встревоженная.

— Наконец-то я вас нашла, — проговорила молодая девушка, подходя к нему, — вы мне очень нужны.

— Что случилось?

— Отец…

— Что? Ваш отец? Что с ним случилось? Говорите.

— Он исчез! Пензоне одним прыжком очутился около бенгало. Исчезновение доктора, как гром, поразило его. Молодой человек мысленно бранил себя, что на несколько минут, предавшись мечтаниям, упустил из вида мистера Токсона.

В немногих словах Дебора рассказала ему, как ей понадобилось поговорить с доктором, как она вошла в его комнату и увидела, что она пуста. Потом бросилась искать отца под арками, под навесом, но тщетно. Приказала позвать к себе китмудгара, чтобы распросить его, но его нигде не могли найти.

Первым делом Пензоне отправился в свою комнату. Войдя в нее он испустил вздох облегчения, увидя, что лаковый ящик стоял на том же месте, покрытый своей серой покрышкой.

— Слава Богу! — произнес он. Если бы доктор отправился на поиски нирванистов, то непременно бы захватил с собой ящик.