Красное Зеркало. Легенда сумасшедшего - Ватутин Денис
Его слова в эфире прервал короткий свист, громкий глухой стук и отборный мат. Фигура одного из паладинов опрокинулась на бок.
— Снайпер, сука… — прохрипел один из бойцов.
— Санчо, ты как?! — отрывисто и тревожно спросил Пресный.
— В норме, — прокряхтел паладин, — броня стерпела.
— Есть! Засек! — коротко сказал Пресный, снимая из-за спины ракетницу.
Он неожиданно кувырнулся на открытое пространство перекрестка и, резко вскочив на одно колено, вскинул раструб и нажал на спуск. Мелькнула вспышка, и глухо ухнул выстрел.
Пресный кувырнулся дальше, к противоположной стене.
— За мной, — раздался его голос в шлемофонах.
Где-то прогремел взрыв.
Я вдохнул поглубже воздух, мысленно прикинул траекторию и кувырнулся вслед за паладинами, надеясь всей душой, что сегодняшний танк и смерть «Ящера» — это самое страшное, что могло случиться.
Присыпанный песком бетон взрыли первые очереди душманов.
Я стукнулся задом о стену и больно ушибся, но даже не заметил этого. Пополз вдоль стены, глядя в ритмично двигающиеся перед носом подошвы сапог ползущего впереди десантника.
Улица наполнилась адской стрельбой и заунывным свистом рикошетов. Главное — не думать, не паниковать, сосредоточиться на окружающей обстановке.
Я, затаив дыхание, вглядывался вперед и пытался отследить позиции стрелков.
Строение, вдоль которого мы ползли, заканчивалось метров через тридцать, а дальше шел забор из толстой проволочной сетки. Это было скверно: мы могли попасть в зону огня.
Напротив этого забора было четырехэтажное здание в облупившейся побелке. Оно напоминало административный корпус. С его стороны выстрелов вроде не было. В основном огонь шел справа и немного сверху. Трассеры почти отсутствовали.
Впереди, возле угла стены, виднелись аккуратно уложенные друг на друга мешки с песком — это был ближайший к нам бруствер. Внутри него лежали две подозрительные кучки мусора.
Кто-то из наших сзади выпустил очередь в перспективу улицы. Я бросил взгляд туда и увидел несколько перебегающих улицу фигур.
Я тоже вскинул ствол, но было поздно.
— Вы чего пачки откинули?! — гневно выкрикнул Пресный. — С той стороны улицы они нас достанут!
Он на пару с Маком аккуратно разбирал кучки мусора по кусочку.
Да, сплоховали.
И тут со стороны здания ударила пулеметная очередь. По стене над нами застучали крошащие кирпичи пули, и полетели брызги осколков.
Мак выругался.
— Не торопись, уже, — сказал ему Пресный своим невозмутимым голосом.
Я заметил отблеск ритмичной вспышки в черном проеме окна на уровне третьего этажа.
Я прицелился и послал в угол подоконника две коротких очереди. Пулемет затих, а из соседнего окна огрызнулся в ответ автомат.
— Не спать! Заградительный огонь по окнам! — крикнул Пресный.
Засвистели Сенькины шарики, зашипел ритмично своим глушителем автомат Йоргена, я сменил рожок. Из одного окна на улицу выпала фигура человека, раскинувшего в падении руки.
Мы словно поливали улицу из большого свинцового шланга. А один из десантников швырнул дымовую гранату. Напротив забора расцвело густое белое облако.
— Все за бруствер! — крикнул Пресный.
Мы заползли за укрытие и залегли, вглядываясь в туман.
Вдруг стрельба усилилась: со стоящего почти на границе видимости цеха утилизации ударило несколько очередей сразу. Били откуда-то с крыши. Несколько человек стреляли из-за угла административного корпуса: короткими перебежками они продвигались в нашу сторону.
И тут, метрах в десяти перед бруствером, грянул взрыв минометной гранаты — казалось, что сильнее в ушах уже звенеть не может. На нас посыпались мелкие камни и песок, противно завыли осколки. Почти одновременно вновь ударил пулемет.
Душманы предприняли контратаку.
В перспективе пространства вдруг возникло резкое ритмичное движение. Улицу стали заполнять силуэты людей, подпрыгивающих над поверхностью до уровня третьего этажа. Это зрелище имело ошеломляющее впечатление!
— Что за блохи из Гваделупы? — удивился Сенька вслух.
— Кузнечики, блин! — Пресный смачно сплюнул.
Мельтешащие вверх-вниз душманы поливали наши позиции заградительным огнем, не давая особо высунуться.
Это было специальное подразделение бандитов, которые, пользуясь малой гравитацией, изготавливали себе мощные пружинные ходули, подбрасывающие их высоко вверх. Конечно, особой меткостью они не отличались, но такими танцами сильно отвлекали противника, да и попасть в них было проблематично.
— Откуда они только берутся, — процедил Санчо.
— Из магазина резиновых изделий, — в тон ему ответил Мак.
— Гранаты, — приказал Пресный.
Тут из-за сетчатого забора с обезьяньей ловкостью выскочила фигура душмана и, кувырнувшись по земле, вскочила и бросилась к нам. Человек держал в вытянутых руках по гранате.
От неожиданности на мгновение все опешили.
— Аллах акбар!!! — истошным гортанным голосом завопил человек, перекрывая треск стрельбы.
Тут же две очереди ударили в его грудь. Тело опрокинулось назад, а выпавшие гранаты откатились к забору и разорвались.
— Вот Аллах-то, может, и «акбар», а ты, дружок, не очень, — проворчал Пресный.
— Чего-то они вспухли[40] маленько, — с тревогой в голосе отозвался Мак.
— Да… застряли мы, — с досадой ответил Пресный.
Меж тем «кузнечики» приближались огромными прыжками.
Я начал нервничать, а Йорген и Сенька открыли беспорядочную стрельбу.
Разве что Сенькин «Разрушитель», со своей кучностью стрельбы, мог хоть как-то противостоять им.
Сквозь выстрелы изредка слышался истошный скрип пружин, а автоматные очереди, сверкающие пунктирами трассеров, постоянно меняли угол.
«Кузнечики» ловко маневрировали в узком пространстве между зданиями.
Было страшно оттого, что убьет именно шальная пуля.
Было страшно и неприятно высовывать голову из-за бруствера.
Было просто страшно потому, что в нас стреляло много стволов и что опять начались хаос, неразбериха, которые приводили к панике…
Я, стиснув зубы (а они сегодня уже привыкли к такому положению), осторожно подполз к краю бруствера и выглянул сбоку…
Вдруг послышался громкий грохот, и на фасаде административного корпуса вырос огненный смерч. Посыпались осколки кирпича. Затем справа ударил другой пулемет.
Несколько «кузнечиков» разлетелись прямо в воздухе, вспыхнув как спички, а остальные резко изменили направление прыжков.
— Ну наконец-то, — удовлетворенно пробасил Пресный. — Комод приехал!
Взвыла мина и разорвалась где-то за забором, а в здание вновь угодил реактивный снаряд, и ударила скорострельная пушка.
Фигурки душманов стали разбегаться, как потревоженные тараканы, а стрельба начала стихать.
За забором грянул новый взрыв, и сетка со скрежещущим свистом брызнула порванной паутиной в стороны. Стальные рамы застонали, и звук этот перемежался с металлическим лязгом и утробным урчанием. Из-за угла здания, за которым прятались мы, показалась передняя часть БМТ, которая подмяла под себя гусеницами остатки рамы забора.
На улицу выехала спасительная боевая машина, которая сразу стала разворачиваться к нам задом, наполнив проем между строениями мутно-серым выхлопом.
Десантного отсека за башней уже не было.
На башне красовался номер «203» и была грубо намалевана голова дракона, извергающего из пасти пламя.
Справа от машины полыхнуло огнем, а дымный след ракеты уперся в угол дома, разорвавшись огненными брызгами. Земля содрогнулась, и звонко заколотили осколки по броне танка.
БМТ медленно и с достоинством, словно суетиться было просто несолидно, поднял дуло башенного орудия немного вверх, и пушка выстрелила, самортизировав.
На углу крыши цеха утилизации раздался взрыв, и выросло огненное облако.
— Комод! — закричал в наушниках Санчо. — Где ты ходишь?
— Вы без меня — никуда, — раздался голос командира отделения в шлемофоне.
