Угонщики - Пратчетт Терри Дэвид Джон

Магазин был большим. Раньше Масклин думал, что грузовики большие. Но Магазин был куда больше. Он тянулся бесконечно: запутанный лабиринт этажей, стен, длинных изматывающих лестниц. Номы шли и шли по новым и новым переходам — то прибавляли шагу, то едва плелись. Слово «большой» было слишком маленьким, чтобы вместить в себя все это. Тут было нужно совсем новое слово.

Странным образом Магазин был даже больше, чем мир Снаружи. Снаружи — оно такое огромное, что ты даже не задумываешься об этом. Ему нет ни конца ни края, оно кажется беспредельным. А Магазин… До его конца, до последнего его предела, надо так далеко идти, что создавалось впечатление, будто он очень большой.

Пока они шли следом за Ангало, Масклин привел в порядок мысли и перво-наперво решил переговорить с Гриммой.

— Я хочу вернуться, — объявил он.

— Но ведь мы только-только приехали, — возразила она. — Так чего же ради…

— Не знаю. Здесь все как-то не так. Не могу отделаться от этого чувства. И, понимаешь, если я здесь останусь, хотя бы ненадолго, то совсем перестану верить, что есть какой-то мир снаружи, что именно там я и родился. Вот устрою вас — и уйду. Хочешь, пошли со мной… Но это уж тебе решать, — прибавил он.

— Но… здесь так тепло, так много еды!..

— Я же сказал: я не умею объяснять такие вещи. Только чувствую, за нами следят…

Гримма инстинктивно глянула вверх, но вверху был только потолок, что навис в нескольких дюймах над их головами. Дома, если за номами кто-то следил, это значило, что кто-то голоден и не прочь подкрепиться. А здесь… Гримма нервно рассмеялась.

— Глупости все это! — отмахнулась она.

— Просто я не могу чувствовать себя здесь в безопасности, — пробормотал Масклин.

— Скажи лучше, не хочешь, так оно будет вернее, — тихо произнесла Гримма.

— То есть?

— А что, разве не так? Ты так привык во всем себе отказывать, жил, можно сказать, ради других и страшно этим гордился. А теперь что? — Она резко отвернулась и пошла прочь.

Масклин остолбенел. Пальцы его непроизвольно теребили шнурок, которым был привязан наконечник копья.

«Странно, никогда бы не подумал, что такое придет кому-то в голову». Смутные воспоминания о прошлом всплывали в его сознании. Гримма… Нора… Гримма все время стирала, готовила жалкий ужин из принесенного им съестного, убирала за стариками. Странно. Разве можно жалеть о той жизни?

Вдруг он понял, что остальные тоже почему-то остановились. Впереди простирался длинный коридор, тускло освещенный слабенькими лампочками, развешанными по стенам.

— Слесарные Инструменты и Электротовары берут за свет слишком большую плату, — объяснил Ангало. — И никому не дают проникнуть в тайну управления электричеством. Электричество — это один из главных источников их власти. Здесь кончается территория Галантерейи, — сказал он. — Дальше уже владения Дамских Головных Уборов. В настоящий момент у нас с ними несколько напряженные отношения. А вам… вам обязательно нужно найти какой-нибудь отдел, где вас примут… — Он взглянул на Гримму и нерешительно произнес: — Э-э…

— Мы не собираемся разделяться, — вмешалась матушка Морки. Она пристально посмотрела на Масклина. Потом обернулась к Ангало и царственным жестом отослала его прочь. — Все, можешь проваливать, юноша. Масклин, становись во главе. Ну… Вперед!

— Кто ты такая, чтобы командовать, а? «Вперед»! — рассердился Торрит. — Я предводитель, вот оно как. Я. Это моя работа — отдавать приказы!

— Да? — ехидно осведомилась матушка Морки. — Ну тогда приказывай! Что же ты?

Торрит зашамкал ртом.

— Правильно, — наконец выдавил он из себя. — Вперед!

У Масклина от удивления отвисла челюсть.

— Куда? — только и спросил он.

Старуха подтолкнула его в спину.

— Туда. — И она показала в темноту. — Что мы, не найдем себе пристанища? Я пережила Великую Зиму тысяча девятьсот восемьдесят шестого! — В голосе ее звучала гордость. — Нет, а этот нахал герцог… Вы только подумайте! Я едва сдержалась. Вот уж кто недолго бы протянул в Великую Зиму, скажу я вам!

— Никакое зло не коснется нас, если мы будем повиноваться Талисману, — объявил Торрит, трепетно поглаживая черный ящичек.

Масклин резко остановился.

«Хватит, — решил он. — Хватит, сыт по горло, все».

— И что же говорит Талисман? — резко спросил он. — Что именно он нам советует, а? Ну, мы ждем. Что нам теперь делать?

Торрит не мог скрыть своего замешательства.

— Э-э… — прошамкал он. — Э-э… Если мы будем все вместе и… э-э… вести праведную жизнь…

— Ты просто заговариваешь нам зубы. Ты только этим и занимаешься!

— Да как ты смеешь такое говорить?! — накинулась на него Гримма.

Масклин швырнул копье на землю.

— Все, я сыт по горло! — рявкнул он. — Талисман говорит то, Талисман говорит се… Вечно он что-нибудь говорит, и хоть бы одно дельное слово!

— Номы передавали его из поколения в поколение. Сотни лет, — рассердилась Гримма. — Талисман — это очень важная вещь.

— Ну?

Гримма взглянула на Торрита. Старик облизнул тубы.

— Он повелевает нам… — начал он, побледнев.

— Поднесите меня ближе к проводам электросети…

— Послушать вас, так без Талисмана… Эй, на что это вы там уставились? — осекся Масклин.

— …ближе к электросети.

Торрит остолбенело уставился на Талисман. Руки его тряслись.

На гладкой черной поверхности кубика мерцали разноцветные огоньки. Сотни огоньков. «Может быть, даже тысячи…» — подумал Масклин, ощутив некоторую гордость, что знает это слово.

— Кто это там говорит? — удивился он.

Торрит разжал руки. Талисман упал на пол. Светящиеся точки на его поверхности плясали, словно огни тысячи фар на ночном шоссе. Номов охватил ужас.

— Так Талисман и вправду разговаривает с тобой… — пробормотал Масклин. — Ничего себе!

Торрит в отчаянии заломил руки.

— Нет! Нет! Он… Он совсем не так говорит! Не так! Не вслух! Он так никогда раньше не делал!

— …ближе к электросети!

— Он просит электричества, — произнес Масклин.

— Нет-нет! Не хочу к нему прикасаться! — взвизгнул Торрит.

Масклина передернуло, но он взял себя в руки и древком копья подтолкнул Талисман к стене, по которой тянулись провода.

— А… а как он говорит? У него же нет рта! — недоумевала Гримма.

Кубик загудел. Цветные узоры на его поверхности сменяли друг друга с такой быстротой, что Масклин просто не мог за ними уследить. В основном в этих узорах преобладал красный цвет.

Торрит вдруг упал на колени.

— Талисман гневается, — простонал он. — Не надо было нам есть крыс, не надо было сюда приходить…

Масклин тоже опустился на колени, протянул руку и опасливо дотронулся до мерцающего кубика. На ощупь Талисман был такой же холодный, как всегда.

И опять его охватило странное чувство: казалось, в его голове ворочаются мысли, для которых нет правильных слов.

— Когда Талисман говорил с тобой раньше, — медленно начал он, — ты знал, как мы должны жить, и что такое праведность, и…

Лицо Торрита исказилось мукой.

— Нет. Не было этого ничего.

— Но ведь ты говорил…

— Так было когда-то, давным-давно. Очень давно. Когда старый Вузел передал мне Талисман, он сказал, что тот перестал разговаривать сотни лет назад…

— Что?! — воскликнула матушка Морки. — И все эти годы ты утверждал, будто Талисман сказал то, Талисман сказал се… Чего он только не говорил!

Торрит был похож на загнанную в угол и трясущуюся от страха мышь.

— Ну? — не отставала от него матушка. В голосе ее отчетливо слышалась угроза.

— Хм… — прошамкал папаша Торрит. — Э-э… старый Вузел объяснил: надо подумать, что бы такое сказал Талисман, а потом произнести это самому, вот. Главное — не давать номам сбиться с пути истинного, направлять их… Помочь им попасть на Небеса. Это очень важно, чтобы все попали на Небеса. И тут не обойтись без помощи Талисмана. «Талисман — самое главное, что для этого нужно», — сказал Вузел.