Дочь Господня - Устименко Татьяна Ивановна
Монахи молча поклонились и, закрыв головы капюшонами, быстро покинули комнату. Амелия с любопытством наклонилась к девочкам, сравнивая их черты.
– Похожи, – с облегчением решила она, – никто не заметит подлога и поверит в предложенную обманщиками легенду.
Тут дети разом проснулись и дружно заплакали в унисон. Мать поколебалась минуту, а затем достала из колыбели оба свертка и завернула приемыша в шелковую пеленку с фамильным гербом, подобную той, которая уже окутывала ее родную дочь. Она выпростала из кокетливой рубашки тяжелую, налитую молоком грудь и приложила Андреа к правому, а Селестину к левому соску. Дети громко зачмокали. Амелия иронично усмехнулась.
– Не надейся, – она неприязненно прикоснулась к рыжекудрой головке, – я не собираюсь тебя любить и нежить. Ты всего лишь пропуск в жизнь для моей ненаглядной дочурки, гарантия ее безопасности! – и тут стригойку осенило. – Ну, раз уж тебя мне подкинула ненавистная католическая церковь, то пусть она за все и отвечает. Я отдам тебя на воспитание в монастырь. А из моей дорогой Андреа, – она нежно поцеловала округлый лобик черноволосой малютки, – я выращу будущую госпожу и повелительницу!
А где-то далеко, запершись в скромной келье, истово молился муж, оставшийся без невенчанной супруги, и отец, оставшийся без богоданной дочери – безутешный кардинал Миланский, душа которого истекала кровавыми слезами горя и отчаяния. И лишь одно немного успокаивало мудрого прелата – осознание того, что все произошедшее полностью соответствовало воле и прозорливому промыслу Господнему. А значит, все случившееся было не зря…
На этом текст в файле заканчивался.
Я несколько минут сидела с вытянувшимся лицом, пытаясь уложить в голове все прочитанное. Действительно, картина вырисовывалась совершенно нереальная… Я посмотрела на напряженно замершего Натаниэля, расширенные глаза Ариэллы, отвисшую челюсть Оливии, и истерично захихикала. Жила себе не тужила, называется! Спокойненько так, смирнехонько, целых двадцать лет. Ни на чем не заморачивалась, не парилась, в ус не дула – и тут та-а-акое вскрывается… Обалдеть просто!
Как ни странно, первым на помощь ко мне пришел Симон.
– И как тебе легенда? – спросил он вполголоса, ухмыляясь хитрой улыбочкой закоренелого пройдохи.
Я вышла из ступора.
– Да просто жития святых великомучеников какие-то в перемешку с тайнами бургундского двора! – я поморгала, снимая напряжение с уставших от монитора глаз. – Если бы не встреча с магистром стригоев, поведавшим мне предысторию событий, описанных монахами – ни за что бы не поверила госпитальерам…
– А то ж! – мрачно вставила валькирия. – Продай этот фантастический текстик Голливуду в качестве сценария – улетный блокбастер по нему снимут!
Великий грешник натужно рассмеялся:
– Недаром в учебниках по психологии написано, что шок – естественная защитная реакция организма на всевозможные стрессы. Иначе можно запросто с катушек съехать!
– Ишь как заумно заговорил, – съязвил Нат, – а ты, оказывается, не только молитвенники читал!
Но де Монфор пропустил эту ехидную подколку мимо ушей:
– Селестина, я приставлен к вашей команде по поручению твоего отца! И моя первоочередная задача…
– Мой папа – папа! – я протянула эту необычную фразу с такими интонациями, словно пробовала на вкус странный каламбур, неожиданно оказавшийся сущей правдой. – Бред какой-то! Или, – тут меня осенила совсем безумная догадка, – он тоже ведет свой род от катаров?
– Ну, – де Монфор пристально посмотрел мне в глаза, – не совсем. Считается, что корни его семьи восходят к Карлу де Молэ, тоже рыцарю-тамплиеру и при этом младшему брату магистра ордена, сожженного на костре Еврейского острова.
– Мда, такое меткое попадание случайностью не назовешь! – восторженно прищелкнул языком Нат. – Так свести нужных людей способен лишь Господь!
– Бред! – еще упрямее констатировала я.
– Не бред! – терпеливо увещевал меня Великий грешник. – Возможно, нам не дано сразу постичь всю потаенную глубину замысла Божьего, но ты должна сейчас руководствоваться наиглавнейшей директивой – стригои накопили достаточно сил для того, чтобы начать войну за передел власти. Противостояние определилось: с их стороны твоя сестра Андреа, которой требуется найти второго воина Тьмы – демона Себастиана и пробудить его от многовекового сна. Именно он сможет отомкнуть Врата Ада и установить на земле царство Тьмы. Ты же в свою очередь должна поскорее отыскать второго эрайю – ангела Смерти, воина Света, наделенного таким же серебряным крестом, как у тебя, и предотвратить катастрофу.
– А ты не знаешь случайно, кто он такой, этот воин Света? – жалобно спросила я.
Симон бессильно пожал плечами.
– Никогда не слышал о личности, хоть немного подходящей под описание, братьев-госпитальеров. Слишком уж странное сочетание получается – воин, рыцарь, тамплиер, да еще и оборотень в добавку. Как-то ненатурально это все выглядит!
– Мда уж, – я приложила ладонь к нервно подергивающейся щеке. – Венеция сейчас смахивает на огромный стог сена, в котором необходимо найти одну-единственную экзотическую иголку. Возможно ли это?
– Придется положиться на волю случая и помощь Господа! – набожно посоветовал Симон.
Я негодующе фыркнула, но смирилась:
– Попробую тебе поверить. Ибо пока не вижу другого приемлемого варианта своих ближайших действий. Допустим, этот неведомый воин тоже прибыл на карнавал…
– Ой, карнавал! – буквально подпрыгнул на кровати Нат. Он глянул на наручный циферблат. – Сел, до его открытия остается ровно час!
– Церковные тайны затягивают. В компании с ними время летит незаметно! – гордо сообщил Симон, принимая картинную позу.
– Ой-ой-ой! – насмешливо парировала Оливия. – От этих тайн – один вред для нервов и здоровья. Уж лучше бы мы пиво пили!
Все рассмеялись.
– Как бы там ни было, но времени у нас в обрез, – заметила я, отключая компьютер и бережно пряча обратно в карман диск с ценной информацией. – Поэтому хватит разговоров, ясности они уже не прибавят. Все экстренно готовимся идти на карнавал, сбор через пятьдесят минут в холле гостиницы.
Друзей как ветром сдуло. Последним из моего номера вышел Симон, что-то задумчиво бормочущий себе под нос.
Я свободно откинулась на спинку кресла, немного жалея о том, что так и не осознала всей прелести никотиновой зависимости. Нет, я, конечно, пробовала курить пару раз, но удовольствия от этого процесса не получила. А жаль – возможно, сейчас бы мне весьма пригодились релаксационные манипуляции с сигаретой и зажигалкой. Говорят, они здорово способствуют как расслаблению, так и концентрации всех мыслительных процессов. А обмозговать предстояло многое, и я отнюдь не собиралась тратить бесценные минуты на подбор карнавального наряда. И так сойдет.
Значит, так: мне удалось выяснить, что хоть я и напрямую принадлежала к семейству дель-Васто и по праву унаследовала титул маркизы де Салуццо, но при этом никогда не являлась дочерью тех людей, которых с детства привыкла считать своими родителями. Нужно признать, псевдо-матушка Амелия скончалась настолько давно и при столь подозрительных обстоятельствах, что мне с превеликим трудом удалось воскресить в памяти образ высокой, царственно обворожительной, черноволосой леди. Уверена, Церковь все-таки приложила руку к устранению высокопоставленной стригойки. Она отдала меня в монастырь в возрасте трех лет, и после этого я видела ее от силы раз пять. О чем, впрочем, сейчас ничуть не жалела. Подумать только, меня вскормили молоком кровососки. Подобная отвратительная мысль породила во мне лишь брезгливое отвращение, переходящее в тошноту. О существовании сестрицы Андреа я не только не знала вплоть до событий последней недели, но даже и не подозревала. Острое чувство жалости вызывала трагическая судьба моей настоящей матери, но здесь я была уже бессильна и не располагала возможностью изменить хоть что-нибудь. Мы живем настоящим, не обладая властью над прошлым. Поэтому следует вести себя так, чтобы оно не оказывало сильного влияния на объективную реальность и не портило наше будущее! «Господи, – я сильно сжала сцепленные пальцы, – дай мне силу вершить те дела, на которые я способна, и не лезть в дела, приходящиеся мне явно не по плечу. Да еще достаточно ума, чтобы отличить первые от вторых! Селестина, – серьезно сказала я самой себе, – с сегодняшнего дня прочно вдолби в свою глупую голову основное правило: не бери на себя больше, чем ты способна вынести. И никогда не забывай эту непреложную истину!»
