Чужак. Ученик - Дравин Игорь
Колар молчал.
— Знаешь, Влад, — наконец начал он, — ты меня не очень удивил. В истории Арланда были случаи появления знаний из ниоткуда. Не только знаний, но и целых рас. И про орден Знающих ничего нового я не услышал. А вот системой обучения, принятой в твоем мире, ты меня поразил. Когда я рассказывал тебе о магах прошлого, я упомянул о расшифрованных мной записях одного учебного учреждения. Я неточно выразился, не считая это важным. Они не были зашифрованы, нет. Но термины, формулы, описания, находящиеся в этих записях, ставили в тупик многих. Но не меня. Это была тетрадь одного ученика. В ней описывались некоторые магические действия. Они шли блоками. Ты понимаешь меня?
— Да.
— Так вот. Я понял смысл этих блоков. Они описывали возможность соединения стихийных энергий с энергиями жизни и смерти. Видно, ученик пытался выполнить задание: вся тетрадь была исписана. Много вариантов были признаны им или его учителем негодными, пока он не нашел верного решения, не нашел правильного сочетания нужных блоков. Что это за решение и какой процесс оно описывает, я не смог понять. Мне не хватило знаний. Но одно я понял. Эти блоки можно было использовать, не понимая точно, до мельчайших подробностей, их сути. Достаточно только общего понимания того, что они делают. Один блок, после нескольких лет расшифровки, я все же смог понять и воспроизвести. Теперь весь Арланд знает заклинание «копье огня» — очень сильное оружие школы огня. Некоторые даже могут его применить. К чему я это говорю? А к тому, что этот ученик наверняка не повторял мой путь. Знание этого блока он получил уже готовым. Его учили составлять магические конструкции из готовых кубиков. Ты вновь порадовал меня, Влад. Я не думал, что ты невероятный гений, который рождается раз в тысячу лет, и не завидовал тебе. Признав, что ты обычный человек, просто много знающий благодаря специальному обучению, благодаря полученной системе знаний, ты очень меня порадовал. Я все время ждал, когда ты скажешь правду. Поэтому так себя и вел.
Вот, блин. Проверяльщик нашелся. Колар смотрел на меня и улыбался.
— Влад, ты никому не должен говорить о своих знаниях и откуда ты родом — никому, — наконец сказал он. — Тебя убьют только за одно подозрение о том, чем ты владеешь.
— Но орден Знающих знает.
— Орден знает лишь то, что священник мог понять у тебя в голове. Не думаю, что его сильно интересовали твои знания. Он в большей степени был увлечен просмотром твоей жизни. Твоих поступков и действий. Сколько времени у тебя занимало использование полученных знаний в жизни? Много?
— Нет. Очень мало.
— Вот вся беда нынешней молодежи, — начал привычно ворчать Колар. — Но в этом случае можно только порадоваться. Чем меньше ты ими пользовался, тем меньший след они оставили в твоей жизни и голове. Это как богатый дом с пыльным чердаком. Кто полезет возиться в хламе? А вот комнаты осмотрят все. Теперь я буду стараться доверять тому, что ты мне говоришь. Если же нужно будет уточнение, я всегда могу сделать эликсир памяти: с его помощью можно вспомнить все. Но это на крайний случай. Помнить все в своей жизни очень трудно, даже несколько дней, когда зелье будет действовать. Теперь самое главное.
— Что?
— Ученик, за стол!
С этого дня учеба у меня пошла на лад. Через несколько занятий я уже представлял себе общие принципы владения рунной магией. Все оказалось просто и одновременно сложно. Внутренняя энергия, которую я не мог не то что развивать и контролировать, но даже ощутить, являлась основой всего. Простейшие заклинания представляли собой геометрическую фигуру из рун, соединенных между собой каналами, по которым шла энергия от руны к руне, от руны к нескольким рунам, от нескольких к одной. Началом каждой фигуры была руна-ключ. Именно к ней должна была подходить энергия, а уж потом распределяться по всей фигуре. Магическая конструкция при включении начинает воздействовать на материально-энергетическую структуру, и та выполняет то, чего ты от нее хочешь. Вроде все просто. Но дальше как раз и начинались сложности. Чем точнее ты хочешь сплести заклинание, чем большего хочешь от него добиться, тем сложнее становится фигура. Причем представлять ее в объеме нужно было максимально точно. В состоянии полного покоя, с закрытыми глазами это не составляло большого труда, по крайней мере, используя легкие плетения. Но когда я попытался представить ее во время учебного поединка с Матвеем, то понял, что не так все просто. Смысла обманывать себя самого я не видел — не тот случай. Теперь стала абсолютно понятна замена рунной магии на вербальную во время Смуты. Любой человек сможет запомнить десяток-другой фраз, со всеми ударениями и произношением. Без подвода собственной энергии к фразе, аналогичной руне-ключу, стишок можно повторять вслух до посинения абсолютно безопасно для себя, и учитель может подправить в нужном месте. А попробуй представить себе мысленно этот же стишок в печатном виде — без ошибок, с правильно поставленными знаками препинания и расставленными ударениями? М-да. Поэтому и специализируются рунные маги в теории, создавая новые фигуры, новые плетения, а потом вербалисты перекладывают смысл заложенных в плетении рун на тайный язык и получают заклинание. Правда, не всегда. Иной раз смысл фигуры понятен, и то, что произойдет при ее активации, ясно, а словами выразить эту конструкцию, со всеми ее каналами, соединяющими между собой руны, правильно не получается. Пару дней я ломал над этим голову, пока не обозвал себя кретином и во время очередного урока полностью не сосредоточился на плетении, воспринимая спарринг как общий фон. И у меня получилось! Только Матвей, за пару секунд моего полного отсутствия, в очередной раз условно — как болели ребра! — убил меня. Но учитывая, что он делал это и тогда, когда я наблюдал со стороны за своими кривляньями, отпуская нелестные комментарии самому себе, то это было не страшно.
Все стало у меня неплохо получаться. А когда подходил к концу третий месяц моего обучения, я впервые смог отключиться и, вернувшись в себя, с удивлением обнаружил свое тело, еще условно живое, довольно ловко противостоявшее Матвею. Барьер был пройден. Через неделю, когда я смог это сделать пять раз подряд, прежде чем был убит, Матвей остановил бой.
— Ну что, начало получаться? — спросил он.
— Да, а ты о чем, собственно?
— Можешь не юлить. Когда из твоих глаз пропадает ехидный блеск, и ежу понятно, что ты пытаешься колдануть. Так как, получается?
— Да.
— Сегодня ты ночью выйдешь за ворота. Посмотрим, как ты будешь себя чувствовать в реальном бою. Других учеников натаскивают в погани, но я туда не хожу. Придется тебе за воротами работать. Возьмешь с собой кусок мяса с кровью — и вперед.
— А ты?
— А я буду наблюдать за тобой с башни, — усмехнулся он. — Когда я решу, что с тебя хватит, сброшу веревку.
— А оружие? Не этим же я буду биться? — Я взвесил на руках железный дрын, изображающий копье.
— Доспехи у тебя уже есть. Две недели назад я заказал их у племянника Дорна. Вроде он твой старый знакомый. Скоро принесет. Понравится — оплатишь и возьмешь. Не понравится — закажешь другие. А с оружием придумаем что-то. У тебя ведь день рождения сегодня?
— Да!
— Вот и жди друзей с подарками. Здесь тоже есть такой обычай.
— А как же подгонка доспехов мне? Дорн говорил…
— Все правильно он тебе говорил. Но неужели ты думаешь, что после того как он подогнал на тебя один доспех, ты ему еще нужен для изготовления следующего?
— Но…
— Племянник делает, а дядя присматривает и советы дает.
— Понял.
— Иди. Переоденься. Да, — остановил меня Матвей, — как только ты сможешь не только представлять себе плетения, но и использовать их, будешь заниматься с Троном на полигоне. Я с ним уже договорился.
И что тут сказать? У меня и так нет свободного времени, а теперь еще и это. Хотя как боевик Трон невероятно силен.
Доспехи были великолепны. Снаружи серая ткань, изнутри темно-серая кожа с приклепанными стальными пластинами. Надев доспех, я подошел к зеркалу. Теперь я сам стал «на», «на» и «на». Поножи и наручи были похожи на старые. К ним добавились налокотники, наколенники и набедренники. Сделаны они были по аналогу наручей. Внешняя сторона — сталь, а внутренняя — кожа. Наплечники были точной копией защиты плеч американских футболистов, только выполнены были из стали. Панцирь же сильно отличался. Ламинарная юбка составляла с ним одно целое и была раза в два короче. Оно понятно — добавились набедренники, которых в прошлый раз не было. Также юбка была разрезана не только с боков, но еще спереди и сзади. Места разрезов могли быть соединены между собой парочкой маленьких ремней. То есть можно было делать из нее пехотный или кавалерийский вариант. Но не в этом было основное его отличие. Панцирь состоял из стальных пластин и был довольно гибким. По крайней мере, наклоны корпуса давались без труда. Скреплялся он тремя ремнями на груди и животе. Классическая крупнопластинчатая бригантина, корацина[60]. Довершали все это великолепие стальные перчатки и шлем. Перчатки были обычными, ладонь и подушечки пальцев закрывала кожа, остальное сталь, а вот шлем, шлем был произведением кузнечного искусства. Богатой игрушкой он не выглядел. Наоборот, совершенно не привлекал внимания. Обычный барбют[61] с Y-образным лицевым вырезом. Только напротив ушей были длинные вертикальные щели с заходящими друг за друга краями. Только верхние отростки буквы были закрыты чем-то вроде прозрачного серого пластика. Пластинчато-латная броня во всем великолепии.