Виктория Гетто - Исход (СИ)
— Ты, естественно…
— Именно. Рад, что тебе это понятно. А я, между прочим, не профессиональный военный. Но повоевал много, и на войнах другого порядка, чем у вас.
Его лицо становится задумчивым, согласно кивает головой.
— Это то я понял, Михх. Только вот…
И меняет тему.
— Что с океанцами?
— Не переживай. Сегодня ещё заложу сюрприз. Опять чуть спотыкнутся. Твои орлы пусть во время движения занимаются бомбами. Глядишь, пригодится… И — идём, идём и ещё раз идём.
Он кивает. Прощаюсь:
— Всё. Давай. Я завтракать…
Возвращаюсь вовремя. Правда, небольшой сюрприз, но приятный — наши пассажирки из фургона едят вместе с нами. Уже смогли самостоятельно подняться со своих мест и выйти на улицу. Их нянька-медсестра тоже довольна ходом выздоровления. Девочки удивлённо смотрят на джип, выглядящий чем-то нереально фантастическим в их глазах, чирикают со слугами, и встречают меня с затаённым страхом, благодарностью и восхищением, горящим в глазах. Здороваюсь, принимаюсь за еду. Сола, как всегда, на высоте. Едва успеваем закончить, ребята занимаются лошадьми, запрягая их в свой фургон и озабоченно осматривая копыта, как появляется женщина с увесистым мешком. Будучи единственным пока свободным от занятий мужчиной, бросаюсь к ней.
— Вы — эрц Нуварры?
Спрашивает она. Потом сама же себе отвечает:
— Точно, он. Здоровый и пятнистый.
Отдуваясь, протягивает мне мешок.
— Вот. Продукты на вашу долю. И девочкам.
Кивает в сторону счастливо жмурящихся под лучами яркого весеннего солнышка девчушек.
— Старшие послали.
— Спасибо. Вовремя…
Действительно, такими темпами, поскольку ещё девять ртов добавилось, надолго наших припасов не хватит. Ведь основная часть осталась в столице. Некуда было запихивать…
— Вы бы сказали, к кому подходить, я б ребят прислал.
— Да ничего. Нам не сложно.
Она кивает и уходит. Отношу мешок к фургону, отдаю повеселевшей Соле. Затем достаю ещё две мины. Пора готовить сюрприз. Думаю, гора мусора после ночёвки подойдёт…
…Тридцать минут спустя лагерь свёрнут и начинается движение. Скотины поубавилось. Она идёт в пищу. Вот и нам принесли большой, килограмм на пять, кусок свежей говядины. Ржут лошади, кричат командиры, выстраивая колонну, хлопают кнуты. Трогаемся. Девчонки из моего прицепа прилипают к окошкам, они впервые видят эту картину, и им ужасно интересно. А мне наш караван напоминает фильмы об освоении американцами Дикого Запада. Только вместо индейцев у нас океанцы. Но аналогию просматриваю чётко. Фургон слуг тоже занимает своё место и уходит. Ну а мне пора заняться делом. Как же так, уехать, и не попрощаться? Устанавливаю две штуки, чуть поодаль друг от друга. Чтобы снопы роликов перекрывали друг друга. Жаль, что они последние. Всего-то было шесть, как обычно. Полная укупорка. Только одну пришлось использовать раньше. И три уже израсходовал в этом походе. Пусть Боги пошлют нам удачу… Всё. Процесс завершён. Отхожу в сторону, придирчиво осматриваю место своей работы. Нормально. Главное — незаметно. Возвращаюсь в машину, где атмосфера нетерпения просто физически ощущаема. Все на местах. Девушки из кавалерийского лагеря тоже уже на своих койках-лежанках. Двигатель привычно урчит, и мы мягко катимся по густой сочной зелени, спешащей вырасти навстречу солнышку. Не будь позади врагов и пережитого, можно было бы представить себе, что я где-нибудь в походе, как на Старой Земле. Природа. Машина. Красивые девчонки, жена и сноха… Замечтался. Ничего. Покой нам только снится. Так, кажется? Добавляю ход. Потому что поверхность Степи замечательно ровная…
Глава 26
…Мы по-прежнему уходим всё дальше и дальше на юг, к краю огромного континента Паневропы. Уже вторую неделю в пути. Несмотря на пессимистический прогноз гараха, нам удаётся сохранить небольшой отрыв от упорно преследующих нас океанцев. В первую очередь за счёт того, что сюпризы из мин вс-таки задержали противника, и двигается он куда осторожнее прежнего. Во вторую — что удалось каким-то образом сократить количество телег, и у нас появился двойной комплект лошадей из освободившихся от работы. На обеде коней меняют, и таким образом мы проходим за сутки, естественно, с ночёвкой и отдыхом, практически постоянную величину, пятьдесят километров за переход. Да и порядок в обозе вырос, люди втянулись, привыкли к кочевому образу жизни. К тому же положительно влияет и погода: солнечные погожие дни, напоенные теплом, сушат землю, бурно растёт свежая трава, и вместе с зерном, прихваченным из лагеря кавалеристов, помогает восстановить силы наших безропотных лошадок. Проблемы у меня. Первое — подходит к концу топливо. Вчера залил последние литры солярки в бак, выбросив бочку. Второе — полностью закончились продукты, взятые из дома, и мы теперь полностью зависим от того, получаем наравне со всеми по нормам выдачи. Так что ушли пока в прошлое разносолы и экзотические блюда, приготовленные пухлыми золотыми руками Солы, и мы перешли на куда более скромные рационы из обычных для Русии каш и супов. Впрочем, никто не ропщет. Все ждут чего-то глобального, что изменит всю оставшуюся жизнь беженцев, и это верно. Свяхь с Метрополией каждый день. Другое дело, что мне говорят только одно — идите и идите. Чем ближе к берегу, тем лучше для вас. Вроде как 'Зубр' скоро выйдет с Новой Руси. Возникли сложности с обслуживанием и экипажем, что меня не удивляет. Насчёт дефицита продуктов и топлива обещают подкинуть по дороге. 'Два-шесть' сделает специальный рейс и оставит их по пути каравана. Вспомнив обещанию гараху, прошу положить в посылку и шоколада. Обещают завтра всё сделать. Так же запрашиваю боеприпасы и оружие. Особенно, мины. Самые разные. Неплохо бы 'эски', если будет такая возможность. Это мне гарантируют, и моя душа просто радуется. Но взять с собой хотя бы женщин и детей отказываются наотрез. Это меня удивляет. Но меня утешают, что наш монстр на воздушной подушке буквально через день-два будет на месте, так какой смысл наносить людям психологическую травму? Разлучать семьи? Не понимаю логики Серого и нашего Совета. Впрочем, им на месте виднее. Либо какие-то сложности, либо подковёрные интриги — что поделать, все мы люди. А может, ещё не всё готово к приёму беженцев, что скорее всего. Рабочих рук у нас жуткий дефицит, а дел полно. Удивительно, что мы умудряемся что-то сделать, организовать, запустить… Мои женщины плачут. По горячей воде. Обещаю, что скоро будет река, и можно будет вымыться. Ополаскивания на ночь, как раньше. Пришлось прекратить из-за дефицита топлива и воды, кстати. Источники в Степи довольно редки. А расходовать топливо и сажать аккумулятор на плитку я себе лишний раз позволить не могу. Из-за этого на меня дуются, как мыши н а крупу. Аора молчит, став последнее время очень молчаливой и задумчивой. Взгляды, которыми она одаривает меня, странны и непонятны. То ли что-то взвешивает, то ли раздумывает о будущем, которое её ждёт. Хьяма по-прежнему в мечтах. Ну а пока — вперёд, вперёд и ещё раз вперёд. Что радует — среди нас нет конфликтов. Я имею в виду — среди тех, кто уходит со мной. Юница с каждым днём всё больше и больше прилипает ко мне. И, как я вижу, сок-лекарство очень положительно подействовал на неё. Буквально за дни она окрепла, на бледных прежде щёчках появился румянец, характер стал твёрже и веселей. Да и Аора словно помолодела, и с теми же симптомами, если не считать ещё кое-чего, что меня радует больше всего. А именно, её грудь стала больше и приподнялась под пятнистой тканью настолько дерзко и вызывающе, что всякий раз, когда я эту вижу, в моих штанах начинается шевеление… Не могу дождаться, когда смогу остаться с ней наедине в следующий раз. Но, к собственному огорчению сильно подозреваю, что будет это только на Новой Руси…
…Новый день. Новый путь. Врагов уже можно заметить и невооружённым взглядом — далеко-далеко позади нас клубится облако пыли. Их всё-таки ещё четыре с половиной тысячи. Пять сотен легло. Раненых они оставили в лагере, поставленном на окраине Степи. Идут за нами упорно, словно волки, преследующие раненую добычу. На что надеется наш противник — неясно… Перед обедом я в последний раз ухожу вперёд, отрываясь от обоза, и… Посылка!!! От наших! Спасибо, ребята! И как вовремя!. И, что больше всего приводит меня в радостное возбуждение — это мой сын, собственной персоной восседающий на этой горе с точно таким же, как и установленный на моём 'Воине', 'типом 85' В громадных ручищах, Вовка. Мой родной сын. С улыбкой до ушей. Он сильно изменился за год, что мы не виделись: мышцы бугрятся под тканью камуфляжа, добавил в росте, став ещё выше. Щёки потеряли прежнюю пухлость и стали боле взрослыми, что ли? Он ссыпается с горы подарков, я вываливаюсь с водительского сиденья, и мы крепко обнимаемся. Чувствую, как в горле возникает ком, который я сглатываю, переполненный чувствами радости и гордости.
