Горец. Гром победы - Старицкий Дмитрий
– Цветной металл в дефиците, – встрял асессор.
– В том-то и дело, что цветной металл мне для него не нужен. Даже медных поясков на снарядах не будет. Нужна качественная сталь, сталистый чугун, тротил и чувствительные взрыватели, от которых отказался флот. Снаряд будет совершенно новой конструкции. Принципиально новой.
– Какой же? – снова не удержался князь от вопроса.
– Вы узнаете это, ваше сиятельство, из патентной заявки, если убедите меня, что имперский комитет по изобретениям очищен от вражеских шпионов. Иначе нет. Усиливать врага я не намерен. Будет так же, как с моей полевой кухней, которая появилась у врага раньше, чем у нас.
– Насколько мне известно, в имперском комитете по изобретениям сменилась половина состава и вынесено восемь смертных приговоров за шпионаж, – удовлетворил мое любопытство асессор.
– Тогда я согласен, но… – Я сделал многозначительную паузу, привлекая к себе предельное внимание собеседников. – У меня нет лишних денег. А НИОКР дорог.
– Что за НИОКР? – хором спросили чиновники.
– НИОКР – это сокращение такое. Означает «научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки». То, что мы с Гочем ранее делали за свой счет и на свой страх и риск. Но есть одна особенность… Тогда нас никто не знал. А сейчас мы с ним признанные «оружейные бароны империи», так что сначала деньги – потом разработки. То же и с заводами. Завод ручных гранат я могу довольно быстро запустить в Калуге. Скажем так… к лету. Но опять-таки для этого нужны деньги и материалы. Чтобы гранаты были дешевыми, требуется организовать поточное производство. Предельно механизированное.
Перевел дыхание, махнул рюмку водки и продолжил трясти:
– Поставить еще одну линию ручных пулеметов на заводе во Втуце тоже можно. Хотя и с ограничениями по выпуску. При двух условиях. Вы сначала договоритесь с герцогом, как будете делить готовую продукцию. И опять-таки вопрос упирается в финансирование на старте. И в станки по списку. Новые. В первую очередь паровые молоты и прессы.
У меня были отложены деньги на линию ручных пулеметов, но князь с асессором об этом не знают, и знать им не надо. «Теперь все от мене тут зависить», – как говаривал один киношный персонаж.
– Добро. Путь будет так, – покладисто согласился начальник ГАУ и опять завел волынку: – Так вы за полигон возьметесь?
– При условии, что из Будвица начальником такого полигона переведут сюда капитана Щолича с взводом инструкторов, – ответил я твердо, так как полигоном заниматься не имел никакого желания. – Сам полигон построят пленные. В этом как раз нет ничего сложного. Сложно наладить нормальный процесс обучения. И вам требуется договориться с герцогом о выделении земли под него.
– Сколько солдат можно будет обучать на таком полигоне разом? И как быстро?
– Дайте подумать… – наморщил я лоб. – Снайперов можно начать готовить практически сразу. Инструктора есть. Обстрелянные и проявившие себя на фронте. Орденоносцы. Так что человек сорок за учебный цикл подготовим.
– Уже кое-что, – улыбнулся князь.
– Но карабины Шпрока с оптическими прицелами для них придется закупать здесь, во Втуце. И такая учеба требует очень большого расхода патронов. Так что обеспечение ими на вас.
– Как? – удивился асессор. – Я слышал, что снайпера как раз тратят очень мало патронов. Один, максимум два выстрела.
– Для того чтобы научиться так стрелять, человек сожжет не одну тысячу патронов, – просветил его я. – Снайпера – штучный товар. Не каждый человек может стать снайпером, даже если он метко стреляет. Тут нужен комплекс качеств в единстве. Кто-то обучится, а кто-то не сможет. Останется просто метким стрелком. Но не снайпером.
– Штурмовые подразделения? – настаивал князь.
– Постепенно. Для начала от взвода и по мере наработки опыта постоянным составом полигона до роты, и возможно, целиком батальона. Но нужны будут инструктора – саперы и взрывники.
– Ясно. Пулеметчиков учить будете? У ваших людей это хорошо получается.
– Не проблема, – устало ответил я. – Только тогда это уже будет не просто полигон, а целый учебный центр в подчинении рецкой армии. Но если вы захотите во главе его поставить кого-либо кроме капитана Щолича – я просто умываю руки, и пусть этот центр варится в собственном соку. Как сможет.
– Но начальник учебного центра – это… простите, дорогой барон, это уже полковничья должность, – с легким возмущением пророкотал князь.
– Что с того? – ответил я. – Вам нужны штурмовые батальоны или возможность пристроить знакомого майора на теплую должность с хорошим служебным ростом? Если обученные и боеспособные подразделения, то тогда вам нужен Щолич. Если просто отчитаться перед императором «на отвяжись» и поставить в годовом отчете галочку – то ставьте начальником кого угодно. Но в этом случае на мою помощь не рассчитывайте.
– Даже так?
– Только так. Успех моих предприятий в том, что я подбираю людей исключительно по их деловым качествам. Никакого непотизма. И не забудьте обеспечить финансирование такого полигона отдельной строчкой в бюджете ГАУ.
Князь Урагфорт немного подумал и кивнул мне, принимая мои условия. Взял наполненную рюмку и встал.
– Что ж, предлагаю выпить за согласие, – произнес он. – Согласие фронта и тыла – важная составляющая победы.
Потом мы сытно пообедали. И так как беседа прошла несколько сумбурно, то по моему предложению зафиксировали на бумаге обязательства сторон и примерные сроки финансирования, обеспечения и исполнения. Списком с тремя подписями. В трех экземплярах.
Еще я подписал обязательство вхождения в программу привлечения пленных к работе на своих заводах и получил суровую бумагу от Министерства промышленности на право отбирать в любом лагере военнопленных нужных мне людей без ограничения. Препятствовать мне в этом воспрещалось. Со ссылкой на соответствующий императорский указ.
3
Удачный рейд дивизии Бьеркфорта по вражеским тылам на Восточном фронте в газетах стали обсуждать только в самом конце зимы. Но тут уж оторвались, что называется, взахлеб. Не жалея хвалебных эпитетов, сравнивали удетских конников с былинными героями древности. Что в этих писаниях на самом деле было правдой, а что только художественным свистом работников пера – понять было трудно.
Про наши потери совсем не сообщали, а вражеские, на мой взгляд, сильно преувеличивали.
Пришлось мне констатировать, что умение работать с прессой у наших штабных возросло. Всю зиму про почти месячный рейд нашей конницы по тылам врага ни звука. Заявили о нем только тогда, когда дивизия Бьеркфорта из оного рейда благополучно вышла, с успехом выполнив главную стратегическую задачу – сорвала зимнее наступление царцев на взлете. До лета теперь можно было быть за восток спокойным.
В свою очередь командарм Аршфорт позволил «скрытно» переправиться на свой берег передовой царской пехотной бригаде, занять ей узкий, насквозь простреливаемый плацдарм и затем разом взломал лед на реке огнем тяжелой артиллерии. И все, больше ничего не делал, только заблокировал десант. Вымерзнув и оголодав, не имея никакой возможности к отступлению, царская бригада сдалась на милость победителя через неделю. Запас патронов у них еще оставался солидный, а вот еды не было уже ни крошки. И ни щепки дров. А холодно…
Ольмюцкие гвардейские дивизионы артиллерии особого могущества одновременно преуспели в контрбатарейной борьбе с вражеской корпусной артиллерией, не дав последней даже пристреляться. Воздушная корректировка у нас была на высоте (простите за невольный каламбур), а немногочисленные вражеские дирижабли, после того как мы с Плотто сбили под Новый год один из них, шарахались от наших воздушных судов еще на дальнем подходе. Один раз попытались сами ответить пулеметным огнем, но еще раз распробовав, что такое зажигательные крупнокалиберные пули, отступились, пока не стало поздно.
Развивать наступление в другом месте у царцев не хватило ресурсов – вот тут Бьеркфорт постарался, разгромив ближние их тылы и полностью нарушив всю систему армейского снабжения. Да и управления заодно.
