Юрий Самарин - Отсечь зло
— Давай, рассказывай, какие у тебя проблемы? Ну?
Куца молчал. Подросток никак не мог собраться с мыслями и лихорадочно решал: говорить правду или пуститься на хитрость. Пауза затянулась, и была прервана легким свистом лозы, треском рубашки или кожи и диким воплем блондина. Специальная лоза причиняла адскую боль.
— Больно? — поморщился Крутой. — Ты не знаешь, как бывает больно, когда снимают кожу чулком, например… Впрочем, твоя шкура попорчена, но мы можем придумать что-нибудь повеселей. Как? — пустая чашка была отодвинута от края стола.
— Да, да… — залепетал Куца, — все расскажу, простите… Голову напекло, испугался… — Новый удар прервал его причитания.
Подросток упал на колени.
— Нет! Не надо! Все скажу! — крик вперемежку с всхлипываниями.
— Встань. — Лицо Крутого выражало отвращение. — Не люблю слабаков.
Блондин поспешно поднялся.
— У нас девка сбежала, девка с ребенком. Ночью… нет, вечером, выскользнула и исчезла. Ну, мы искать. Распределились: Старуха к болотам, Еж — к стене, а я — к границе… Я и не думал бежать! Зачем мне? Все из-за этой уродки!
— Уродка?
— Нет, нет… — на мгновение запнулся Куца. — Нормальная. Худая уж очень была. После рождения ребенка округлилась.
— Так, так. Чем же вы ее так напугали? Каннибализмом, что ли, решили заняться?
— …?
— Сожрать ребенка решили?
— Нет. Зачем? Задолжали много. Продать хотели. Сюда принести…
— Интересный случай. В клюшке проснулся материнский инстинкт. Феноменально. А может, она и меня полюбит? За живые струнки дергать приятней? Что за ребенок?
— Мальчик. Крепкий, полгода точно есть.
— Не урод?
— Нет, вроде.
— Лопухи вы, ребята. А-а, это бригада паленого Ежика, — вспомнил хозяин и улыбнулся. — Помню, помню… Сердитый такой мальчишка. Где Мясо?
Один из охранников поспешно убежал. Вскоре появился громила с маленькими, умными глазками.
— Оповестить всех загонщиков: на территории скрывается девка с ребенком. Ребенок толстый, девка худая, — уточнил человек в кресле.
— Нет, — вмешался Куца, — нет…
— Что? — удивленно обернулся Крутой и подал знак рукой.
Тотчас просвистела лоза, и новый удар обрушился на плечи Куцы. Блондин завопил и свалился вниз лицом на землю. На спине виднелись яркие кровавые полосы. Подросток оказался в сознании, запрокинул лицо и начал разевать рот, как выброшенная на берег рыба, желая что-то сказать. Выпученные глаза выражали ужас.
— Ой, — притворно вздохнул Крутой. — Ну что тебе? Поднимите его.
Куцу подняли.
— Она же не худая, она округлилась… Хорошая…
— Хорошая? — Крутой сделал удивленную мину. — Прям такая вот хорошая, — он сделал жест, подразумевающий высокую грудь. — Прям вот такая?
— Да. В самом соку.
— Надо же! — хохот разнесся на всю округу, хозяин даже приподнялся с кресла, хватаясь за живот. — О! насмешил. Так за что же я тебя порю? Месяц, наверно, так не смеялся, а может, год. Ты даже не представляешь, как мало в моей жизни радости. Так значит, в самом соку да еще с материнским инстинктом? Нет, я тащусь…
— Да, — растерянно ответил блондин.
— Выдать ему новое обмундирование.
Видя недоумение приближенных, уточнил:
— Рубашку новую или футболку. И пусть проваливает, а то еще привяжусь к нему, часто бить придется… — И повернулся к Мясу: — Понял, какая девица? Она мне нужна.
— Уже заметили, — пробурчал громила. — Цезарь засек возле ТЭЦ.
— Что сообщил?
— Шла по направлению к границе. Кто-то ее спугнул. Может, этот?.. Куда-то забилась, выжидает ночи. В руках сверток. Цезарь просит подкрепления.
Крутой встал.
— Объявляю общую охоту. Оповестить всех, пусть участвуют. Охота без крови. Тому, кто настигнет девку, достанется ребенок. Девчонка во всех случаях живая — понял? Мне. Слушай дальше. Это объявишь всем, но девчонку я хочу поймать лично сам, раз она в полном соку. Понял? И распорядись, чтобы бригаде Ежа выделили новую клюшку. Ту, плешивую… Позаботься обо всем. Иди!
Огромная туша по имени Мясо уже распоряжалась охранниками. «Опасно иметь умных приближенных», — подумал Крутой.
* * *Место было сырое, страшное — несколько плит и между ними проржавленные до черноты, четырехугольные, длинные железяки — каркасы, рухнувшие вперемешку и оставившие у толстенной бетонной стены небольшое темное пространство. Идеальным убежищем его не назовешь, однако оно обладало определенными преимуществами: темнотой и при дневном свете, а также сквозными выходами с двух сторон. Это и привлекло Маню. Кто-то ее заметил: крысы не могли уронить такой большой камень. Оставалось гадать: выследили, и если выследили, то кто… Может, случайный прохожий, потому так неосторожно и грохнул камнем. Боже!..
Юная мама не раз продумывала план побега, она знала, что рано или поздно что-нибудь произойдет, случится и ее захотят разлучить с Котиком. Она решила — нет! Лучше как крыса по щелям, по буграм, с ребенком в зубах, дальше, дальше — нате, выкусите! — использую последний шанс, последнюю возможность, ибо без ребенка все равно не жизнь. Другой вопрос — куда бежать? В химическое болото? Без противогаза туда соваться бесполезно, да и с противогазом нужен проводник, а то неверный шаг и проглотит проклятая бездна. Был бы жив Кент, этот вариант можно было бы проработать. Туманная стена? Они уже были там. Три дня искали прореху, дырочку, хотя бы глазок — расковырять, проникнуть… Бесполезно. Решила пробираться на территорию Одноглазого, а там — будь что будет… если ее по дороге не изнасилуют бомжи и к ней не прилепится какая-нибудь гадская болезнь, остается перспектива быть подобранной и приголубленной. Маня чувствовала по взглядам своих пацанов, что изменилась, похорошела. А они, идиоты, этого не оценили!.. В лучшем случае приберет чужой загонщик, им там что-то полагается, какие-то доли. Или проведет ее через зону своего хозяина и продаст вместе с ребенком кому-нибудь из людей Гоги. Страшновато, конечно, так далеко забираться, но чем лучше здесь? В любом случае греет надежда при полной неудаче вернуться в бригаду Ежа, к этим дурачкам она привыкла, знает, от кого чего ожидать. Может, напрасно она выскользнула в темноту? Жалеть поздно. Главное — не сбиться с пути. Вроде бы она пока идет правильно — три обломанных трубы, верная примета.
— Спи, маленький. — Девица прижала к груди малыша. — Не простудись. Я не знала, что ты стал таким тяжелым. Хочешь, мякиш тебе нажую? У мамы кое-что осталось в заначке…
Малыш посапывал, ничего из происходящего не понимая. Внешний мир еще не обрел для него реальных, жестких очертаний.
Пока складывалось все удачно. Но кто же ее спугнул? За те дни похода к стене они встретили всего то ли троих, то ли четверых обитателей территории. Сначала им попались по дороге два бомжа, затем какая-то замызганная старуха (перед глазами встала сгорбленная фигура в засаленном летнем платье), а на обратном пути — загорелый мускулистый парень, наверное, загонщик, — остановился, чтобы разглядеть всю компанию и, похоже, узнал Ежа, они о чем-то переговорили. Какой леший дернул ее топать днем, сама же решила: только ночью, ночью, ночью…
Скоро стемнеет, и она пойдет дальше. Удалось подремать часа два. Ничего, завтра на рассвете выберет место получше и отоспится. Лишь бы дойти, лишь бы где-нибудь зацепиться вместе с ребенком. Она из него вырастит настоящего мужчину.
Что это?! Мане послышались какие-то звуки. Быстро положив ребенка на сумку, она метнулась к ближнему выходу, с той стороны откуда забралась сюда сама.
Людей не было видно, зато отчетливо доносились отрывистые крики. Из-за развалин стали появляться сначала отдельные огни, но вскоре они вытянулись в длинную цепочку, казалось, охватившую весь горизонт, — факелы.
Путь к границе был закрыт.
* * *Что-то происходило со стеной. Простой глаз никаких изменений не замечал, но Правитель видел: она истончалась, слоилась, того и гляди может возникнуть прореха. А это уже серьезно. Спокойная, уравновешенная жизнь нарушится, придется техническим путем блокировать возможность проникновения пришельцев с темных окружающих территорий. Явно не хватает мысленной мощи для удержания стены. Рушатся его надежды, дескать, само время докажет правоту решения знаменательного собрания. Никогда раньше посвященные не позволяли себе противодействия, общее решение являлось законом для всех. А сейчас…
Впервые с тех памятных пор горожане (только «посвященные») снова собрались все вместе — не координирующий совет, а общее собрание. На этот раз встреча состоялась не в зале, а у стены, ибо она и являлась предметом разговора. Они стояли тут, где широкое шоссе упиралось в непроницаемый туман.
— Друзья, — начал Правитель, — мне кажется, что наши усилия по сохранению мысленного барьера между двумя мирами ослабели. Стена истончается. Я хочу понять причины этого. Полагаю, для присутствующих вопрос ясен: боюсь, между нами зреет раскол. Вряд ли один человек или даже несколько могут противостоять моей… точнее, некогда нашей общей воле. Кто хочет говорить?
