Лена Мейн - Дети Абсолюта. Скромность и Храбрость
Мне пришлось сидеть в кафе аэропорта и ждать начала собрания. Недавно позвонила Мари, помощница Сирин, и сказала, что моя напарница опоздает на час, и сама она приедет в это же время. Впрочем, мне было все равно. Меня гораздо больше занимали мои внутренние переживания. Это была экзальтированная эйфория, сочетавшаяся с беспокойством и легким недоверием к происходящему. Еще меня крепко держало желание в этот же миг сорваться и отправиться искать девушку на фото, но я не давал ему управлять сознанием.
Всю ночь Сирин развлекалась со мной, и мне удалось поспать лишь пару часов после рассвета. От сиденья на одном месте и людского шума в аэропорту меня начало клонить в сон. Я буквально на секунду прикрыл глаза и расслабился, как вдруг…
— Тимоти Филтон! — громкий голос раздался у самой моей головы.
Я вскочил, потрясенный, растеряно оглядываясь по сторонам. Слева от меня, наклонившись, стояла типичная Охотница с медными вьющимися волосами в красном пуловере и обтягивающих джинсах. Ее стервозные глаза высокомерно рассматривали меня, а поднятый уголок рта выражал явное недовольство. Наверно, расстроилась, что я не какой-то там красавчик с обложки журнала.
— Я вижу, ты не теряешь времени даром. Как спалось? Меня зовут Мари. Я личный помощник Сирин, координатор Мотивационного Содружества и главный координатор мотивационного парламента Атарии. Одной из моих обязанностей является проведение знакомства новых агентов с их партнером, который будет для них также и наставником на первом совместном задании. Познакомься, Скромность, это Хитер Мак-Лейн, Храбрость, она уже много лет работает с нами. Ты должен слушаться ее и безукоризненно подчинятся. Понятно?
— Понятно, — ответил я, рассматривая свою напарницу. В отличие от Мари, Хитер была Умницей. Она выглядела как карьеристка, привыкшая идти по головам ради своей цели. Меня даже не ввело в заблуждение ее милое личико и искренняя улыбка, которой она меня одарила. Фигурой и ростом девушка была похожа на нашего координатора, но у нее были густые русые волосы и интересные формы. Еще у нее имелась симпатичная родинка над губой, которая придавала моей временной наставнице пикантный шарм. Она протянула мне руку, и я крепко пожал ее.
— Я рада, что ты не стал целовать ее. Не люблю, когда ко мне относятся как к беспомощной самке. Думаю, мы с тобой поладим, парень.
— Определенно точно поладите, — затрещала Мари. — Он явно не такой подонок, как твой бывший, Люк.
— Она имеет ввиду моего бывшего напарника, Порока, — разъяснила мне слегка раздраженная Хитер. — Он и правда часто вел себя по-свински. Это из-за него я опоздала на встречу. И, видимо, должна извиниться.
— Ничего страшного, Хитер. Я рад, что ты стала моим партнером.
— Отлично, ребята, а я поскакала дальше. У меня еще куча работы, — вставила Мари. Тут она обратилась к Храбрости. — Милая, пожалуйста, введи Тима в курс дела сама. У вас будет много возможностей для этого во время перелета.
И я, и Хитер с удовольствием распрощались с координатором и отправились на посадку на частный рейс до Палира. Без проблем покончив с регистрацией, мы сели в небольшой самолет и, повернувшись друг к другу, одновременно произнесли:
— Ты как хочешь, а я спать.
Да уж, похоже, мы и правда становимся отличной командой.
* * *Ресторан был уже закрыт, но Нейтану еще предстояло провести в нем несколько не самых веселых часов, разбираясь с бумагами. Было бы неплохо нанять себе нового помощника, и он часто думал об этом. Но доходы заведения не позволяли нанять даже достаточного количества официантов. И девушкам, работавшим у него, приходилось несладко. Хотя совсем без работы им было бы еще хуже.
Заниматься счетами Нейтану не хотелось, поэтому он спустился вниз, чтобы покурить и подышать свежим воздухом. Еще чаще он думал о том, чтобы продать ресторан вовсе. Владелец появлялся здесь редко, пуская и без того упадочный бизнес на самотек. Это место досталось ему от отца. Двадцать лет назад заведение было модным и популярным у молодежи, но сейчас сюда заходили крайне редко. Его можно было бы превратить во что-то более актуальное, но Нейтан не хотел этим заниматься. Полгода назад старый управляющий решил уйти, и хозяину пришлось самому контролировать работу предприятия. Да, идея продать ресторан была просто отличной, но у него был серьезный повод этого не делать.
В зале уже не было никого, кроме худенькой официантки с коротко подстриженными ярко-рыжими волосами и большими каре-зелеными, наивно смотрящими на мир, глазами. Она сосредоточенно мыла пол и тихонько напевала популярную композицию. Ее звали Эйвери Филипс, и она приехала сюда из маленького городка на севере вместе со своими друзьями.
Девушка нравилась Нейтану. По правде говоря, в основном он заходил сюда последнюю пару месяцев, чтобы выпить с ней после смены и послушать рассказы о времени, проведенном в Валдааре.
— Вы уже закрываетесь? — шутливо спросил он, бесшумно подойдя к работнице.
Эйвери, вздрогнув, оглянулась.
— Сэр, вы меня напугали! Я не думала, что кто-то здесь еще остался.
— Искуплю свою вину, — тихо произнес он. — Бросай швабру, пойдем, прогуляемся немного!
В Голубой Месяц темнело рано. Время стояло позднее, и безлюдную улицу уже освещали немногочисленные фонари. Нейтан достал самокрутку, раскурил и передал Эйвери.
— Будешь?
Девушка застыла в нерешительности.
— Ты не куришь такое? — усмехнувшись, спросил он.
— Только такое и курю! А вдруг вы меня уволите за ненадлежащее поведение?
— Тогда тебе придется со мной еще и выпить, чтобы загладить сей аморальный факт твоей биографии! А уволю я тебя, если не уберешь официозный тон. Начальник я никой, и уважать меня за это не стоит. К тому же, мы с тобой давно знакомы!
— А что делать с разницей в возрасте?
— Не брать в расчет, пожалуй! — развел руками Нейтан. — У нас этой разницы меньше десяти лет. Я даже в отцы тебе не сгожусь. Хватит выделываться, на вот, покури лучше.
Эйвери крепко затянулась и через несколько мгновений с наслаждение выдохнула облако дыма.
— Юг Атарии?
— Нет. Мне знакомый привез из Таттаренара, или…
— Именно! Тебя надули, босс. Но, нужно отметить, что эта тоже хороша!
Они докончили в тишине, и зашли в теплое помещение ресторана. Нейтан разлил по олд-фэшенам керинейскую дубовую настойку, кинул по паре кубиков льда и протянул один из бокалов девушке.
— У тебя какие-то проблемы? Никогда не видела, чтобы ты курил что-то кроме сигарет.
— Я устал! — утомленно ответил шеф. — Не физически, морально. Не хочу выглядеть перед тобой тряпкой, поэтому героически буду молчать о неприятностях. Лучше ты расскажи что-нибудь интересное. Твои истории меня здорово занимают!
— Прости, но у меня сегодня нет на это не сил, не желания. Давай просто допьем и разойдемся.
— Включи тогда хотя бы музыку, а то сидим как на похоронах.
Эйвери подошла к электрофону, поставила пластинку Марти Саймонс «Танцующие в темноте» и пощелкала переключателем.
— Нейт, эта старая рухлядь снова не пашет.
— Ох, жалко. Ну, оставь ее! Я потом что-нибудь придумаю.
Разговор не клеился, музыка умерла, поэтому они сели на диван за столиком и начали заниматься своими делами. Подсознание каждого, чуть подверженное воздействию выкуренного, подсказывало разуму, что для слов сейчас не время. Нейтан прихватил с собой бутылку и периодически подливал себе в стремительно опустошаемый стакан, а Эйвери отвернулась к окну и смотрела на пустую улицу. Через какое-то время она внезапно запела негромко:
Я не могу обо всем говорить лишь тебе И целовать лишь тебя одного не могу Но я могу обещать, что танец свой в темноте Я для тебя одного приберегу И бесконечен полет, и пустота в голове И моя доля — для всех танцевать напоказ Это призванье мое — они золотом платят мне С тебя же отдельная плата — свет твоих глаз
Нейтан отставил недопитую настойку и с удивлением посмотрел на свою подругу. Эйвери тем временем продолжала, уже во весь голос:
И каждый хочет меня своею сделать женой И каждый дарит мне все, что я захочу Но кто бы поменялся своим местом со мной Я за внимание своею свободой плачу Ты, без сомнений, увяз в моей красоте Боишься, что меня кто-то другой украдет Но я могу обещать, что танцевать в темноте Мы будем вместе, пока ночь не пройдет
— У тебя шикарный вокал, — начальник с одобрением похлопал ее по плечу. — Я готов поклясться, что ты поешь намного глубже и чувственнее, чем прима Саймонс. Почему бы тебе не занятья пением профессионально?
