Путь безнадежного - Степной Аркадий
Он спрыгнул с повозки и встал в строй наравне со всеми. Рядом с ним стали друзья – Гарт и Дайлин. И новые друзья, хотя нет, не друзья – соратники. Сколько раз раньше он говорил это слово, не понимая его смысла, и понял его только сейчас, когда смерть уже заглянула ему в глаза. Соратники – это те, кто рядом, кто прошел ад вместе с ним и не дрогнул. Среди них орк Сард; гоблин Джинаро; молодой Гастер, вцепившийся здоровой рукой в знамя; рыбак Жано, потерявший всю свою семью; крестьянин Бришноби, оказавшийся здесь ради того, чтобы у его братьев и сестер было молоко; и множество других, чьих имен он даже не знает. Большинство из них уже мертвы и приникли к сырой земле в последнем объятии. Кое-кто еще жив и стоит сейчас рядом с ним, с тем же спокойствием в глазах и упоительным чувством выполненного мужского долга. Соратники.
Рустам не смотрит на приближающихся гномов – незачем. Он переглядывается с Гартом, хлопает по плечу Дайлина, громко подбадривает остальных, в их глазах он не просто сержант, он командир, проверенный пеклом. Последний их командир. Они тоже готовятся к смерти, и его слова им приятны. Рустам жалеет, что не может пожать руку старику Жано: тот командует строем с другой стороны повозки, где готовятся к последней атаке воспрянувшие духом эльфы. Краем глаза, до этого, Рустам видел, как упрямый старик нарезал на своем предплечье свежие зарубки. Интересно, довел ли он свой счет до восемнадцати? Но в любом случае за него можно только порадоваться, его ждет воссоединение с семьей.
Гномы приближаются, скандируя свой клич:
– Торбин! Торбин!
С другой стороны эльфийские лучники в ожидании атаки своих союзников подбадривают себя кличем:
– Арк! Арк!
Люди прекращают разговоры, капралам нет нужды кричать, щиты смыкаются сами по себе, и упираются в землю крепкие ноги. Но капралы все равно командуют, хотя бы потому, что знают: бойцам будет приятно слышать их голоса и знать, что все в порядке, строй стоит и готов к бою.
Гномья лава достигает первых обозных телег, и клич сменяется криком ярости: повсюду гномы натыкаются на мертвые тела своих товарищей. Но этот крик гномьей ярости не страшит людей, он только добавляет им уверенности. Они славно потрудились сегодня и, даст Всевышний, перед смертью достойно внесут последний вклад в качестве оплаты своего солдатского долга.
До слаженных рядов добегают отступающие арбалетчики, и Рустам дает команду пропустить. Ряды копейщиков с радостью расступаются, перед ними не охваченные паникой трусы, перед ними те, кто дрался до последнего. И не побежал, а отступил. Арбалетчиков немного – десятка полтора, зато все с оружием. Двое даже сохранили арбалеты.
А гномы все ближе. Сорок шагов, тридцать, двадцать, десять… И сокрушительный удар с разбегу. Гномий хирд, одно из самых эффективных пехотных построений. Тяжеловооруженные гномы – это элита пехоты, что они не раз доказывали, в том числе и на Мальве. Удар гномьего хирда зачастую не берутся сдержать даже гвардейские части.
А здесь не гвардия. Да, не гвардия, зато ветераны. Все как один, кто дожил до этой минуты, может смело считать себя ветераном. И изнеможенные копейщики сдержали строй, устроив гномам вместо легкой прогулки кровавую мясорубку.
Да, гномов было больше, да, они давили и неизменно продавливали людей все ближе к повозке. Но люди не давали им спуску, на каждый удар отвечая двумя, продолжая драться со смертельными ранами на теле. И гномий клич «Торбин» зачастую перекрывался рычанием «Глинглок».
А с другой стороны наиболее слабые солдаты, первая шеренга, насмерть схватились с эльфами. Эльфам удалось разломать измотанный строй, но, как ни странно, это не принесло того преимущества, которого они ждали. Люди дрались копьями, ножами, отобранными у эльфов мечами, голыми руками и даже зубами, но не пропускали эльфов, памятуя о том, что за их спиной стоят их товарищи и верят, что они выстоят.
Гномы давили, людские ряды таяли на глазах, но и гномий хирд терял свои звенья одно за другим. Рустам дрался как сумасшедший, в этот час он наконец понял, о чем говорил Гарт, когда призывал их прочувствовать строй душой. Он чувствовал себя не одиноким человечком, а звеном крепкой цепи. И не он один. Это чувство, словно уже даже не второе, а третье дыхание, придавало им силу и удерживало строй в невероятных условиях.
У Рустама развалился разрубленный надвое щит, и он взялся за копье обеими руками, гномья секира рубанула его по правой руке, и он дрался левой. Другая секира ударила его в бок, прорубив кожаный доспех. Горячая кровь заструилась по телу, и он упал на спину, но даже там продолжал бить копьем левой рукой и по-прежнему чувствовал, что он в строю. Чернобородый гном с искаженным яростью лицом выбил у него из рук копье и, встав прямо над ним, замахнулся для последнего удара. И даже тогда Рустам по-прежнему чувствовал себя частью строя и, оставшись без оружия, не в силах больше бить, постарался хотя бы плюнуть в своего врага, но было нечем. Тяжелая секира устремилась в свой смертельный полет, и Рустам улыбнулся ей навстречу.
Тяжелый арбалетный болт ударил чернобородого гнома в грудь, пробив доспех и глубоко погрузившись в тело. Гном отшатнулся, побледнел, но все же нашел в себе силы шагнуть вперед и замахнуться для нового удара, чтобы покончить с беззащитным человеческим сержантом, однако момент был уже упущен. Знакомый огромный кулак выбил у него из рук секиру и следующим ударом превратил его лицо в кровавую маску, отправив в жесточайший нокаут. Рустам постарался проследить глазами за полетом чернобородого гнома, но Гарт уже выдернул его из боя и затащил под повозку, с которой спрыгнули выпустившие весь свой запас болтов арбалетчики. Подхватив топоры, они бросились врукопашную. Рустам оттолкнул Гарта и упрямо поднялся на ноги. Его шатало, кровь текла из раненой руки и пробитого бока, но он требовательно вытянул левую руку, и осунувшийся Гарт молча вложил в нее копье.
– Глинглок! – хрипло прорычал Рустам.
– Глинглок!!! – подхватили за ним поредевшие мужские голоса.
И бой окончательно превратился в свалку.
Гномы с эльфами могли уже праздновать победу, когда над лесом разнесся чистый звук боевого горна. И в спину гномам ударили невесть откуда взявшиеся конные рыцари. Гномы сломались сразу, упрямые копейщики вытянули из них все силы, заставив выложиться до конца, и неожиданной атаки с тылу они уже не сдержали и побежали, бросая оружие.
Рустам уже почти потерял сознание, когда это произошло, копье было сломано, и он выбросил его, вытащив нож. Он не видел всадников, зато видел гнома, который бежал прямо на него и почему-то без оружия. Рустам ударил его ножом, но слабая рука не смогла пробить доспеха, и гном сбил его с ног, при этом не сделав даже попытки добить, а тут же побежав дальше. Рустам постарался вскочить на ноги, но неожиданно увидел прямо перед собой конское копыто.
«Откуда здесь копыто?» – успел он подумать, перед тем как провалился в небытие.
Лингенский лес – это место навсегда останется в истории как место первого боя короля Георга Первого. Войско барона Глинбора слишком долго шаталось по округе и не знало свежих новостей. Король Карл Четвертый умер, и новый король, Георг Первый, занял трон, принадлежавший ему по праву крови. Новый король не стал терять времени зря и в сопровождении сотни рыцарей и своего нового маршала, Седрика Тревора, барона Годфри, отправился на север для выяснения обстановки.
Рыцари, сопровождавшие короля, захватили эльфийский дозор. После короткого и жестокого допроса эльфы рассказали об устроенной в лесу засаде. Георг Первый не терял ни мгновения и успел в последнюю минуту. Рыцари барона Годфри снесли гномов, а за ними и эльфов и рассеяли их остатки по лесу.
К тому моменту от армии барона Глинбора осталось лишь двадцать два солдата. Все были жестоко изранены и истекали кровью. На их счастье, в свите короля согласно древнему правилу следовало восемь сильных целителей.
