Дэвид Гоулмон - Потрошитель
Смит помнил, как перекатился на спину в абсолютной агонии, когда это вещество расходилось по организму. Он чувствовал, как одежда натягивается, пока его руки не разорвали ткань. Чувствовал хруст, когда кость встречалась с костью, и хрящ отрывался от живой ткани. Чувствовал, как глаза выкатываются, как зубы отдаляются друг от друга. Тело его начало корчиться в конвульсиях, когда организм стал исцеляться. В ходе этого мучительного процесса Смит понял, что Амброз не только нашел действенное вещество для полного контроля над разумом; он нашел чудесное снадобье, заставляющее расширенную мозговую систему вырабатывать химические вещества, способные исцелять, ускорять естественный процесс свертывания крови и выработки костного мозга. И все благодаря тому, что впервые в человеческой истории был найден ключ к бездействующей части головного мозга – по чистой случайности, путем расширения клеток в действующей его части. При правильной, более легкой дозе Смит понял бы и без мучительной боли, что Амброз завершил-таки начатое. Он создавал солдата не только более сообразительного, но и быстрее исцеляющегося, и способного переносить более тяжелые раны, чем обычный человек.
Когда преображение закончилось, возникла проблема одежды. Его мышцы и телесные ткани так увеличились, что плотно облегающие одежды и обувь препятствовали кровообращению. Он помнил, как под натиском тела разошлись бронежилет, почти вся рубашка и пояс брюк. Массивные ступни разорвали шнуровку, и Смит ощутил под собой холодный пол. И когда он поднялся из тумана, покрывающего пол изолированной комнаты, то впервые в жизни почувствовал себя по-настоящему свободным. Его разум видел и поднимал то, чего он раньше никогда не представлял возможным. Зрение обострилось. Он видел тени и понимал, что видит сквозь туман своих людей. Чувствовал себя так хорошо, что рассмеялся новообретенной силе, которую чувствовал в себе. Обнаружил, что близок к истерике, когда нос сплющился, расширив носовые полости для проникновения запахов, которых не ощущал раньше.
Самой большой переменой в Смите было непреодолимое желание причинять боль, крушить, превращать чью-то плоть в кровавую кашу. Мысль о том, чтобы отнимать жизнь у всех и каждого, овладела его сознанием, когда он потряс головой с экстатическим ощущением своей близости к совершенству. Он помнил, что неудержимо рассмеялся.
Поскольку Смит намеренно вдыхал гораздо больше этого вещества, чем его люди, он сразу же взял власть над преображенными людьми, стоявшими перед ним. Он должен был господствовать над ними согласно древнему принципу – побеждает сильнейший. Ему пришлось показать пример на солдате, решившем, что он может контролировать группу, пробив стену его головой. Солдат был еще жив, но теперь стал гораздо более почтительным к власти. И все это благодаря гораздо более мощному телосложению Смита.
Главарь наемников также сознавал, что его мозг способен воспринять немногое до того, как чувствительные синапсы подавят ту самую ткань, что подает электрические импульсы. Материал мозга не мог расширяться достаточно быстро, и череп был недостаточно крепок, чтобы выдержать большое увеличение объема. Мозг умирал, и Смиту было понятно, что в его распоряжении лишь краткое время, чтобы наслаждаться тем великолепным чувством, которое он сейчас испытывал. Это снадобье заставляло его нисколько не жалеть ни о чем, взор его простирался гораздо дальше лишь смерти тела, и он сознавал, что впервые живет по-настоящему. Он теперь видел, какой будет жизнь человечества через миллионы лет – жизнь с расширением сознания. Эволюционный рост представлял собой пьянящую смесь, придающую эйфорию работе мысли. Он понимал, что значит чувствовать себя Богом.
И сейчас он был мстительным Богом.
* * *В лечебнице на девятом ярусе наступила минутная тишина, но Фарбо понимал, что произошло что-то неладное, заставившее мужчин и женщин бегать по коридорам, и что дело не только в биологической опасности. Он проклял свое невезение, ощущая холодную сталь наручников, не дающих подняться с койки. Посмотрел на охранника, пытавшегося вызвать кого-то по рации. Анри видел, как этот человек вышел в коридор лечебницы, огляделся и вернулся в палату, покачивая головой и снова пытаясь кого-то вызвать.
– Сержант, давно ты на военной службе? – спросил Фарбо.
– Пять лет и восемь месяцев, – ответил молодой охранник, снова идя к двери.
– Пора бы уж развиться чувству, которое приобретают с годами все солдаты.
– Какому же, полковник? – спросил сержант ВВС, не поворачиваясь к пленнику, демонстративно отвернувшемуся от суеты, поднявшейся в коридоре.
– Чувству, которое подскажет тебе, что, как выражаетесь вы, американцы, пресловутое дерьмо попало в пресловутый вентилятор!
Парень ничего не ответил, повернулся, снял с головы наушники и подошел к телефону возле койки Анри. Поднял трубку, но Фарбо видел, как его лицо покраснело от злости, когда он услышал лишь продолжающиеся объявления «Европы» об эвакуации. Кладя трубку на место, охранник ощутил на себе взгляд француза. Повернулся к нему и увидел, что Анри приподнял правую бровь. Хотел что-то сказать, но тут в палату быстро вошла Дениза Гиллиам, подошла к койке и стала снимать ленту, удерживающую катетер в левой руке Фарбо.
– Эй, док, что вы делаете? Мне приказано никуда его не выпускать, – сказал охранник.
– В этой лечебнице высшая власть я, молодой человек. Теперь снимите с мистера Фарбо наручники; пора убираться отсюда к чертовой матери, – сказала молодая темноволосая врач и стала отодвигать койку от стены. – Ну же, сержант! – сказала она гораздо резче, чем хотелось бы.
– Мэм, это очень опасный человек, – сказал сержант, доставая ключ от наручников.
– Сынок, предлагаю слушаться приказов доброго доктора. Чувствуешь запах? – сказал Анри, позвякивая браслетом на правой руке о перильце койки.
– Какой? – одновременно спросили Гиллиам и сержант.
– Бездымного пороха. Где-то здесь идет ожесточенный бой, скорее всего, под нами, на другом ярусе, может, даже на семнадцатом, где объявлено чрезвычайное положение.
Врач с сержантом переглянулись, поняв, что француз говорит правду. Охранник начал отпирать браслет на правой руке, а Дениза заканчивала вынимать катетер из руки Анри.
– Помогите мне довезти его до лифта, – попросила она, начав тащить большую койку.
– Доктор, если снимете вторые наручники, то уверяю, я смогу идти, возможно, даже бежать, и думаю, это может оказаться решающим фактором в создавшемся положении.
– Нет, мы должны доставить вас в безопасное место, – сказал сержант, когда они достигли двери.
– Тогда, может, я смогу уговорить вас достать мою одежду из чулана?
– Нет! – одновременно ответили сержант и врач.
Комплекс группы «Событие».
База ВВС «Неллис», Невада, ворота номер один
Группа персонала численностью более ста пятидесяти человек поднялась в старый ангар, на первый уровень, охрана периметра группы «Событие» уже ждала их. Охранники выводили последнюю партию ученых из громадного грузового лифта к первой партии мужчин и женщин в плоскую, поросшую кустарником пустыню ждать распоряжений и транспорта, который должен был доставить всех в безопасное место, когда наружные огни замигали и погасли. Двенадцать человек службы безопасности, обязанные охранять ворота, были расстроены тем, что не могут присоединиться к своим товарищам в комплексе, особенно когда начали слушать рассказы эвакуированных о сильной стрельбе, доносящейся с семнадцатого яруса.
Каждый мужчина, каждая женщина, солдат, ученый, профессор или техник понимали, что группа «Событие» поставлена под угрозу, что большая часть ее членов сидит на открытом месте, где мир может открыть секрет, таящийся в песках под базой ВВС «Неллис» вот уже шестьдесят один год. Более того, они хотели бы вернуться и помогать тем мужчинам и женщинам, оказавшимся в темноте, которая могла стать для их друзей и коллег братской могилой.
И хуже того, они знали, что теперь там, в темноте, есть нечто, обладающее действующим, хитроумным мозгом и самое худшее – острыми зубами.
* * *Когда Найлз Комптон, Пит Голдинг и Чарли Элленшоу вышли из двери лестничного колодца в главную зону сбора, они услышали грохот через стальной трубопровод, позволявший лифтам двигаться на воздушной подушке. Найлз увидел в свете лампочек, питаемых от аккумуляторов, что персонал эвакуирован, и у него гора свалилась с плеч. Все-таки он понимал, что в комплексе что-то есть, и когда отошел от двух ученых, они с удивлением увидели, что директор идет к дверям лифта. Глаза у них расширились при виде того, как их начальник пытается раздвинуть двери.
– Найлз, черт побери, что ты делаешь? – крикнул Пит, когда Чарли первым подошел к начальнику и стал пытаться отвести его руки. И тут Найлза что-то отбросило назад, и Чарли был вынужден подхватить Комптона, чтобы тот не упал. Что-то сильно ударило в двустворчатые двери, ведущие в шахту. Раздался громкий стук, и в нержавеющей стали появилась большая выпуклость.
