Тайновидец. Том 4: Обратное течение - Алекс Рудин
Я стоял и смотрел, как большой серый мобиль удаляется. Он уменьшался, потом превратился в точку и исчез. Тогда я сел за руль и неторопливо поехал домой. Когда я остановил свой мобиль возле ограды, уже окончательно стемнело. Из беседки доносились весёлые голоса. Праздник продолжался.
Загнав мобиль в гараж, я хотел присоединиться к друзьям, но тут мой взгляд упал на дверь, которая вела на второй этаж. На этой двери я увидел бронзовый силуэт раскрытой книги.
— Что ж, так тому и быть, — улыбнулся я. — Повидаюсь с Библиусом.
С потолка Незримой библиотеки падал мягкий приглушенный свет. Над письменным столом медленно вращался золотой глобус. Мне показалось, что драгоценных камней на нем стало больше. Кажется, в этом мире прибавилось мест силы. Хорошая новость. Хранитель Незримой библиотеки Библиус Марий Петроний стоял возле письменного стола. Он был одет в роскошную пурпурную тогу.
— Салют, Александр! — сказал Библиус. — Я ждал тебя!
— Салют, Библиус! — улыбнулся я. — Приятно видеть тебя в твоем привычном костюме, а не в наряде из перьев и глины.
— Сварить тебе кофе? — предложил Библиус.
— Пожалуй, нет, — с некоторым удивлением отказался я. — Сегодня не самый подходящий день для кофе. Я лучше выпью вина.
— Любопытно, — усмехнулся хранитель библиотеки. — Но желание гостя — закон. Идём.
Он повернулся и пошёл по широкому проходу между книжными шкафами в сторону круглого зала.
Я шёл за ним, по привычке глядя на мозаичный пол. Возле картины, на которой был изображён город Лачанга, я остановился. Вгляделся в разноцветные кусочки мозаики, и картина ожила. Мне в лицо повеяло жарким пустынным ветром. Тоскливо закричали верблюды. Раздался звонкий стук молотка по меди. Царапнул слух скрежет точильного камня.
— Свежая вода! — услышал я пронзительный крик. — Кому свежей воды? Всего два медяка за кувшин!
Я помотал головой, и видение древнего города снова стало мозаичной картиной.
В круглом зале приветливо журчал фонтан. Цвела туманная роза, роняя тонкие прозрачные лепестки. Библиус собирал эти лепестки в особую золотую коробочку. Если добавить их в горячий глинтвейн, напиток приобретал тонкий аромат и изысканный вкус. Небрежным щелчком Библиус воплотил на краю фонтана две золотые чаши и наполнил их вином.
Библиус протянул мне чашу. Я сделал глоток. Вино было густым и сладким. Я почувствовал легкий привкус древесной смолы.
— Амфоры с вином запечатывают смоляными пробками, когда грузят их на корабли, — объяснил мне Библиус. — Плавание иногда длится несколько недель, и смола придает вину особый вкус. Мы, римляне, его ценим. Это признак старого, хорошего вина.
— Не знал, — улыбнулся я, — но это очень вкусно, ты прав.
— Ты решил, что будешь делать со свитком? — спросил Библиус.
— Пока нет, — признался я. — Для начала я хотел бы прочесть его.
— Ты в своём праве, — согласился хранитель библиотеки. — Это твоя добыча.
Он небрежно повёл рукой. Неподалёку от нас появился невысокий столик на причудливо изогнутых ножках. На столике лежал свиток из плотной древесной бумаги. Этот свиток я вытащил из тайника в особняке графа Мясоедова и унёс с собой. Никита Михайлович Зотов был совершенно прав в своих догадках. Это я украл свиток. Украл для того, чтобы больше никто его не увидел.
Я поставил чашу с вином на край фонтана, подошёл к столику и развернул свиток. Причудливые рисунки никак не хотели превращаться в буквы и складываться в слова. Наконец, я догадался, что читать нужно не слева направо, а сверху вниз. И дело пошло на лад.
— Ритуал Чистого Листа, — с удивлением прочитал я. — Если твоя прежняя жизнь тяготит тебя, ты можешь отказаться от нее. Дождись, когда ветер подует с моря, пусть он дует несколько дней. Пусть он гонит морскую воду в устье реки, образуя обратное течение. В эти дни ты должен отказаться от всего. Забудь всё, что тебе дорого. Отбрось всё, что прежде составляло смысл жизни. Когда сделаешь это, в лунную ночь приходи на мост и брось в воду последнее. Тогда магия подарит тебе новую жизнь.
Я удивленно покачал головой.
— Ничего не понимаю. Получается, граф Мясоедов собирался начать жизнь заново? Но с чего вдруг?
— Кто знает, — сказал Библиус. — Возможно, прежняя жизнь показалась ему невыносимой.
— Я слышал, у графа были большие долги, — согласился я. — Но подожди, Библиус, здесь же ни слова не сказано про убийства. Мясоедов должен был отказаться от своей жизни, а вместо этого он лишал жизни других людей.
— Это очень древняя магия, — усмехнулся Библиус. — Она скрыта не просто в словах, а в самих символах. Возможно, граф Мясоедов увидел в них совсем не то, что увидел ты. А может быть, граф просто решил схитрить, принести в жертву чужие жизни, а взамен получить свою собственную новую жизнь?
— Думаю, так оно и было, — согласился я. — Эта-то хитрость его и подвела. Но теперь я, кажется, начинаю понимать, что произошло с Елизаветой Фёдоровной. По вине Мясоедова для нее ритуал совершился полностью. Она получила новую жизнь и новый дар.
— Магии виднее, — сказал Библиус.
— Ты тоже знаешь эту поговорку? — удивился я.
— Кто же её не знает? — пожал плечами хранитель библиотеки. — Эта поговорка древнее, чем люди. Она была древней еще во времена Сократа. Так что ты будешь делать со свитком, Александр?
— Я хотел бы оставить его у тебя, — сказал я. — Знаю, что в Незримой библиотеке он будет надежно укрыт. Но не могу. Извини, Библиус. Однажды к тебе придёт какой-нибудь любопытный юный маг, пошарит по твоим полкам и наткнется на этот свиток. Кто знает, каких бед он натворит. Я сожгу его.
— Это твоя добыча, — повторил Библиус. — Поступай с ним, как считаешь нужным.
Лёгким движением руки он воплотил жаровню. В жаровне вспыхнуло и загудело пламя. Я положил свиток в огонь. Плотная бумага сопротивлялась, словно магия не хотела гореть. Но вот она скорчилась, затрещала и вспыхнула. В библиотеке запахло жженым деревом. Я смотрел, как свиток с описанием чудовищного ритуала обугливается, превращается в горстку серого пепла.
— Вот и всё, — сказал я, когда сгорел последний клочок бумаги.
— Вот и всё, — согласился Библиус. — Налить тебе еще
