Горец. Гром победы - Старицкий Дмитрий
Мне за Кард на плечо упала лента Имперского креста со звездой, и согласно статуту ордена я автоматически сразу прыгнул на один чин выше и стал капитан-командором имперского воздушного флота. Пятым командором на всю империю. Но не генералом. Так что Вальд успокоился, перестал на меня дуться и нормально вошел в новую для него роль командующего родом войск.
После «Кардского прорыва» республика, впечатленная молниеносным поражением своей очень сильной группировки, утратой обеих «линий Мажино» у железных дорог и дикими даже для этой мировой войны потерями в личном составе, не обращая внимания на визги с Соленых островов, запросила перемирия. И оно ей императором было дано.
Куявский царь немедля присоседился к перемирию. Как мне показалось, с большой охотой.
Подготовка к мирной конференции началась в столице Винетии, куда все стороны конфликта направили своих «шерпов».
Саму конференцию предполагалось провести в нейтральной Португейзе. Это чтобы не пускать флоты противников в Мидетерранию, даже с дипломатами на борту, как пояснил мне Молас за рюмкой чая.
Король Соленых островов смирил гордыню и прыгнул в последний вагон мирного процесса, не желая оставаться в военном противостоянии с империей один на один.
Война закончилась.
17
В Реции нас чествовали целую неделю, вплоть до Нового года. Все считали бронемастеров героями, которые принесли империи победу, хотя, положа руку на сердце, скажу, что мы стали всего лишь той дополнительной соломинкой, которая переломила хребет верблюду. Все участники войны стояли на пороге экономического и людского истощения. Только вот победа – девка ветреная, могла в любой момент склониться на ту или иную сторону. И чья будет эта сторона, предугадывать никто не брался.
Я, Вальд и, по моему отдельному представлению, Щолич стали кавалерами ордена «Трех сияющих вершин» – высшего ордена герцогства, к тому же дающегося весьма и весьма скупо. За его трехсотлетнюю историю насчитывалось всего пятьдесят два награждения. Из живущих кавалеров, кроме самого Ремидия, присутствовали на церемонии шесть персон. И еще трое по причине глубокой старости не могли прибыть во Втуц из поместий, но прислали свое письменное одобрение видеть нашу троицу в своих рядах. Так что золотые цепи на плечи нам возложили без каких-либо обычных проволочек.
Для всех остальных участников «Кардского прорыва» герцог выбил особую серебряную медаль, по типу той, которой он награждал участников «кровавой тризны». Это не считая дождя Солдатских крестов от императора, на которые он для «железной» бригады и моей конно-механизированной группы не поскупился. Никого из списков не вычеркнул вопреки обыкновению.
Вино лилось рекой. По бульварам из-за стихийных народных гуляний пришлось остановить движение конки, а коляскам объезжать центр города стороной. Несмотря на то что нынешняя война дала Реции толчок к очередному этапу развития, все поголовно были счастливы тем обстоятельством, что она наконец-то закончилась. От военного напряжения устали все. Даже те, кто на ней обогатился.
Из Винетии пришли первые итоги саммита комитета по организации мирной конференции – «кто где стоит, тот тем и владеет». Это вызвало правительственный кризис в республике. Все же имперские войска стояли на ее территории, а не наоборот.
Военное правительство республики слетело. Сенат назначил новое «правительство национального спасения», которое моментально газетчики прозвали «правительством национального предательства» из-за его поддержки созыва мирной конференции.
Активно подняла голову «Лига социальной справедливости» с лозунгом «Зачем наши отцы полвека назад делали революцию? Гони буржуя!». На Новый год случились драки полиции с демонстрантами, которые превратили традиционные народные гуляния в политическое шоу. Полиция применила оружие. В Лютеце запахло порохом и гражданской войной.
Армия республики стала стремительно таять от массового дезертирства. Раз мир – штык в землю. Все по советам листовок Лиги. Западный фронт с той стороны рассыпался сам собой, и никто не мешал имперской армии слегка продвинуться в важных стратегических направлениях. Это чтобы на мирной конференции заявить, что «мы там стоим».
Кард с округой сам попросился в состав империи на правах автономии и восстановления феодального владения землей. Император подумал и согласился на формальную независимость Кардской марки, но под имперским протекторатом. Мой знакомый барон стал маркграфом и имперским генерал-майором кавалерии. Сделав такой финт ушами, император Отоний поставил под свой контроль новую провинцию, но обошел традицию вводить ее сюзерена в курию электоров. И еще он, таким образом, проигнорировал скользкий для империи вопрос о феодальном владении землей. Это в Карде реванш, а в империи реформы.
Кардские обыватели преподнесли новоявленному маркграфу титул «Отца отечества» за то, что тот избавил их от ужасов войны и неизбежного разорения.
Однако в Карде остались стоять наши войска. А вслед за ними не замедлили прийти и имперские банкиры. Чую, устроят они тут некий аналог земного Лихтенштейна с его «налоговым раем». Этакое «поле чудес». Надо же где-то республиканским буржуям надежно зарыть свои пять сольдо, «нажитые непосильным трудом», раз у них в стране такие кровавые развлечения наметились. У банкиров на деньги нюх.
На востоке практически одновременно с Винетскими сидениями в Щеттинпорте состоялась личная встреча куявского царя, ольмюцкого и отогузского королей, где они сепаратно договорились о сокращении войск в первой линии соприкосновения, об отводе от нее тяжелой артиллерии, о порядке обмена пленными, о восстановлении железнодорожного сообщения и о приемлемой демаркационной линии послевоенной границы.
От империи там присутствовал князь Лоефорт. Император сам не смог прибыть на это мероприятие по причине резкого ухудшения здоровья.
Десятого января император Отоний Второй испустил последний вздох в своей любимой охотничьей резиденции под Химери. Империя сразу из карнавального празднования победы упала в траур.
Ввиду того что императорский трон не наследовался, а выбирался шестью электорами, князь Лоефорт возглавил временный регентский кабинет министров и назвал дату чрезвычайного собрания электоров в Химери – 30 января.
Два эшелона одновременно отходили от вокзалов во Втуце и в Калуге.
По средневековой традиции каждый электор вправе был взять с собой на выборы только одну роту своей гвардии, для представительства. Недолго раздумывая, Ремидий оставил в столице герцогства своих представительных двухметровых дворцовых гренадер и забрал с собой сводную рецкую роту егерей и саперов-штурмовиков. Победителей. Тех, что нагнули Винетию на юге, воевали в составе «железной» бригады на западе и творили «кровавую тризну» на востоке. Тех, кто у всех на слуху. Этакий символический жест, весьма обаятельный для тех, кто понимает. Поставил ею командовать герцог меня как майора своей гвардии и имперского рыцаря.
Вальд виду не подал, но я видел, что он на это обстоятельство очень обиделся. Он, к моему удивлению, очень всерьез воспринял титул «победителя», которым его наградили газетчики. Но… он теперь не герцогский гвардеец, а имперский генерал. По традиции одно противоречит другому, и если офицеры могли совмещать службу империи со службой электору, то генералы нет. Рапорт об отставке с гвардейской службы он написал сам сразу же по приезде во Втуц. Никто ему пальцы не ломал. Так что он остался на месте, на калужском полигоне – формировать, согласно последнему распоряжению императора, броневые бригады, что в связи со смертью Отония повисло в неопределенности. Обещанного монархом финансирования, в отличие от дотирования авиации, не поступило. Пока же Вальд вместе с инженерами писал наставления по эксплуатации бронетехники в боевых условиях. Осмысляли полученный на передовой опыт.
В состав парадной роты я включил демонстрационный взвод бронетехники. По одной машине из тех, что принимали участие в боях – «элику», «коломбину», «артштурм» и БРЭМ. И четыре аппарата, что сваяли инженеры тракторного завода, пока я воевал. Без меня, но по моему техническому заданию. И справились блестяще.
