Чистилище. Янычар - Золотько Александр Карлович
– Они тебя хотели убить?
– Нет… Тут такое дело… – пробормотал Денисыч. – Ты заходи, я объясню. И приятеля своего зови, тут ночами не спокойно, эти… зомби шастают… Немного, но почти каждую ночь приходят.
– Заноси, – Янычар обернулся к Петрухе. – Поболтаем.
Глава 12
В гостевом павильоне было людно. Помимо Ильи Денисыча был еще слуга Хорста, коренастый парень с Филиппин – привезенный в Россию лет пять назад, да так и привыкший к здешним холодам и порядкам. Еще было четырнадцать детей, по виду от семи до одиннадцати лет, и… тут Янычар недоверчиво покрутил головой…
Так не бывает. Вот не должно так быть. Не бывает – большими буквами по всему небосклону.
Но в павильоне был еще и полковник ФСБ, сосед Младшего хозяина по высотке в центре Москвы. Тот самый, что пристрелил горничную, чтобы не спорить с женой. Как там звали горничную? Доминика. Безответная такая, Янычар не помнил, чтобы она хоть раз возразила своей идиотке-хозяйке. А дети ее, кажется, любили.
Сейчас полковник уже не был таким уверенным и холеным, как обычно. Сидел на полу, прислонившись к стене. Немытые нечесаные волосы, обычно тщательно уложенные, цвета перца с солью. Очень был презентабельный мужчина.
Сейчас на нем был пиджак с оторванным рукавом, грязная рубаха, испачканные грязью брюки и туфли. А в руке он держал пистолет. Все время держал, не выпуская. ПСМ, игрушка для старшего офицерского состава убить, конечно, способная, но…
Какая, впрочем, разница?
– А жена где? – спросил Янычар фээсбэшника, направив луч фонаря в лицо. – И дочка? Где потерял, чекист?
Чекист вздрогнул, медленно оторвал взгляд от пола, посмотрел, не мигая, на фонарь. По щеке скатилась слезинка, оставляя дорожку на грязной коже.
– Нету их, – сказал чекист. – Потерял. А я тебя знаю?
– Я видел, как ты уволил Доминику. – Янычар убрал наконец луч с лица чекиста. – И посоветовал лучше разобраться с женой…
– А… – протянул чекист. – Это был ты… А ведь ничего не помогло, представляешь? На место сбора успели, в автобус сели… Сели в автобус…
Голос звучал глухо, паузы между словами становились все больше. Губы дрожали, а пальцы, сжимавшие пистолет, напряглись.
– Ты слышал про Узел-3? – спросил чекист.
– Нет.
– Ну, тут неподалеку, почти рядом… Нужно выехать на трассу, потом до поворота на заказник… это неважно, да… неважно… Колонна ушла вовремя… За МКАД к автобусам присоединились броня и армейские грузовики… Гаишники были предупреждены, дорогу расчищали… Быстро доехали… Нормально… Нормально…
Голос чекиста дрогнул.
– Потом на лесной дороге встали. Наглухо встали, даже развернуться автобусам было негде… Солдат поставили в оцепление… Жена закатила истерику… она мне все еще не могла простить, что я не взял с собой Доминику… Душно жене было в автобусе. И детей… детей нужно было вывести на свежий воздух… И не смей спорить со мной, тряпка! Не смей! Я договорился, нас выпустили… Вышли из автобуса… Аристарха я вывел за руку, Владика – жена… да… Я уже хотел возвращаться обратно, в салон – было холодно, сыро… Мерзкая погода… Но тут кто-то закричал. Дико закричал… Автоматная очередь… – Чекист поднял палец левой руки, словно и сейчас услышал крик и стрельбу. – Я сказал жене, чтобы бежала в лес… Она что-то возразила… как обычно… я схватил детей за руки, потащил в лес… она бросилась за мной… Автоматы стреляли уже совсем рядом, кто-то бежал рядом со мной… сзади кричала жена… Владик споткнулся, но я не остановился, тащил его за собой… просто тащил… Потом жена вскрикнула и захрипела… Я остановился, повернулся к ней… Она билась в конвульсиях на земле… сгребала ногами старые прошлогодние листья… будто хотела нагрести побольше… или отползти от меня… Аристарх заплакал. Владик закричал, что с мамой плохо… маме нужно помочь…
Снова по лицу чекиста пробежала слеза. Еще одна. Но теперь это было не от яркого света, Янычар светил в сторону. А слезы – текли.
– Маме нужно помочь… А у меня… у меня обе руки заняты… обе руки, я же детей держу, чтобы не потерять… рядом кто-то кричит, бежит кто-то, меня в спину толкнули, а стою и смотрю на то, как умирает моя жена… мать моих детей… умирает… Только не умерла она, понимаешь? – Голос чекиста сорвался в крик и снова превратился в хриплый шепот. – Не подохла она, а стала… стала этой… тварью… И прямо с земли… прямо с земли она бросилась на нас… на Аристарха, он стоял ближе к ней… Я держу его за руку, а она… она вцепилась ему в горло. Вот так, прямо как зверь… как сука… Аристарх вскрикнул, дернулся… мне на руку попали брызги крови… я сразу и не сообразил, что делать… не сообразил… даже, кажется, что-то ей сказал… «Зачем?.. Что ты делаешь?» – сказал, а она… она вырвала ему горло зубами… его тело обмякло, повисло на моей руке… Владик кричит, просто в истерике… Я ударил суку ногой, попытался оттолкнуть, но она… она словно ничего не почувствовала, жрала моего сына, захлебываясь кровью и хрипя… и мне стало страшно… так страшно… я выпустил руку Аристарха и побежал в лес… подхватил Владика на руки и бежал-бежал-бежал… Сзади ударил автомат. Пуля просвистела возле самого моего уха… зацепила плечо… даже не ранила, только разорвала ткань, я потом увидел… Владик… Владик вскрикнул так пронзительно… забился у меня в руках… Там было темно… под деревьями было темно, почти ничего не видно, я прижал Владика к себе, стал спрашивать, что… что случилось… думал – ветка… А это… это пуля… Владик затих… так обмяк… повис у меня на руках… а я бежал дальше… дальше и дальше… за спиной кричали и стреляли, ревели двигатели и грохотал пулемет… а мой сын молчал… Уже потом я увидел, что… что нет у меня больше сына… увидел… я его похоронил… Как смог – похоронил… Хотел там же, над могилой… это… – Чекист поднес пистолет к виску. – Но не смог… не смог себя заставить… Кто-то бежал через лес в мою сторону… кажется… я испугался… правда глупо?… Хотел себе пулю в лоб пустить, а тут кого-то испугался…
Чекист всхлипнул, прижал руки к лицу, не выпуская из пальцев пистолет.
– Не нужно, дядя Володя. – Детский голос прозвучал рядом, от неожиданности Янычар вздрогнул и чуть не выронил фонарь.
Девочка лет десяти, худенькая, с длинными распущенными светлыми волосами, подошла к плачущему мужику, положила руку на его плечо. – Не плачьте, дядя Володя, не нужно… Нам же еще остальных спасать. Нужно быть сильными… Правда, дядя Володя?
Чекист всхлипнул и замолчал. Он глотал свои слезы, заталкивал свое горе поглубже, в самые печенки, туда, где ему самое место, если еще не собрался умирать, если еще думает жить… Все-таки крепкий мужик, подумал Янычар. Сука, гебист, но…
Не получилось вызвать в себе к нему ненависть. Не получилось… Да, никуда не делся из памяти Янычара тот выстрел возле дома, но как-то… Янычар вдруг подумал, что хорошо… хорошо, что у него самого нет семьи, и он даже представить себе не может, что испытал этот человек.
Янычар выпрямился, поискал взглядом и лучом фонаря Денисыча. Подошел к нему.
– Ты-то как выжил, дед? Почти три недели прошло, как грянуло… И дети… Что за дети?
– Да так, приютские. Из слезоточивых роликов. Ну, ты помнишь, наверное, как кому-то из поселковых нужно было для телевизора что-то душещипательное про себя сварганить, так из детского дома сирот тащили. Или в город – кандидат в депутаты организовал для воспитанников детского дома каникулы и экскурсию… Мать его так… Или пикник для сирот опять же… Вот кто-то из наших заранее назначил съемку… За неделю до, значит… А отменить в суматохе не успел. Телевизионщики не приехали, а детей из детского дома привезли… Воспитательница, заведующий детским домом и водитель. Как раз перед… перед этим самым.
Янычар слушал не перебивая.
Детей поначалу было двадцать пять, ровно столько, сколько вмещалось в детдомовский автобус. Охрана их не пускала на территорию поселка, позвонили хозяину, тот выматерился, ему было не до того, но детей впустить разрешил. В гостевой павильон. Велел чем-нибудь накормить и отправить к чертовой матери. Позвали Илью Денисыча, чтобы разобрался, он достал из кладовой печенье, воду сладкую… А потом началось.
