Странный приятель.Тайна Врат - Чекрыгин Егор
Опять не обошлось без проблем. К «болячкам джунглей» прибавилось еще и изрядное количество ушибов и подвернутых, а то и сломанных ног — камни неласково встречали любое проявление неловкости.
Готор, Ренки и Гаарз в этом отношении были опять же освобождены от многих проблем. Нет, заплечные мешки за них никто тащить не собирался — акчскаа посчитали бы это оскорблением своих гостей. Но все-таки груза в тех мешках было значительно меньше, чем у офицеров преодолевающей горные кручи армии.
Рсчкаан со товарищи постоянно отлучались то на охоту, то в соседние селения — проведать родню и знакомых. Увы, заложников с собой, чаще всего, не брали, опасаясь причинить им какой-нибудь ущерб. Так что у Ренки с Готором появилось время для долгих бесед. Тут-то вот разговор как бы невзначай и зашел про небольшое любовное приключение молодого лейтенанта на неведомом берегу, приведшее Готора в такое волнение.
— Рсчкаан, — поинтересовался Готор при случае у брата гасиига. — А ты не знаешь, что за храм нам встретится на той стороне? Ну, когда мы будем спускаться с гор?
— Насколько мне известно, — лишь пожал плечами брат гасиига, — там по тропе храмов нет. Впрочем, за перевалом уже идут не наши земли, так что я могу чего-то и не знать, хотя много раз слышал описание дороги, когда учился у Ксшаа вашему языку. А почему ты решил, что там есть какой-то храм?
— Жрица рассказала об этом Ренки, а он — мне.
— Тогда храм точно есть! — даже закивал головой Рсчаак. — Она знает!
В словах брата гасиига было столько убежденности, что у Ренки даже холодок пробежал по спине, как бывало всякий раз, когда он встречался с чем-то мистическим. А вот Готор почему-то решил, что Рсчкаан что-то скрывает. Но сколько он ни пытал его, никаких подробностей о храме узнать не удалось.
С каждым днем пейзаж становился все суровее, заметно похолодало, и у тех, кто был ослаблен болезнями, даже начались проблемы с дыханием. Снега, к счастью, не было, и через перевалы армия перебралась без особых проблем.
Тут Рсчкаан со товарищи и еще десятка два проводников наконец распрощались с тооредаанцами. Каждый пошел своей дорогой, одновременно чуточку сожалея о расставании и в то же время чувствуя некоторое облегчение. Все-таки людям, имеющим столь разные представления о жизни, трудно долго сосуществовать вместе. Туземцы, например, искренне не понимали отношений между солдатами и офицерами, частенько спрашивая Ренки или Готора, почему вожди столь неуважительно обращаются со своими людьми. И как вообще можно доверять оружие человеку, добровольно подставляющему спину под удары палок? Чего он вообще сможет навоевать?
А тооредаанцам… Им почти все казалось странным во временных союзниках. Но в большинстве своем они не заморачивались вопросами «почему?», довольствуясь универсальной формулой «проклятые голозадые обезьяны».
Потом был долгий спуск по горным тропам. Дороги тут были куда более нахоженные, а местные разрозненные туземные племена предпочитали не показываться на глаза такой грозной толпе вояк.
Беспечная жизнь Готора и Ренки закончилась вместе с окончанием пребывания в статусе заложников. Не то слегка раздосадованный их прошлым бездельем, не то просто будучи измотан заботами и бедами, кои подстерегают военачальника совершающей столь непростой переход армии, оу Дезгоот поставил их на «соответствующие званию места». Сиречь командовать ротами. Ренки пришлось даже временно «отбыть» в Одиннадцатый полк, где его знали и где был сильный недобор офицерского состава, в то время как хитрецу Готору досталась прежняя рота Бида, пусть и шедшая в авангарде армии, осуществляя разведку, зато несущая меньше груза и ведущая не такое тоскливое существование, как обычные солдаты, изо дня в день топающие по горным дорогам, уставившись в спину товарищей.
В общем, Ренки вкусил командирских бед и недосыпа по полной. Даже опытные и умелые солдаты постоянно попадали в разные неприятности: ломали себе кости, теряли грузы, стирали в кровь ноги, болели, а два идиота, причем, как назло, из его роты, даже умудрились заблудиться в горах, выйдя ночью справить нужду за пределы лагеря, и их пришлось искать всем полком под насмешки остальных вояк и зубовный скрежет оу Дезгоота.
А тут еще вдруг выданная всего-то полгода назад новехонькая обувка начала рваться на острых крепких камнях, и это стало серьезной проблемой для всей армии. Ко второй реке, ведущей уже прямиком в земли Тооредаана, вышла уже огромная толпа бродяг в каких-то обносках. Многим пришлось срезать полы своих мундиров, чтобы сделать обмотки на ноги. Шагать в таком безобразии в ногу, печатая шаг, уже не было никакой возможности.
Расхлябанный вид привел к соответствующему поведению, и в Пятнадцатом полку вспыхнул бунт. Началось все как драка между двумя капральствами, потом пламя перекинулось дальше. Вымотанные, уставшие до невозможности люди уже мало соображали, что делают и к каким последствиям это может привести.
Совместными усилиями офицеров и унтеров Пятнадцатого и остальных полков бунт был задавлен достаточно быстро. Но девятнадцать человек, включая одного офицера и трех унтеров, погибли, а значит, приговор военно-полевого суда, в котором Ренки выпала тягостная честь быть одним из судей, был максимально суров: тридцать человек расстреляли на месте, а еще почти сотню приговорили к порке, отложив наказание до возвращения в родные земли.
Потом была недельная задержка у Грииска — реки, чьи воды должны были доставить усталое войско прямиком в тооредаанские земли. Хотя, строго говоря, в Мооскаа искренне считали, что земли в долине Грииска уже принадлежат королевству. Что об этом думали местные жители, так и осталось неизвестным, ибо и они предпочли сбежать подальше от огромной толпы вооруженных людей.
Зато проживающие в верховьях Грииска тооредаанские купцы лишь разводили руками и говорили, что необходимого количества лодок у них нет и не будет еще примерно два месяца, пока с востока не потянутся караваны на западное побережье. Да и тогда… «Откуда, милостивые государи, тут взяться лодкам на три тысячи человек, — в один голос твердили они, — ежели в год на запад уходит не больше дюжины караванов, потому как у тамошних дикарей и поживиться-то толком нечем».
Пришлось рубить деревья и вязать плоты. И тут вдруг резко выяснилось, что не хватает веревок, гвоздей и плотницкого инструмента.
Обобрали все окрестности. Гренадеры поснимали с мушкетов ремни, в ход пошли пояса, берендейки и пулевые сумки. В конце концов армия оу Дезгоота все-таки погрузилась на плоты и смогла двинуться в родные края.
И тут вдруг сбежал Каас! Сначала никто не придал значения его недолгому отсутствию, ведь женщина и ребенок, о которых важный пленник так пекся, все время были под наблюдением Дроута или Таагая.
Поначалу даже решили, что с ним приключилось какое-то несчастье, — все-таки горы, покрытые лесом, не самое гостеприимное место на земле. Даже потратили сутки на то, чтобы хорошенько поискать злополучного пленника, и бросили на это все силы. А когда не нашли, Готор устроил женщине строгий допрос И тут выяснилось, что она для купца — совершенно чужой человек. Он когда-то знал ее погибшего мужа и года два назад нанял на странную работу — жить в доме и время от времени принимать послания от каких-то людей, появлявшихся иной раз даже среди ночи, хранить в доме письма, свертки и здоровенные тюки и выдавать хранимое тем, кто предъявит особые записки и подтвердит их подлинность особыми знаками и словами.
Для вдовы с ребенком, потерявшей вместе с мужем-моряком и единственный источник дохода, подобная работа была истинным спасением, так что бедняжка держалась за нее, не задавая никаких вопросов и благословляя купца в своих ежедневных молитвах.
А когда посреди ужаса сражения в городе к ней постучали солдаты Тооредаана и, предъявив соответствующие знаки от Кааса, велели собрать вещи и следовать за ними, она послушно собрала и проследовала, опять же не задавая вопросов. И вновь была благодарна Ковааду Каасу, который пообещал ей защиту и спасение из «подлежащего уничтожению» города, в случае если она будет изображать из себя его близкую родню.
