Помазанник из будущего. «Железом и кровью» - Ланцов Михаил Алексеевич
— Да. Пока ни англичане, ни французы, ни турки не бьют тревогу. Но вообще я думаю, что нужно искать другое решение. Слишком уязвимый канал. Вдруг война? И все — канал поставки будет потерян, а официально технологию массового производства азотной кислоты пока светить не стоит.
— Что по этому вопросу скажет Иван Васильевич? [8]
— Мы продвигаемся в этом направлении. Но пока что все упирается в проблему качественных насосов высокого давления. Николай Дмитриевич? [9] — Авдеев кивнул на Баршмана.
— Да, с насосами беда. Сроки получения достойно работающих образцов пока не ясны. Кое-что у нас получилось сделать, но для задач ректификации воздуха они пока не пригодны. Опытные образцы поршневых насосов мы передали Борису Семеновичу [10].
— Все так. Они очень помогают, но опыты с вакуумными лампами показали, что их параметры недостаточны. Причем очень серьезно.
— Ладно. — Цесаревич пожевал губами, раздумывая об услышанной информации. Его очень не радовали ответы в духе «работа ведется». Даже злили. Он любил результаты, а не оправдания. Впрочем, ничего поделать Александр не мог. Знаний ему явно не хватало для того, чтобы вмешаться и «родить» нормальные насосы глубокого вакуума и высокого давления. — Так, что у нас дальше?
— Пороховой завод «Искра».
— Что по нему?
— Цеха по выделке черного пороха полностью введены в эксплуатацию и покрывают с большим запасом все наши потребности в нем. Есть задел для увеличения объема в два раза.
— Почему зарезервировали?
— Так нам же нет нужды в таком объеме черного пороха!
— У нас проблемы с поставкой селитры?
— Нет. Мы ее пока без затруднений получаем.
— Хорошо. Тогда сформируйте трехмесячный запас селитры и запускайте производство черного пороха в полном объеме. Излишки будем поставлять в Императорскую армию или флот по цене себестоимости и транспортных издержек. Я поговорю с Его Императорским Величеством. Думаю, порох будет не лишним. Если же нет, то наладим выпуск патронов для винтовок и карабинов Шарпса. У нас их сколько сейчас? — Александр вопросительно посмотрел на Астафьева [11].
— Две тысячи триста двадцать пять винтовок и тысяча двенадцать карабинов. Но все разных калибров. Износ стволов разный, но в среднем небольшой.
— Их можно активно применять в обучении стрельбе?
— Конечно.
— Отлично. Николай Иванович, организуйте на бумажной фабрике линию обычной бумаги для снаряжения патронов к «Шарпсам». Попробуем использовать их с пользой. Кстати, а что со вторым направлением работы «Искры»?
— Все идет по плану. Первые партии бездымного пороха уже изготовлены. Качество проверили — на первый взгляд все в норме. Сейчас они поступили на изолированные склады. Изучаем их поведение при разных климатических условиях.
— Хлопок получаете по оговоренной схеме?
— Да. Под прикрытием производства стерильных бинтов закупаем в КША хлопок самого высокого качества. Объемы небольшие, поэтому возмущения в Великобритании нет никакого. Даже более того — я слышал, что в «Панче» [12] нас высмеивали.
— Пускай смеются. Такс. С патронным заводом все нормально?
— Да. Перевели на него всю нагрузку по выделке стрелковых патронов с цельнометаллической гильзой с Московского оружейного завода. Сейчас вышли на отметку восемь тысяч винтовочных и две тысячи револьверных патронов в сутки. Налаживаем выпуск гранат для 4-фунтовых пушек Маиевского [13].
— Увеличить выпуск патронов возможно в ближайшее время?
— Нет. Мы выжали все из наличного парка станков. А завод «Ант» [14] перегружен работой. Ему не до нас.
— Ладно. Что у нас дальше?
Когда через три часа совещание закончилось, Александр чувствовал себя выжатым как лимон. Большой объем разноплановой информации, конечно, радовал, но все одно — изматывал. Отвык он от него за минувшие годы.
Глава 4
12 февраля 1865 года Павел Матвеевич [15] и Николай Иванович ехали на очередную ревизию Коломенского завода паросиловых установок. Там снова произошла какая-то технологическая неприятность и требовалось их личное присутствие. Дорога была долгой, поэтому они неспешно обсуждали текущие проблемы.
…
— И все равно я вас не понимаю! — горячился Павел Матвеевич. — Зачем нам делать такие массивные рельсы?
— Да поймите вы, это расчет на перспективу. Посмотрите, что с Николаевской дорогой творится. Что не год, то десятки миль рельсов под замену. То порвутся, то сотрутся, то изогнутся, то еще что-нибудь. А как сложные конструкции выходят из строя? Хорошо еще поворотов мало, а то бы зимой совсем за голову хватались.
— Надежность… Какая надежность? Это же уму непостижимо! Сто сорок пять фунтов [16] стали на сажень [17] рельса! А что? Чего мелочиться? Давайте триста фунтов сделаем? Эти столетия пролежат!
— Павел Матвеевич, не горячитесь. Александр редко упрямится, но всегда по делу. Чутье его еще ни разу не подводило.
— Чутье… — недовольно проворчал Обухов.
— А разве нет?
— Сколько шпал планируется?
— Три с половиной тысячи шпал на версту [18].
— И здесь перестраховывается?
— Мне кажется, тут что-то иное.
— В самом деле? — язвительно спросил Обухов.
— Да. Я думаю, что Александр следует какому-то только одному ему известному плану.
— Это, Николай Иванович, не секрет. Многие уже давно за нашим цесаревичем замечают странную, практически мистическую целеустремленность. Он как будто упорно идет только ему видимой дорогой.
— Вот! Именно! Мне кажется, Александр знает то, что скрыто от простых смертных. Я даже иногда думаю, что он ясновидящий. Что вы улыбаетесь? Он ни разу не ошибся в главном. Даже тогда, когда уже все опускали руки, он настаивал и в конечном счете добивался желаемого результата.
— Да, мне тоже так кажется. И эти разведывательные данные…
— Вы тоже заметили?
— Конечно. Слишком много очень странных «разведывательных данных». Я переписывался аккуратно с некоторыми своими знакомыми из Германии и Великобритании. Наводил справки. И вы знаете, ту самую печь, которую я уже в 1859 году построил, там сейчас только задумывают.
— Это не показатель. Разведчики могли найти материалы проекта до начала его реализации «в железе».
— Допустим. Но откуда Александр знал, что именно этот проект будет работать? Вспомните! Он был полностью, абсолютно убежден. И оказался прав. — Обухов выдержал паузу. — Я не знаю, что думать.
— Ничего не думайте. Видимо, это выше нашего понимания. Я для себя решил, что мне удобнее соглашаться с Филаретом и считать Александра человеком, отмеченным божьей благодатью.
— Так вы во все это верите?
— Мне ничего не остается. Кажется, это единственное объяснение, которое можно найти происходящему.
— А разведкой у него ангелы занимаются?
— Павел Матвеевич!
— Хорошо, хорошо. Давайте лучше сменим тему. Как у вас обстоят дела с пушками?
— Плохо. Очень плохо. Пятидюймовая [19] гаубица совершенно не получается. Маиевский с отцом и сыном Барановскими уже просто не знают, что делать.
— А что именно не удается?
— Концепцию Александр подсказал верную, — Путилов выразительно посмотрел на Обухова, и тот лукаво улыбнулся, — а вот с инженерным мастерством у нас не очень. Поршневой затвор, противооткатные устройства, легкий цельностальной лафет с раздвижными станинами, противопульный щит и прочие нововведения. Все хорошо. А уместить в заданные цесаревичем габариты и массу не можем. Точнее, умещаем, но конструкция при испытании разваливается.
