Стратегия. Экспансия - Денисов Вадим Владимирович
— Что? — Я не сразу понял причину еще одной гордости Корнеева.
— На корме стоит, ну Главный, ты слепой, что ли? — всерьез обиделся мужик.
— А… Где взял? — торопливо поинтересовался я, уже полностью вернувшись в реальность. Точно, ялик, органично стоит на корме, как нормальное штатное имущество. Что, разве пароход без него был? Белый, чистый, мелкая черная надпись «Нерпа» на скуле. — Опять Эдгар подогнал?
— Да хрен там. Хотя спасжилетов он мне подкинул, и два спасательных круга, у него это добро не переводится… Кстати, на одном круге была надпись «Одиссей» на английском. А это сокровище мне Гриша Гонта добыл: на зачистке в Тортуге нашли. Пробит был. Ну мы с ребятами заклеили, зашпаклевали, покрасили — как новенький!
Ага… Вот и хорошо, вот и хорошо…
— Извини, Коля, пора мне, — протянул я руку капитану.
— Давай, Александрович, не забывай нас.
— Что ты, как можно.
Спорщики все не унимались.
Ковтонюк в предках имел немцев, немецкий учил в Белоруссии, и учил хорошо, крепко, как язык вероятного противника. Поэтому говорит на нем бодро, быстро и складно, вставляя в разговор модное «ишь» вместо «ихь».[10] Я почти ничего не понимаю.
— Герман Янович, перескажи-ка ты мне итоги столь бурной дискуссии, — отвлек я спорщиков.
— Алексей Александрович… Вообще-то мы уже почти обо всем договорились. Сначала спорили о пути эвакуации техники. С острова будем забирать на плоту, это несложно, плот уже изготавливается. А вот дальше…
— Дальнейший гемор понятен. И что решили?
— Я предлагал бить просеку к грунтовке, это всего полкилометра — там грузить на понтон и тащить «Нерпой» к причалу.
— И что?
— Бургомистр предлагал другой вариант: пробивать просеку к Берлину.
Ульф Курцбах не выдержал и ввязался в разговор:
— Это так, я предлагал рубить аллею к замку.
— Но почему? — удивился я. — Ведь так гораздо длиннее. Сколько там, полтора километра?
— Господин Курцбах привел весьма серьезный довод, — пояснил главный инженер, не желая упускать инициативу, не забыв, однако, вежливо кивнуть бургомистру. — При столь малой свободной площади германского поселения любая свободная лесная площадка — огромная ценность сама по себе. Тем более такое уникальное по своей красоте место. Крепкий большой пятистенок с камином. Впоследствии здание на острове можно использовать подо что угодно: как детский лагерь отдыха например, как турбазу, в качестве мастерской или цеха различных видов промыслов, хотя это нерационально. Там красивые, тихие места. В самом узком месте поставим пешеходный мостик, метров тридцать. А длинную просеку можно надежно заглушить завалами.
Представляю, какой начнется спор между образованием и медициной. Климова тут же зацепится за детский дом отдыха, а заодно и базу скаутов, которую несложно поставить рядом: ребята пока вообще без помещения существуют.
Но и Зенгер можно понять. Боевые действия на арабско-африканском фронте стабильно обеспечивают ее работой, а в стационаре постоянно находятся не менее трех бойцов из египетской общины. Добавить сюда наши неизбежные текущие травмы: переломы, вывихи, ушибы, хронические и сезонные заболевания, карантины «потеряшек», не говоря уже о родовспоможении, и становится очевидным — свободных мест в медцентре очень мало. И есть устойчивая тенденция к увеличению нагрузки.
Совсем недавно по итогам долгой и нудной работы Демченко и Пашы Смирнова, старосты Дальнего Поста, были установлены контакты с вождем одного их «диких» — предводителем пакистанского монокластера генезиса пакистанской же Зоны Племен. Кластер к нам нейтрален, не друг и не враг. А вот сложные больные там имеются. Три дня назад Бероев помог им вывезти для лечения внука вождя, лежит в стационаре. Оплату обещали щедрую, по нынешним-то временам — целых три барашка. Теперь у Демченко очередная невыполнимая задача, которую он определил себе сам: я стараюсь никогда не вмешиваться в работу сталкеров — только навредишь. Идея такова — установить живой контакт с Нью-Дели. И наладить коридор, что очень сложно, практически невыполнимо.
Сергей уверен, что после этого Зенгер потребуется строить трехэтажную больницу на отдельной поляне, а нам всем можно будет не работать, а отдыхать на местных Гавайях — найти бы только, где они тут находятся… Я бы не отказался. Кстати, Гольдбрейх уверен, что до пальм нам рукой подать, судя по широте. В Сочи пальмы растут, радуют глаз. Вполне может быть, что какая-нибудь группа островков у побережья близ устья Волги курортные запросы анклава вполне удовлетворит и хоть хреновый кокос да подарит отдыхающему трудовому человеку: зачем иначе вообще острова природой созданы?
Так что медики за такой лакомый кусок тоже уцепятся.
Между прочим, бургомистр их точно поддержит, пусть он хоть четырежды любит маленьких детей: какой руководитель не захочет иметь при себе филиал медцентра?
Ох, ох. Если действительно надежно заглушить лишний проезд, выбить хищников в округе и наладить охрану… Надо смотреть, самому интересно.
— Фотографии места есть?
Курцбах тут же достал из кармана флэшку — черт, у него всегда и все наготове. А Ковтонюк? Не умеем мы пока так прорабатывать вопросы.
— Ладно. Так о чем же тогда спор?
— Я предлагал валить лес трактором с отвалом. Ельник тут невысокий, но густой, плотный, чуть дальше начинается лес смешанного типа. Ульф же склоняется работать точечными подрывами малых зарядов и бензопилами. Вездеходы вывести первыми — тут больших трудностей не предвидится, — они же и будут растаскивать завалы, расчищать дорогу грузовику.
— Хм… Интересно, а как ты трактор собираешься сюда перегонять? Своим ходом? При таком объеме работ на всех наших фронтах?
— Я хотел на самосвале…
— Герман, а я не дам. Вот будет у вас прицеп — тогда и тягайте, что ж никак не сделаете? Разбивать единственный бесценный самосвал, думаю, не стоит. Да и технику надолго займешь. А численность бригады будет сопоставимая.
В Берлине еще нет магазинов и таверны — нерационально: мало людей с деньгами.
Но берлинцы не остались без Центра отдыха. Я говорю «берлинцы», а не «немцы» — уж слишком много национальностей здесь оседает, далеко уже не моноанклав. Хотя слово «немцы», произносимое применительно ко всем жителям Берлина, уже прижилось. А уж на улице и в работе… мешанина языков — немецкие слова сочетаются с русскими и дополняются английскими, куда же от них денешься.
На главной улице горожане организовали вечерний клуб. Не в замке, а в зоне общей доступности. Там можно посидеть после работы за столиками, самостоятельно сварить чай или кофе, потрепать языком, отдохнуть после трудного дня. Заглянули и мы, кофейку мне давно хотелось выпить. Ульф тут же познакомил меня с двумя женщинами, ветеринаром и агротехником, ныне подчиненными нашего главного агронома Зинаиды Тимофеевны. Теперь совместно занимаются сельским хозяйством всего анклава, завтра одна из них уезжает в Россию.
Здесь же самое главное — оливки и свиньи.
В разговоре я в грязь лицом не ударил — просветили уже… Это когда первых телушек получил, все переживал, где нам взять быка, и как мы будем его эпизодически таскать от египтян. Ну что ж, таежному сибиряку такое невежество простительно, у нас в поселке все происходило именно так — просто и натурально. Поэтому мысли о животноводческих банках спермы мне и в голову не приходили. Попробовали — дают Смотрящие, так же, как и свежие яйца птиц. Первую партию подросших поросят скоро повезем в Медовое, следующих — в другой поселок, ветеринар настаивает на этом: отчаянно боится заболеваний и падежа.
Мы же переправили сюда четверых котят, на радость взрослым и детям. Нехватка домашних животных заставляет детвору приручать скворцов, притаскивать из леса черепах. Собак вообще мало. Единственный на весь анклав заводчик-собаковод из последней волны «потеряшек» сразу и безоговорочно зарубил все идеи приручения местных волков. Утверждает, что тема мертворожденная: выводок будет шкодить и драть птицу даже в пятом поколении. Теперь собирается выводить потребную породу сам, из имеющегося собачьего разноклычья.
