У грани - Ден Травкин
В Шереметьево, у них на входе в здание проверили документы и билеты полицейские, потом пропустили их внутрь, они кое как пристроились на свободные места, поснимали свои рюкзаки, сдавать их в камеры хранения не собирались. Людей в аэропорту было много, из-за отложенных рейсов.
Сыновья уже по три раза рассказали отцу ещё в поезде, как проходить пограничников, а он всё равно переживал ничего им не говоря, предполагая, что не выездной из-за того, что базы приставы могли не успеть обновить.
— Пап да перестань ты так нервничать, я же вижу твоё напряжение, всё будет нормально — твердил Григорий, утешая отца уже не в первый раз — Пойдём собаку выведем на улицу, и ты покуришь, видишь люди зашевелились, ураган закончился.
— В туалет ещё надо сходить вы там не долго шляйтесь — попросил их Николай.
— Хорошо, — согласился отец — Давай намордник одевай, а то ещё оштрафуют, а покурить можно, пошли сынок.
Собаку перед полётом не кормили, воды давали по чуть-чуть, Джесси породистая пятилетняя чёрная сука, майорская овчарка, а по-научному, «Ca de Bestiar», имела скверный, сволочной характер облаивать всех подряд, а заметив любую собаку шерсть у неё становилось дыбом и тогда держите меня семеро, пока из виду не потеряет намеченную жертву, не успокоиться. Она ещё почему-то, после стольких треволнений не сошла с ума и всё не переставала делать попытки, к кому ни будь пристать, хотя была в наморднике, со шлейкой и на коротком поводке. Они выбрались из здания аэропорта и направились подальше от входа по собачим делам, но той видать приспичило, и она расселась прямо посреди заснеженного тротуара, который уже начинали очищать от снега работники из дружественных стран, правда они ничего не сказали на такой де марш собаки, да и снега было полно. Снегопад окончательно прекратился, но ветер хоть и потерял прежнюю силу, продолжал хлестать по лицам, зараза.
Продышавшись они вернулись в душное здание аэропорта, в котором уже началась пред посадочная суета. Их регистрацию на рейс, объявили после трёх часов дня. Отец заглотил сразу четыре таблетки пустырника, а собаке дал по одной таблетки панкреатина и аллохола.
Проверяли псину тщательно, пройдя контроль пропустили наконец на посадку, подошедший работник аэропорта подкатил решётчатую клетку и туда затолкали бедную собаку, сняв с неё намордник, жалко её было, но такие правила. Собаку загрузили в багажное отделение самолёта.
Уже когда авиалайнер готовился ко взлёту свистя двигателями Григорий, тихо сказал отцу — Всё пап, забудь, как страшный сон длинною в десять лет, про банкиров и судей, приставов и коллекторов, ты себе нажил столько болячек, потерял зубы и в первый раз в жизни выезжаешь за границу, там этого не будет, быстро отойдёшь, подлечим тебя и помни ты нам всем нужен, без тебя ничего бы этого не было.
В Белград они прилетели к полуночи, для отца вдруг краски и контрастность увеличились, хотя ему самому казалось, что это происходит не с ним, он на автомате следовал за детьми осматриваясь по сторонам, получили багаж и бедную уставшую собаку, они выбрались на улицу. Было свежо после самолёта и шёл небольшой дождь, многочисленные капли стремительно опускались на землю их хорошо было видно при свете уличных фонарей и включенных автомобильных фарах.
— Это хорошо, — прокомментировал Андрей, он верил в приметы. На встречу уже подбегал улыбающийся Фёдор и на обнимавшись с ним, уложили укаченную Джесси в багажник, хорошо ещё что она не облевалась в полёте. Сняв с неё наконец то намордник, мокрый от дождя и её слюней отец с заложенными ушами, но довольный, сел на переднее пассажирское сиденье. Дети расселись в машине, рюкзаки пришлось везти в салоне. Всю дорогу они переговаривались, а Фёдор, ночью вёл машину не спеша. Добрались до фазенды под утро, ещё не успело выглянуть солнце. Открывали ворота Дюня, и Илья их лица озаряли светлые улыбки, довольные они радовались родным, гости вышли из машины, и братаны начали обниматься, словно сто лет не виделись. Перекурили и отец выпустил собаку на свободу из багажника, но вот, что было странно, она ни куда, не ломанулась, ни к кому не приставала, прижав хвост тёрлась у ног отца, не отходя от него высунув свой язык часто дышала, прогуляв её они прошли в дом. Протерев ей лапы и обтерев влажной губкой на террасе завели её в дом, и с тарелки отец её напоил водой, показав место собаке, которая послушно легла на пол на старую куртку. Парни наблюдали за реакцией отца, но тот вёл себя спокойно. Когда он переодевался у Гришки в комнате, сидевший Фёдор поинтересовался у него.
— Ты как батя себя чувствуешь, какие ощущения?
— Да нормально, в голове шумит после самолёта и уши ещё пока заложены, а в глаза хоть спички вставляй, сами закрываются — проговорил он улыбаясь.
Сыновья улыбаясь переглянулись между собой. А Фёдор предложил — Давайте на террасе позавтракаем, потом ляжете отдыхать, — так и поступили, псина не захотела оставаться одна, тёрлась у ног отца предано заглядывая тому в глаза. Он её гладил и успокаивая шептал.
— Всё девочка, всё ты дома, кругом свои, красавица моя.
Быстро перекусив отец извинился и пошёл спать вместе со своей собакой, она уже не реагировала ни на кого и ни на что.
— Ну что скажешь? — спросил старшой у Григория, когда отец ушёл на третий этаж.
— А ему походу по фигу, я за ним наблюдал, на него не действует, - ответил брат.
— Парни, — старшой обратился к братьям — сильно не шумите, пусть батя выспится. Младшие то в самолёте поспали, и я пойду вздремну.
Отец поднялся в два часа дня, он как встал повёл собаку на улицу и решил взобраться на холм, открыв калитку в воротах вышел и отпустил ожившую собаку.
Чёрная бестия как взбесилась, лезла всюду всё обнюхивая во дворе и в доме, за воротами ломанулась первая на холм, начала бегать и лаять, через несколько минут был грязный чёрт, вырвавшийся на свободу. Нагулявшись и осмотревшись на окружающие прелести, довольный отец запустил её во двор и закрыл калитку, подзывал к себе, чтобы накормить. но та не шла, плюнув пошёл в дом. Требовалось съездить в Ниш за белым картоном и начинать регистрацию отца и младшего,
